Дженни Ниммо - Лазурный питон
Билли послушал-послушал, а потом медленно, запинаясь, начал переводить.
– Питон говорит, что он появился на свет… тысячу лет назад. Некогда он жил… при дворе короля… который берег его как зеницу ока… А потом король покинул свое королевство…. И его злодей сын стал мучить питона, пока тот не начал ненавидеть все живое. У змеи не осталось в душе ничего, кроме ненависти… одной сплошной ненависти… и жажды убивать. Таким нашла его королевская дочь… и решила исцелить своей добротой. Ей это почти удалось… но только питон никак не мог забыть своей смертельной мощи… не мог разучиться душить… И тогда принцесса дала ему другую способность взамен умения убивать… И с тех пор всякий, кто попадал в хватку питона, делался невидимым.
Билли облизнул пересохшие губы, оторвал взгляд от змеи и глянул на Чарли с Габриэлем.
– На самом деле питон совсем не плохой, – объяснил мальчик. – Просто с тех пор, как умерла принцесса, он уже много веков не разговаривал ни с одной живой душой и стосковался. По-моему, он ужасно обрадовался, что есть с кем потолковать.
– Осторожнее, Билли! – вскинулся Чарли. Лазурный питон заскользил к Билли. Тот и глазом моргнуть не успел, как плоская голова змеи уже легла ему на колени, а через мгновение питон уже обвил туловище мальчика своими кольцами, и Билли начал исчезать на глазах у друзей – только плечи да беловолосая голова торчали над чешуйчатыми блестящими кольцами.
– Чтоб мне провалиться! – вскрикнул Чарли. – Что мы натворили!
– Тс-с! – шикнул на него Габриэль. – Слушай.
Билли, не теряя присутствия духа, вновь принялся уговаривать лазурного питона, хотя тот уже обвил его шею. Но при звуках родного языка питон замер, ловя каждое слово, и постепенно туловище Билли вновь стало видимым.
– Ух ты! И впрямь превращает в невидимку и обратно! – переведя дыхание, поразился Чарли.
– Билли, спроси многоуважаемого питона, не может ли он проделать то же самое с другим мальчиком, – подал голос Габриэль. – С тем, который полностью невидимка.
Билли вновь зашипел, засвистел и даже как будто заклекотал, а питон отвечал ему тем же.
– Говорит – сделает, – скосив глаза на зрителей, перевел Билли, – только при одном условии – что мы не посадим его обратно в кувшин. Питон там чуть не тысячу лет мариновался в каком-то голубом эликсире, пока его не освободил мистер Иезекииль. И еще в том же кувшине хранилась мумия птицы. Поэтому у него перья на загривке и выросли. Я дал слово, что никакие кувшины и эликсиры ему отныне не угрожают. И что мы переведем его в безопасное место. – Билли в упор посмотрел на Чарли. – Не хотелось бы врать.
– Чистая правда, – кивнул Чарли. – Обещаю, питона больше никто не обидит.
– Хорошо. Что будем делать дальше? – спросил Билли, все еще обмотанный питоном, но целый и невредимый.
– Отнесем питона на кухню, у меня там есть надежный человек, – сказал Чарли.
Билли, покачиваясь под тяжестью питона, осторожно спустился по ступенькам. Вид у питона был донельзя довольный.
– Надеюсь, нам потом удастся его размотать, – на ходу прошелестел Габриэль Чарли. – Знать бы еще, чем кормить эту змею.
– Чем кормить? Жизнь покажет.
При слове «кормить» Чарли вспомнился следующий пункт плана. Он извлек из кармана нагревшуюся банку «Земляничной поляны» и тихонько позвал в чердачную темноту:
– Ау! Рики Сверк! Ты тут? Я принес тебе гостинец! Джем! Настоящий земляничный!
Но академия по-прежнему была во власти бури и духов, поэтому ответа Чарли не дождался: его слова потонули в вое ветра, который по мере приближения к главному холлу делался все громче и настойчивее. Чарли позвал мальчика-невидимку еще раз-другой, но тщетно. Под сводами академии клубились то ли тучи, то ли густой туман, там и сям раздавалась барабанная дробь, и по временам из сумрака возникали призрачные фигуры да посверкивали острые копья и оперенные стрелы.
Билли не обращал на африканские призраки ни малейшего внимания и шагал впереди Чарли и Габриэля. Питон пристроил голову мальчику на плечо и что-то нашептывал ему на ухо.
Вот наконец и холл. Нынче ночью он стал средоточием разгула магических сил. По каменным плитам кружились две фигуры, кружились так быстро, что зеленые плащи летели у них за плечами, будто стрекозиные крылья, а волосы стояли вокруг голов ореолом – черные кудри у одного и соломенная искрящаяся шевелюра у другого.
Всю эту картину наши герои наблюдали с лестничной площадки, застыв на месте. Наконец Билли с питоном на плечах шагнул вперед, но тут же пронзительно взвизгнул от ужаса и шарахнулся назад. Прямо перед ним с потолка мягко упал чудовищных размеров паук – величиной с мальчика, он полз на Билли, проворно перебирая черными щетинистыми лапами. Глаза у паука горели алым.
– Спокойно, – дрогнувшим голосом предупредил Габриэль. – Это иллюзия. Магическая иллюзия. – Он обошел дрожащего Билли и двинулся на паука. Тот мгновенно сменил тактику – метнулся через перила и повис над темным провалом холла на серебристой паутине толщиной в палец.
Паук рывками спустился на пол и очутился прямо перед кружащимся Танкредом. Тот споткнулся и застыл как вкопанный. Зеленые крылья плаща опали, плечи у мальчика ссутулились, молнии в волосах погасли. Побелев так, что лицо его светилось в темноте, Танкред уставился на паука. Штормовой ветер, завывавший в коридорах и переходах академии, вмиг стих.
– Танкред, не останавливайся! – перевесившись через перила, крикнул другу Габриэль. – Это она, это Иоланда! Не пугайся! Ей тебя не одолеть!
Но коварная колдунья знала, что делает, когда обернулась пауком. Танкред стоял столбом, парализованный ужасом, и Габриэлю пришлось взять паука на себя. Он потуже стянул на плечах плащ храброго мистера Краплака и стремглав кинулся вниз, в холл, выкрикивая на бегу:
– Эй, Иоланда! Мерзкая карга! Слабо тебе со мной справиться? Ну-ка покажи, на что ты способна?
Паучиха-Иоланда развернулась и бросилась на Габриэля. Тот вовремя уклонился, но от одного взгляда красных паучьих глаз у него закружилась голова – еще похуже, чем от гипнотических чар Манфреда. И тут из-за спины у Габриэля, не спуская с плеч лазурного питона, выскочил Билли.
– А меня тебе не взять! – тоненько выкрикнул он. – Меня гипноз не берет! Не берет! Так и знай!
Питон, который отныне был предан Билли душой и телом, длинным, плавным, грозным движением соскользнул с его плеч и потек к паучихе, оглашая холл жутким боевым шипением. От одного голоса лазурной змеи паучиха присела и попятилась.
Время было выиграно: Танкред стряхнул с себя чары, широко улыбнулся и распростер руки. Зеленый плащ его вновь раздулся от ветра, как парус, и штормовой порыв сбил паучиху с ног, швырнул на каменный пол и поволок прочь.