Наталия Ипатова - Куда глядят глаза василиска
— Как ты думаешь, принц жив? — спросил Амальрик.
Джейн пожала плечами.
— Зима погналась за ним. У него немного шансов, но… кто знает? Этот волк умеет выживать.
Она сделала шаг вперед и отпрянула, провалившись в сугроб по колено.
— Одно совершенно очевидно: война окончена. Ты сам способен представить, что такое Зима, обрушившаяся внезапно на Страну Вечного Лета. Это конец всех сказок. Эльф, у нас с тобой есть теперь дело важнее, чем противостояние Черному трону. Очевидно, наступление Зимы остановить не удастся, но мы обязаны попытаться его замедлить. На совесть Могущественных ложится теперь ответственность за всю беспомощную мелюзгу, которой иначе грозит неотвратимая гибель. Мне страшно, Амальрик. Я не решаюсь окинуть взглядом масштаб этой катастрофы. За тысячелетия Лета утрачены все рефлексы зверья и птиц. Здесь никто не делает запасов на зиму, никто не мигрирует на юг. Здесь не строят теплых домов и не кладут больших печей, не шьют теплую одежду, не рубят лес на дрова. Что скажет Лесной Царь? Духи земли и неба, только подумать, сколько веков мы держали неестественное положение дел и как оно теперь обернулось! Придется учреждать курсы по ликвидации зимней безграмотности для всякой твари. Куда денутся русалки, когда замерзнут реки? И зверье будут бить ради его теплого меха, что вновь означает геноцид.
— Чума на его проклятую голову, — сказал Амальрик.
Глава 17. СОЛЛИ ЕДЕТ ДОМОЙ
Радуга неслась высоко в небе, быстрее сокола, наперегонки со злобно ревущим смерчем, откуда дышало смертоносной стужей. Иногда, ненадолго, ценой титанического усилия ей удавалось немного вырваться вперед, но вскоре ледяное дыхание вновь касалось и ее, и распластавшегося у нее на шее волшебника, которого ей хотелось спасти любой ценой. Дракону сердце пурги тоже не сулило ничего хорошего: своим теплом Радуга смогла бы обогреть какое-нибудь тесное замкнутое пространство, особенно если бы беснующаяся вьюга стонала где-нибудь за надежными каменными стенами. Теперь же, когда тысячи лет плененная стихия целенаправленно гналась за ними, и дракону, и волшебнику не оставалось ничего, кроме бегства, в надежде прежде Зимы достигнуть Черного Замка и укрыться там от ее гнева.
Рэй чувствовал себя ужасно. Его кожаная одежда, промерзнув, встала коробом, с хрустом ломаясь на изгибах, и касалась тела, словно раскаленное железо. Его руки пристыли к броне Радуги, и он тесно прижимался к дракону в надежде уловить хоть сколько-нибудь идущего из ее огненного нутра тепла. Со стороны брюха она должна бы быть теплее, но добраться туда в скоростном полете нечего было и мечтать. Его смерзшиеся в сосульки волосы позванивали под могучим встречным ветром. Не столь, впрочем, могучим, чем то, что настигало их, и чей ледяной язык время от времени дразняще лизал его спину. Это, впрочем, был только авангард. Там, дальше, в самой глубине смерча таилась его одушевленная сердцевина, концентрат Зимы, тысячелетия копившей силы и злобу. Противостоять ей не могли ни Радуга со всем ее огнем, ни он со всем своим Могуществом.
Несколько часов длилась эта безумная гонка. Второй раз ему спасали жизнь верные верховые животные. Радуга брюхнулась у ворот Замка, Рэй, обрывая примерзшую к ее чешуе кожу ладоней, заставил себя сползти с ее шеи и, не дожидаясь прощания, дракониха свечой взмыла в небо, торопясь укрыться в своей норе на Драконьих Холмах.
— Все внутрь! — хрипло крикнул Рэй тем немногим, кто встречал его у входа. — Вниз, в подземелья, закройте окна и палите огни! Идет ледяной смерч, и вы все замерзнете, если не укроетесь в тепле.
Ему казалось, что он никогда еще не заходил так далеко в свой «красный коридор». Он ничего не видел вокруг себя. По лестницам Замка до своей комнатки он добрался только благодаря осязанию и интуиции. Ему нельзя показать свою слабость! Одно это он еще помнил. Если он даст слабину, они его растерзают. Свергнут, не помышляя о последствиях. Обмороженная кожа трескалась, оттуда сочилась бесцветная сукровица, пальцы не гнулись, и он с ужасом ждал, что если не на этом, то на следующем шаге подломятся колени. А если он упадет здесь, а не в своей, закрытой на массивный дубовый засов комнате, то его приключению придет полный и бесславный конец. Право, такого лютого холода он в жизни не испытывал.
Он ввалился в свое убежище, в пять секунд отдышался.
Огляделся вокруг замутненным, словно хмельным взором. Огонь! Кто-то знал, как он любит огонь! И тепло. Странно. Окно было на совесть закупорено, и жаркое пламя пылало в камине, но его трясло и скручивало в жестокие судороги, и он никак не мог согреться. Ему потребовалось сделать страшное усилие над собою, чтобы поднять с пола брус и заложить его в запорные петли, наглухо замуровав себя в своей келье. Теперь они его отсюда не выцарапают. А если придут с тараном, у него достанет сил доползти до тайного хода.
На ходу срывая с себя одежду, он добрался до постели и с головой зарылся в одеяла, тщетно пытаясь вернуть телу ускользающее из него тепло.
Он понятия не имел, сколько времени он не то спал, не то валялся в обмороке. Во время кратких проблесков сознания он вновь трясся в жестоком, наизнанку выворачивающем ознобе. Огонь прогорел, в остывшую открытую трубу задувал холодный ветер, комната медленно, но верно выстывала, а у него не было сил подняться и либо вновь развести столь желанное пламя, либо хотя бы закрыть эту проклятую вьюшку. Шкала Могущества показывала полный нуль. Потом до него дошло, что так он может умереть.
Тихий, но настойчивый стук в дверь он довольно долго принимал за дробь собственных зубов. Потом в его сознание вторгся голос, из-под двери умолявший впустить его вовнутрь. Рэй только усмехнулся. Уж он-то своих знал! Приоткроешь дверь на этот тоненький голосок, а там — тролль с дубиной. Или старина Удылгуб, давно косящий глазом на трон. Когда ему еще представится такая возможность! Ах, нет же… Удылгуб превратился в статую там, в Хайпуре, в этом ледяном аду. Интересно, уцелела ли Сэсс? Удар пришелся в его сторону, а не в их, так что, если принцесса успела среагировать, у них, пожалуй, был шанс. Этот голос за дверью вмешивался в его мысли, и те путались и наезжали одна на другую. Похоже, у него начинался бред.
— Вам плохо, принц? Пустите же, я помогу вам.
Нашел дурня! Однако час за часом воля Рэя слабела, и вскоре он уже стал подумывать о том, что пусть лучше дубина тролля решит дело разом, чем подыхать тут еще невесть сколько. Он взял Чайку и с трудом выдрал ее из ножен, вспомнив, что не успел вытереть окровавленное лезвие. Он встретит их оружием: никому не позволено запросто жрать принцев!
