Кристофер Сташеф - Маг-крестоносец
Калиф также прикоснулся ко лбу, губам и груди и ответил Мэту легким поклоном.
Мэт выпрямился, после чего они с калифом несколько секунд изучали друг друга. Каждый пытался оценить слабые и сильные стороны другого. Перед Мэтом стоял высокий араб с орлиным носом, пытливыми глазами и аккуратно подстриженной бородой и усами. Одет калиф был в атлас и шелка, а в булавке, скреплявшей его тюрбан с украшением из перьев, сверкал большой рубин.
Калиф улыбнулся и опустился на стул.
— Рад приветствовать тебя, лорд-маг. Смею ли я надеяться на то, что за тобой следует ее величество во главе войска?
— Она определенно в пути, — ответил Мэт, но не сел, продолжая следовать этикету. — Но при том, какое большое войско она ведет, движется она не так быстро, как я.
— Конечно. Стало быть, она отправила тебя посланником ко мне?
— Не совсем так, — ответил Мэт. — Но она, безусловно, была бы рада узнать о том, что я нахожусь здесь. — Еще бы Алисанда не обрадовалась такой вести: ведь это означало бы, что Мэт жив! — Я предварил мою супругу, дабы узнать как можно больше о нашем с вами общем враге.
Калиф нахмурился:
— Мы можем сообщить тебе лишь немногое, кроме того, что врагов несчетное множество, что они жестоки и беспощадны и что они убивают всякого, кто смеет противиться им, и прибегают к помощи колдовства.
— И еще — что это не один народ, а много народов? О да, мы благодарны за то, что вы сообщили нам об этом в вашем послании. На самом деле меня немало удивило то, что до сих пор у вас не было никаких стычек с тюркскими народами.
— За последние несколько столетий бывало, что некоторые из них приходили в мое царство, оседали тут и вели хозяйство. Но таких было немного, — сказал калиф. — Некоторые племена принимали мусульманскую веру и вступали в наше войско, но до сих пор никаких нашествий не бывало. — Он сдвинул брови. — И зачем им было тревожить нас, арабов, до тех пор, пока этот гур-хан не собрал их в Орду?
— Полагаю, что причиной тому могло стать перенаселение, — высказал предположение Мэт.
Он помнил, что в его мире тюрки покорили арабскую империю в конце Темных веков, что в принципе и стало поводом для первого крестового похода. Здесь же, похоже, тюркам что-то помешало. Пока здесь никаких крестовых походов не было, и арабы продолжали главенствовать в исламском мире. Мэт гадал, что могло помешать такой жуткой военной машине, как турки-сельджуки.
Но конечно, говорить обо всем этом калифу не стоило.
— Я уже успел побывать на востоке и узнал еще кое-что.
Калиф вздрогнул, выпрямился, широко раскрыл глаза.
— Так говори же!
— Орду возглавляет монгол, он носит титул «гур-хан», что на их наречии означает «великий хан». Источником его силы является зороастрийский отступник, жрец по имени Арьясп.
— О, это истинно так, — процедил сквозь зубы калиф. — Но в чем состоит его отступничество?
Мэт растерялся и спросил:
— Ведь вы числите зороастрийцев... гебров... среди своих подданных, верно, о свет разума?
— Это так, — нетерпеливо отозвался калиф. — И не утруждай себя подобными цветистыми обращениями. Называй меня просто господином, и я буду звать тебя так же.
— Хорошо, о господин, — кивнул Мэт. — Тогда, стало быть, тебе известно, что ваши гебры поклоняются Ахурамазде, божеству света?
— Да, они почитают его в виде солнца и огня, ибо и то и другое светит. И что же?
— Этот Арьясп предал их. Он отрекся от Ахурамазды и поклоняется Ангра Майнью, божеству тьмы и лжи.
— Шайтану! — воскликнул управитель и зажал рот ладонью.
Калиф гневно проговорил:
— Ты прав, мой верный слуга. Ангра Майнью, или Ариман, как его иначе называют — это всего лишь иное имя шайтана.
Мэт постарался осторожнее подбирать слова.
— Но не может ли тогда быть, о господин, что Ахурамазда — иное имя Аллаха?
Калиф задумчиво сдвинул брови и сказал:
— Думаю, такое возможно, хотя если это и так, то они во многом ошибаются относительно его природы.
— Не исключено, — согласился Мэт. — Но безусловно, он слишком велик для того, чтобы разум любого человека был в состоянии постичь его всецело. Поклонение единому богу намного важнее, нежели несовершенство нашего — или их — понимания.
Управитель хотел было вступить в спор, оскорбленный таковым заявлением, но вовремя опомнился и прикусил язык.
Калиф снова задумался. Мэт догадался, что тот пытается решить, к чему отнести употребленное им местоимение «нашего» — то ли к тому, что христиане недостаточно полно понимают природу Аллаха, то ли к тому, что и христиане, и мусульмане недостаточно полно понимают суть единого бога. Видимо, все-таки калиф решил, что слова Мэта относятся к вероисповедальной уязвимости христиан, поскольку сказал:
— Несомненно, преданность Богу важнее человеческой слепоты.
— Вера способна двигать горы, — согласился Мэт. — А верховный жрец парсов, с которым мне посчастливилось беседовать, так же зол на Арьяспа, как мы с тобой, о господин. Но он тоже боится его.
— Это разумно, хотя и не говорит о храбрости.
— О нет, он выказал большую храбрость и спас меня из рук приспешников Арьяспа, когда те захватили меня в плен, — сухо возразил Мэт.
Все арабы вытаращили глаза. Балкис нервно заерзала и вонзила коготки в плечо Мэта. Мэт постарался не обращать внимания на ее праведный гнев, вызванный тем, что он не упомянул о ее роли в его спасении. Порой не мешает иметь карту в рукаве, а Балкис уже не раз доказала, что способна стать козырным тузом.
Калиф спросил:
— Но как же они ухитрились взять в плен чародея?
— Точно так же, как ты, о господин, способен взять в плен лучшего воина другого владыки. Для этого нужно всего лишь напасть со всех сторон без предупреждения. Трусливый прием, но безотказный.
— Да, пожалуй.
Калиф не спускал с Мэта глубокомысленного взгляда. Управитель смотрел на него с подозрительным прищуром.
Мэт решил, что неплохо бы обзавестись магическим эквивалентом надувного купола.
— Но конечно, — сказал он, — одно дело — взять мага в плен, но совсем другое — пытаться удержать его. И уж совсем неразумно вставать на его пути, когда он решает вырваться на волю.
Управитель явно устыдился своих мыслей. Вид у него стал виноватый, а калиф искренне заинтересовался:
— И что же случилось с недостойным приспешником Аримана, когда против него выступил верховный жрец Ахурамазды?
— Дастур сделал так, что того объял и поглотил мрак, — ответил Мэт. — А затем дастур залил темницу ярчайшим светом. Мы слышали вопли злодея, но они вскоре утихли во мраке.
Стражникам почти удалось сдержать дрожь, а вот управителю — нет. Калиф же только надменно произнес:
