Ольга Денисова - За Калинов мост
Если бы она не показала ему дороги, он бы точно прошел мимо зимовья, потому что, как оказалось, давно сбился с пути и сильно забрал влево. И даже по прямой идти пришлось еще несколько часов – каждый шаг давался с трудом, правая нога вязла в болоте, руки устали и не слушались. Он несколько раз падал в воду, потеряв равновесие, и сил это не прибавляло.
К зимовью Игорь вышел дрожа и шатаясь от усталости. Он думал застать там спящего Сергея, но домик оставался пустым и холодным. Пришлось отказаться от соблазна немедленно завалиться в постель. Игорь затопил печь и, пока она разгоралась, выстирал белье и окунулся в озеро, смывая болотную грязь.
Без Маринкиного участия песок не подействует. Этого слишком мало. Но песок Игорь все же нагрел, для гарантии натер коленку финалгоном, привязал сверху джинсовую штанину и обмотал ее шерстяным шарфом. Через несколько часов он сможет идти, и надо бы выспаться. Но сна, разумеется, не было ни в одном глазу – ногу жгло огнем, и облегчения не предвиделось.
Игорь зажмурился, преодолевая навязчивое желание сорвать все, что на нее намотано, и опустить коленку в ледяную воду, а потом на всякий случай сунул в зубы уголок подушки. И как назло именно в этот миг дверь домика распахнулась, и в нее ввалился промокший герой спецназа.
– Юннатам физкульт-привет! – он осклабился.
Интересно, где он был столько времени? Судя по его скорости, он должен был выйти к зимовью еще засветло.
Игорь не ответил и пожалел, что не лег лицом к стене. Тогда бы он притворился спящим.
– Что молчишь? Притомился? Не привык ты, братан, к таким нагрузкам.
Сергей сел на соседнюю кровать, бросил на пол вещмешок, тяжело вздохнул, и Игорь уловил в воздухе ощутимый запах водки. Да он пьян! Где, интересно, он взял спиртное? В его фляжке оставалось не больше ста граммов, не мог же он напиться с этой несерьезной дозы.
– Ты не знаешь, почему мне все время хочется дать тебе по зубам, а? – вкрадчиво спросил герой спецназа.
Игорь мог бы ответить на этот вопрос, но побоялся разжать зубы.
– Ну? Что молчишь? Не желаешь со мной говорить?
Этого следовало ожидать. Если человек хочет дать кому-то по зубам, он обязательно найдет повод это сделать. Даже если этого повода ему никто не даст. Игорь еще в детстве научился справляться с такими ситуациями, тем более что драться никогда не любил, но каждый раз испытывал отвращение, если кто-то пытался втянуть его в разборку подобного рода. А сейчас было особенно неприятно: он чувствовал себя беспомощным, да и противник намного превосходил всех его прежних врагов.
– А? Не слышу? – Сергей нагнулся к его лицу и дыхнул на Игоря перегаром.
Спокойствие и выдержка. Только так. Как бы не хотелось вскочить, вспылить, наорать, помахать кулаками и гордо пасть в неравном бою.
Игорь выдернул подушку изо рта и сел, прикрывшись одеялом.
– Если ты, наконец, дашь мне по зубам, тебе этого будет достаточно? Тогда бей и оставь меня в покое.
– Какие мы смелые! – Сергей насупил брови, – нет, так неинтересно.
Игорь прекрасно знал, что это неинтересно. Именно неинтересно.
– Я знаю. Но ничего другого предложить не могу. Если это все, то я прилягу.
Он лег обратно и на этот раз повернулся лицом к стене.
– Э! Погоди! До чего же с тобой скучно. Ну давай хоть побазарим…
Даже трезвому герою спецназа было бы бесполезно что-то объяснять, а пьяному тем более. Молчание он воспримет как оскорбление, и все закрутится сначала.
– Давай, – Игорь скрипнул зубами и повернулся, – кто тебе рассказал, что травка только один раз может пересечь порог избы смерти?
– Эк ты загнул! – герой спецназа лег на кровать и закинул ноги в сапогах на ее спинку, – знаешь, как она там действует? Я все разузнал подробно. Смерть готова поменять травку на жизнь, только для этого ее надо позвать. Бабка будет тебя неделю мучить, пока ты не захочешь сдохнуть, и тогда смерть придет и заберет травку.
Это что-то новое! О мучительном обряде инициации Игорь уже слышал от Волоха, но о сделке со смертью пока никто не упоминал. И звучит это как-то… несерьезно. Огнем горящая коленка пульсировала и мешала думать.
– Смерть – это старуха с косой? – спросил он, стараясь придать голосу невозмутимость.
– Что ты можешь в этом понимать? Ты, юннат! Ты когда-нибудь видел смерть?
– Считай, что нет.
– Смерть – она как хищник. Она охотится за тобой, идет по следу, выпрыгивает из-за угла… Тебе кажется, что ты ее обманул, но она все равно тебя достанет. У нее длинные руки. И она очень терпелива. Если она тебя выбрала, считай, тебе уже ничего не поможет. Она три года меня ждала. А ты хотел отдать ей травку. Вместо меня.
– Эй, а тебе не кажется, что кто-то ввел тебя в заблуждение? – робко поинтересовался Игорь.
– Сам ты дурак. Если с тебя кожу начнут сдирать и за ребра на крючья к потолку подвешивать, ты не только перелет-траву, ты что хочешь смерти отдать согласишься. А вот останешься ли жив после этого – неизвестно.
– Я не об этом. Речь идет не о сделке со смертью, а о переходе за черту. О переходе и возвращении. В этом весь смысл. И травка может ходить туда-обратно несколько раз. Кто-то обманывает тебя.
– Это ты напридумывал себе сказочек со счастливым концом. И не хочешь признать, что в живых из нас останется кто-то один: или ты, или я, или Маринка. Так что лучше умереть вам обоим, а мне остаться в живых. Типа, жили они недолго, но счастливо и умерли в один день… А? Здорово я придумал? – Сергей захохотал.
А почему, собственно, вариант Сергея менее правдоподобен, чем тот, который предложил им Волох? Потому что некто, манипулирующий героем спецназа, может обманывать, а Волох – нет? И вариант этот Игорь готов отмести лишь потому, что ему даже подумать страшно о выборе между Светланкой и Маринкой.
Но возможно тот, кто манипулирует героем спецназа, любой ценой хочет получить перелет-траву, и ему надо убедить Сергея отобрать ее у остальных. Тогда лучше версии и не найти.
Что делать? Знает ли кто-нибудь правду?
Правду знает только хозяйка избы смерти. Только она. Но захочет ли она ее открывать? Как бы Игорь не старался отрешиться от мыслей о крючьях в потолке, почему-то образ старухи вязался с ними очень органично.
Герой спецназа успел поведать ему с десяток героических историй, прежде чем срубился и захрапел. Впрочем, истории эти по большей части были выдумкой, судя по тому, с каким восторгом Сергей их рассказывал. Дед Игоря воевал, и на всякие расспросы внуков о войне только отмахивался, а если и вспоминал что-то, то лишь за рюмкой водки и со слезами на глазах. И фильмы про войну не смотрел, уходил и ругался. А ведь с войны не один десяток лет прошел. Нет, Сергей не так прост. Наверняка рассказы предназначены для потрясения женских сердец, а свои воспоминания он держит при себе, и открывает их с неохотой, если вообще открывает.
