Ольга Денисова - За Калинов мост
И теперь она будет лежать в этом гробу, пока не умрет. Двадцать девятого сентября. Неужели ей уготован такой страшный конец?
Придет Игорь, и вытащит ее отсюда.
А вдруг старуха его убьет? Что ей стоит? У нее на заборе висят черепа. И где он сейчас? Если он сразу не пришел за ней, значит, с ним что-то случилось! От этой мысли захотелось расплакаться.
– Эй, открывай глаза и ничего не бойся, – старуха похлопала ее по щеке. Костлявой рукой, похожей на сушеную рыбу.
Ладно. Хватит распускать нюни. Надо посмотреть правде в глаза и решить, что делать. Ее не мучают, не убивают, не глумятся. А старость надо уважать, какой бы безобразной она ни была. Маринка осторожно приоткрыла один глаз, но, увидев лицо старухи над собой, снова в испуге зажмурилась.
– Ну и внучка мне досталась, – захохотала старуха, – надо же, какая трусиха!
– Я не трусиха, – Маринка распахнула глаза, – я просто немного растерялась.
Старуха расхохоталась еще громче. Смех ее тоже был скрипучим, как и голос, но оказался совсем не страшным. Маринка привстала на локте и огляделась. Домик был очень маленьким, гораздо меньше, чем тот, в котором они ночевали. Чтобы не думать о гробах, Маринка представила себе купе в поезде. Да, размером с купе. И половину его занимала каменная печка, а вторую половину – сундук, на котором лежала Маринка. Под махоньким окошком откидывался крошечный столик. Как в купе. Если его поднять, он станет ставней для окна. А сундук – нижняя полка, на которой можно и сидеть за столом и спать. И над ним есть второе окошко, тоже очень маленькое. Даже голову не просунуть, не то что вылезти.
– Нравится мое жилище? – старуха подмигнула Маринке.
– Вообще-то не очень, – Маринка села и свесила ноги на пол – сундук был высоким.
– Ничего, привыкнешь. Сейчас печку стопим, свечей зажжем…
Привыкать к домику Маринка не очень-то хотела, но решила благоразумно промолчать.
Старуха открыла заслонку в печи, несколько раз щелкнула камушками, и сухой мох под ее руками вспыхнул и разгорелся ярким пламенем. Маринка смотрела на этот процесс во все глаза – надо же! Она никогда не задумывалась, как добывали огонь до того, как появились спички.
– Что, огнива никогда не видела? Или думала, я взглядом дрова поджигаю? И взглядом можно, только баловство это, – две свечи на столике вдруг вспыхнули, хотя старуха вовсе не смотрела на них, – вот если бы ты согласилась пожить со мной три года, да три месяца, да три дня – я бы и тебя могла такому научить.
– А что, у меня есть выбор? – Маринка подняла брови.
– Пока нету, – пробурчала старуха, – но ведь Медвежье Ухо не сегодня-завтра за тобой сюда притащится.
Сердце у Маринки забилось.
– А… а откуда вы знаете, как его зовут?
– Я много чего знаю. Старая я.
– И что, если он за мной придет, вы меня отпустите? – робко спросила она.
– Конечно, нет, – фыркнула старуха, – поймаю – ремней из спины нарежу и прочь прогоню.
– Да за что же так-то? – испуганно прошептала Маринка. Почему-то было ясно, что старуха нисколько не преувеличивает свою угрозу.
– Глупые вы, девки! Разве так с женихами надо обращаться? Что легко достается, никогда не ценится. Вот если он после этого снова придет, тогда другой разговор будет. Ну, а если не придет – так зачем тебе такой нужен.
Маринка закрыла лицо руками: это средневековье какое-то. Да она ни за что не согласится, чтобы медвежонок спасал ее такой ценой. Она и сама как-нибудь отсюда выберется. Ведь старуха не будет сидеть тут безвылазно.
– Что, жалко его? Медведя моего он отпустил, травку профукал – за что его жалеть?
– Медведя Сергей собирался убить. А Игорь его пожалел и спас. И не испугался совсем. Медвежье Ухо ничего не боится!
– Ну, пусть приходит. Посмотрим, как он ничего не боится, – тонкие губы старухи расползлись в стороны.
Маринка отвернулась к окну и сжала зубы. Надо успеть убежать до того, как Игорь здесь появится. Надо срочно, немедленно что-нибудь придумать!
– Да никуда ты отсюда не убежишь, – сказала старуха, будто читала ее мысли, – не печалься, тебе у меня понравится. Доставай-ка лучше блюдечко и гребешок, я тебе что-то покажу.
Маринка удивленно обернулась. Старуха знала все – и о чем Маринка думает, и что прячет в карманах.
– Доставай, и прекрати на меня дуться. Я тебе только добра желаю.
Маринка пожала плечами: ничего себе, добра желает! Но блюдечко, спрятанное во внутренний карман куртки, все же вытащила и поставила на столик. Гребешок с диковиной птицей она считала подарком Игоря, и вынула его неохотно.
– Не бойся, не отниму. Воткни гребешок в волосы, и зеркало покажет все, что захочешь увидеть. Хочешь – дальние страны, хочешь – дом родной.
– И кого хочу, покажет? – Маринка привстала.
– Покажет. Попробуй, – старуха была явно довольна ее удивлением и радостью. Не иначе, хотела Маринку к себе расположить. Зачем? Соскучилась по общению?
– Надо что-нибудь сказать?
– Нет, просто подумай. Блюдечко поймет.
Маринка подвинулась к столику и нагнулась над блюдцем. Пока что в нем было только ее немного искаженное отражение. Значит, старуха в зеркале не привиделась ей! Блюдце действительно умеет показывать, как телевизор! Она воткнула гребешок в волосы и постаралась четко сформулировать мысль: «Хочу увидеть, где сейчас Игорь».
Ее собственное лицо стало блекнуть, и на его месте возникло четкое изображение болота – редкие деревца, кочки, вода, остров с соснами на горизонте… По этому болоту они шли за перелет-травой, прежде чем встретили домик с припасами. Но Игоря видно не было. Неужели… Нет, такого не может быть, с ним ничего не могло случиться, не мог же он утонуть в болоте. Она бы почувствовала это, обязательно!
– Покажи мне Игоря! Ну же! – рявкнула Маринка вслух.
Изображение тут же сместилось в сторону, и она увидела его: он медленно шел по колено в воде, тяжело опираясь на палку обеими руками, но, как бы ни старался, ему все равно приходилось наступать на левую ногу. Потому что палка – не костыли. Как он там оказался? Куда он теперь идет? Он совсем один, и никто ему не поможет…
– Бедный медвежонок… – шепнула она.
Игорь поднял голову и огляделся. Лицо его стало удивленным и не таким напряженным, как за секунду до этого.
– Он меня слышит? – Маринка подняла брови.
– Нет, – ответила старуха, – но бывает всякое. Он может чувствовать, что ты на него смотришь.
– Как он туда попал? Это же очень далеко!
– Это я его туда отправила, – довольно сказала старуха.
– Зачем? Ему же нельзя в холодной воде, у него коленка болит. А там так тяжело идти!
– Ничего, дойдет, не развалится. Не надо было моего медведя отпускать.
