Майте Карранса - Ледяная пустыня
Совершенно растерявшись, я съежилась на полу, и птицы принялись долбить клювами руки, которыми я защитила глаза. Через несколько секунд по моим пальцам заструилась кровь, а в ушах у меня зазвенело от хриплых криков обезумевших птиц.
Перед моими глазами поплыли видения из моей прошлой жизни, в голове кружились обрывки каких-то слов и чьих-то имен. Я поняла, что мне вот-вот придет конец.
— Селена! — как сквозь сон донесся до меня голос Гуннара — Селена!
За птичьим гомоном он не расслышал бы моего ответа, и по кучам птичьего помета я стала на ощупь пробираться в сторону, откуда донесся звук.
— Селена! — голос Гуннара прозвучал громче.
Это означало, что лестница где-то близко. Добравшись до отверстия, где она начиналась, я не сумела нащупать ногой ступеньку и скатилась вниз. Больше всего я боялась за свою еще не родившуюся малышку и изо всех сил старалась защитить живот.
Внезапно я ударилась обо что-то виском и потеряла сознание.
Мое тело чуть не сбило с ног не успевшего увернуться Гуннара, но этого я уже не увидела, как и не услышала выстрелов палившего из ружья толстяка, оказавшегося не таким уж и противным и поспешившего ко мне на помощь, едва на чердаке раздался страшный шум…
Очнулась я только в больнице. У меня болело все тело. Первое, что я увидела, была игла капельницы в моей руке. Судя по всему, мне вводили сыворотку. Однако думала я тогда о другом.
«Выходит, Баалата может вселиться в любое животное — в безобидного воробьишку, в милую кошечку и даже в комнатную собачку! А я-то думала, что, прикончив Лолу, избавилась от проклятой колдуньи! Кроме того, знавшая почти все об этой чернокнижнице Ингрид говорила, что Баалата способна вселяться в тела мертвецов и даже детей! Теперь мне не будет покоя, пока я не окажусь в самом заброшенном уголке земного шара, где не будет других живых существ и даже кладбищ!»
Чтобы спасти свою девочку, мне нужно было немедленно бежать!
Раскрылась дверь. В палату вошла Хольмфрида, тут же впившаяся в меня своими желтоватыми кошачьими глазами.
— Ты очнулась! Прекрасно!
В отчаянии я стала озираться по сторонам, но бежать из палаты было некуда. Я лежала на узкой койке, а единственная дверь была за спиной исландской омниоры.
«Как же она меня нашла?! А Гуннар?! Где Гуннар?!»
Хольмфрида потрогала мой лоб и взяла за руку.
— Девочка моя, как же ты нас напугала… Но ничего. Самое страшное уже позади.
В дверях возникла голова старушки Бьорк. Увидев меня, престарелая исландская омниора одарила меня притворно-нежной улыбочкой, показавшейся мне в тот момент ухмылкой палача, предвкушающего агонию очередной жертвы.
— Здравствуй, Селена! — пропищала Бьорк. — У нас все готово!
Меня прошиб холодный пот. Я поняла, что это конец. Исландские омниоры приготовились к изгнанию Баалаты, и меня ожидала страшная пытка. Они считали мое тело вместилищем финикийской одиоры и намеревались терзать его, невзирая на мои мольбы и вопли, пока та его не покинет.
«Моя не родившаяся малютка не перенесет таких истязаний!»
Да и мне самой, пожалуй, их тоже было не перенести. Кроме того, у исландских омниор в запасе оставалось самое верное средство избавиться от Баалаты — вонзить нож мне в сердце. Я не сомневалась, что этим все и кончится, ведь по-другому Баалату из моего тела было не изгнать по той простой причине, что ее в нем уже не было.
— Я сама убила Баалату, — начала объяснять я. — Она вселилась в хомяка и по ночам пила у меня кровь.
Однако это известие не произвело на высокомерную Хольмфриду ни малейшего впечатления. Она была настолько уверена в том, что я одержима Баалатой, что просто меня не слушала.
— Не надо ничего говорить, Селена. Береги силы и не волнуйся.
Но как же мне было не волноваться!
— Нет, вы послушайте! — настаивала я. — Баалата пыталась в меня вселиться, но у нее ничего не вышло!
— Ничего не бойся, Селена, — вновь взяв меня за руку, заявила Хольмфрида. — С нами ты в безопасности. Мы спрячем тебя в надежном месте и избавим от финикийской одиоры, которой ты одержима.
— Никем я не одержима!!!
Хольмфрида и Бьорк с многозначительным видом переглянулись. Они были уверены, что я не знаю, что говорю.
— Конечно, детка. Конечно. Ты больше не одержима Баалатой.
— Метрикселла сама вонзила атам себе в сердце, когда почувствовала, что Баалата вот-вот ею овладеет, — стала объяснять я исландским омниорам.
— Это ты расскажешь на суде.
— Не надо никакого суда! Объясните это моей матери! Она поймет!
— Только не надо волноваться. Мы обязательно свяжемся с Деметрой.
— Не надо никого из меня изгонять!
— А мы и не будем никого из тебя изгонять, — хором солгали мне Хольмфрида и Бьорк.
Я чувствовала себя загнанной в угол. Мне было очень плохо без Гуннара. Побледнев от страха, я тихонько прошептала:
— А где Гуннар?
— Гуннар проявил себя с наилучшей стороны, — с довольной улыбкой заявила Хольмфрида. — Он спас тебя, сообщив нам, где тебя найти.
Мое сердце рухнуло в пятки.
— Так это он вас предупредил?
— Тебе повезло, — подмигнула мне Хольмфрида. — Гуннар тебя очень любит.
Я поняла, что Гуннар — моя последняя надежда.
«Не бросит же он меня в когтях этих ведьм!»
— Позовите, пожалуйста, Гуннара, — еле слышно прошептала я. — Мне надо с ним поговорить.
Исландские омниоры удалились. Я дрожала от страха, понимая, что должна действовать как можно быстрее. В палате в любой момент могла появиться Хольмфрида или другая омниора, из числа тех, что смотрели на меня, как на прокаженную, считая одержимой Баалатой и смертельно опасной убийцей Метрикселлы. Но и одной оставаться мне было нельзя.
«Обернувшись птичкой, червячком или очередным хомячком, кровожадная Баалата наверняка скоро до меня доберется! Что же мне делать?!»
Я стала лихорадочно думать и снова пришла к выводу, что спасти меня в тот момент может только Гуннар.
Попытавшись подняться с койки, я почувствовала себя так плохо, что у меня потемнело в глазах, и я едва не лишилась чувств. Вдруг кто-то положил мне на плечо руку и сказал:
— Не надо вставать.
Это был голос Гуннара. Я закричала бы от радости, если бы распухший от жажды язык мне повиновался.
Мой прекрасный викинг капнул водой на кусочек марли и смочил мне губы. Постепенно я пришла в себя и вспомнила, как скатилась с лестницы.
— Прошу тебя, — пробормотала я, — давай немедленно уедем отсюда. Увези меня в Гренландию.
— Ты только не волнуйся.
— Зачем ты их позвал?
— Тебе нельзя много говорить.
