Николай Мещанкин - Одержимый
И они отступили. Они нас испугались и отошли, оставили нас в покое.
Алина подбросила еще несколько веток в костер, покачала головой:
— Вот тогда я поняла, что казалось неправильным, почему казалось, что мир изменился. Это не мир изменился, это изменились мы сами. Знаете, Гунга Крайт, почему они испугались? Потому что мы были готовы убивать, а они — нет. Вот чего они испугались! Смерти в наших глазах! Господи. Гунга Крайт! — Алина обхватила голову руками, — Ведь они были нашими отцами и братьями! А мы, мы готовы были их убить, умереть сами, но и убить! Ведь они — не кифтяне и не Белые Братья, они… Гунга Крайт, что случилось с нами? Неужели так и должно было произойти?
Крайт смотрел на раскачивающуюся в отчаянии девочку и чувствовал, как растет в нем жалость к ней, видевшей так много за свои недолгие годы, и к остальным, кого он так рано втянул в жестокий мир, показал изнанку жизни. А еще он почувствовал, как одновременно поднимается в душе отвращение к себе за то, что он лишил их всех детства, как лишили когда-то детства его самого.
— Алина, девочка моя! — Крайт обнял девушку за плечи, притянул к себе, и она доверчиво прижалась, лишь изредка вздрагивая, как испуганная лань. Прости меня, прости, если сможешь. — Крайт погладил девушку по голове, с удивлением прислушиваясь к своим ощущениям. Подступающий к горлу комок… Что с ним? Сейчас он был готов ради нее на все, ради того, чтобы спасти, защитить от всех невзгод, не так. как для Йоли. по-другому, и тем не менее…
— И мы ушли из Изарона, — тихо заговорила Алина, словно в забытьи, — ушли продолжать нашу войну. Нам не мешали. Мы взяли все, что нужно, все, что смогли, и ушли в горы. Мы укрепили склоны, и теперь никакой чужак не рискует туда сунуться. Мы нападали на Белых Братьев, жгли их форты, мешали, как могли. Мы ждали вас. И вы вернулись. Вы вернулись! — Алина повернула лицо к Крайту, счастливо улыбнулась. — Я знаю, теперь все будет не так, теперь все будет хорошо. Ведь правда, скажите, правда? Как мы сегодня этих Белых…
— Да. — Крайт улыбнулся в ответ. — Теперь все будет хорошо.
Костер медленно догорал, потрескивая россыпью углей.
— Так, значит, Йоля там, с вами?
— Нет! — Алина откинула руки Крайта, села прямо.
— А где?
— Я вам уже говорила. — Девушка скривилась, словно от кислого. — В Изароне она осталась.
— Но почему? Ты же утверждала — все Малыши ушли.
— Кроме нее. С Кеном она снюхалась, не захотела хахаля своего бросать…
— Врешь! — Крайт вскочил. — Не может этого быть!
— Я не вру! — Алина исподлобья смотрела на Крайта. — А почему иначе она осталась?
— Не знаю. Не дали ей уйти, задержали как-то. Но с Кеном… Не верю, не верю!
— Ага, задержали. Оно, конечно, дело ваше, верить или нет. — Алина тоже поднялась, отряхнула штаны. — Да только… А-а, да ну вас! — Девушка резко повернулась и зашагала прочь от костра.
— Этому пора положить конец, и, клянусь, я это сделаю! — Кен нервно мерил шагами кабинет. — Мое терпение кончилось! До сих пор, пока они сидели в горах и больше говорили, чем делали, я смотрел на это сквозь пальцы, но что творят эти, хм-м, Безродные теперь!.. Я все надеялся, что они образумятся! Побалуются, выпустят пар и образумятся. Но это уже слишком! Это уже переходит всяческие границы! За последнюю неделю на Юге ими уничтожено несколько отрядов Братьев, взяты два замка. Братство в ярости и грозится принять собственные меры! Вы понимаете, что это значит?
Кен взглянул на вытянувшегося у двери Айно Нанта, капитана наемников, заменившего погибшего под Джин-Юром Гута Абиса.
— Это значит, что трехсторонний мирный договор под угрозой! — Кен взмахнул руками. — Новая война! Мы не можем этого допустить! — Кен остановился перед Нантом, скорбно покачал головой. — Дорогой Нант, я поручаю вам остановить это безумие. Вы должны отправиться туда со своими людьми, арестовать этого самозваного Гущу, а юнцов вернуть домой к их семьям.
— А если они не пойдут?
— Что значит — не пойдут? — Кен пристально посмотрел на Нанта, пытаясь проникнуть сквозь маску безразличия на лице капитана. — Должны пойти. Для этого я вас и отправляю.
— Гунга Кен, вы говорите так, словно я должен сходить и привести к ужину заигравшихся в саду детишек. Но если эти ребятки взяли штурмом два замка Белых Братьев, то это уже отнюдь не малыши. Поэтому я хочу получить от вас полные и подробные инструкции относительно того, что я на самом деле должен делать.
— Ну… — Кен помолчал. То, что надо было сказать… Нет, он не мог, просто не мог произнести это, — Послушайте, Нант, тут я полагаюсь на вас и ваш здравый смысл. Вы должны прекратить нападения на Братьев, а решать, как это сделать, я предоставляю вам. Отправляйтесь на место и действуйте, исходя из обстановки. В конце концов у вас под началом шесть тысяч против их двух и равное с ними количество колдунов. Вполне достаточно для любой ситуации.
— А вы наш поход, конечно, возглавить не сможете? — Капитан скорее утверждал, чем спрашивал.
— Конечно нет. У меня слишком много дел здесь, и бросить их я не могу. Ну что, все понятно?
Нант помолчал, затем медленно кивнул. Ему действительно было все понятно, даже слишком хорошо понятно. Его собирались сделать мальчиком для битья. Было совершенно ясно, что никто из этих так называемых Безродных не сдастся и домой не вернется, даже если Нант его об этом попросит, и, следовательно, предполагалась карательная операция. В ее успехе, несмотря на численное преимущество, капитан отнюдь не был уверен, однако вне зависимости от того, удастся ли ему сделать то, на что у самого Кена когда-то не хватило духу, или нет, никому из орков такая междоусобица точно не понравится. И когда станет жарко, мудрый Кен окажется в стороне, тут же переложив всю ответственность на чужаков-наемников. А дальше в лучшем случае — изгнание в страны Лиги, где все они объявлены преступниками, а в худшем… Про худший даже думать не хотелось.
— Хорошо. — Кен взглянул на задумчиво наблюдавшую за разговором Йолкх Пожалуйста, отбери колдунов, которых мы придадим господину капитану. — Снова повернулся к Нанту. — Выходите завтра утром. Все, свободны.
* * *— Бесполезно, — печально произнесла Йоля. — Все бесполезно.
— Почему? — Кен оторвался от доклада начальника углекопов, поднял удивленный взгляд на девушку. — Что бесполезно?
— Это. — Йоля кивнула на закрывшуюся за капитаном дверь. — Ничего не получится.
— Почему? Это же была твоя идея. Ты передумала?
— Я не передумала. — Йоля покачала головой. — Это он, капитан. Не будет он ничего делать.
