Игорь Анейрин - Бремя власти
Спустя час пришёл он.
* * *Алиенора сидела на краю кровати, тёмным взглядом уставившись на Рича Беркли. Граф, одетый, как всегда, во всё чёрное с серебром, стоял перед ней, расставив ноги и заложив руки за спину, с крепко сжатым ртом, и только уголки его прищуренных глаз подрагивали от всех тех мерзостей, что она ему наговорила. Наёмники, наверное, покраснели бы от смущения, услышав те слова, которые её светлость юная графиня Хартворд выплёвывала прямо в это ненавистное лицо.
Грудь девушки высоко вздымалась. Она замолчала, пытаясь прийти в себя. Граф, не шевелясь, стоял напротив. Минуту. Другую. Пять минут. Бесконечность.
— Хорошо, — наконец сказала Алиенора, — я рожу вам сына. Или внука, или чудище морское, называйте, как хотите. Но у меня есть условие.
Граф вопросительно поднял на неё глаза.
— Какое?
— Потом вы отпустите меня, и я уйду, куда захочу.
— Куда же?
— Да какая вам разница. Можно подумать, я буду нужна вам после того, как вы получите своего ублюдка… Подальше от вас. В монастырь… в проститутки в какой-нибудь портовый город.
— Алиенора, это неразумно.
Она отмахнулась, как от назойливой мухи.
— Я смотрю, у вас всё очень разумно. И ещё: не подпускайте ко мне Дрого. Будет свадьба, а потом я видеть его не хочу. Иначе я убью его, задушу, перегрызу ему горло ночью. Это мои условия. И я хочу от вас клятву, я хочу бумагу, где вы собственноручно пообещаете мне то, что я прошу.
Граф пожал плечами.
— А какую гарантию я получу от тебя?
— А что вы хотите? Вот этого? — Алиенора откинулась на постель и, задрав юбку, бесстыдно раздвинула ноги. — Нате, берите, не жалко. Там уже половина ваших солдат перебывала.
Рич хмуро смотрел на неё. Она зверски расцарапала себе весь живот и верхнюю часть бёдер; всё её тело было покрыто коричневато-кровавой коростой, везде виднелись ещё свежие капельки крови, сочащиеся из порезов. Граф глянул вокруг: в углу валялись осколки разбитой стеклянной вазы.
— О, дьявол…
Алиенора хихикнула.
— Что, дядюшка, уже не так красиво? Ну, куда вы… неужели не хочется?..
Стиснув зубы, граф молча развернулся и направился к дверям опочивальни.
— Да куда же вы?! Ну, тогда пригоните сюда хоть кого-нибудь, кто сможет сделать мне ребёнка… а то у вас все наёмники, похоже, недоделанные… бабу не могут обрюхатить…
— Я пришлю тебе Сайруса, — сказал тот, не оборачиваясь, — он посмотрит, как это можно залечить.
Вслед его удаляющимся шагам доносился издевательский смех Алиеноры. Вскоре он затих, обратившись во всхлипывания. Из глаз ручьём полились слёзы, всё её тело сотрясали рыдания. О, чуть слышно шептала она, где же ты… ты не мог умереть…Непослушными руками одёрнув вниз подол платья, она села на кровати, закрыв лицо ладонями.
Спустя четверть часа к ней пришёл Сайрус. Сказав ей раздеться и улечься в постель, он, хмуро покачивая головой, внимательно оглядел все раны. Потом ушёл, а через несколько минут вернулся в сопровождении двух женщин, притащивших большие тазы с тёплой водой и тряпки; из своих карманов он вынул несколько склянок. Заперев за женщинами дверь, он, засучив рукава, принялся за дело.
Сайрус был высоким худым мужчиной с эспаньолкой и гладко выбритой головой; наискось через всё лицо у него шёл довольно заметный рубец и один глаз из-за этого был полузакрыт, а выражение лица казалось зловещим. Как и его господин, он носил чёрные одежды; на длинных, не по-мужски изящных пальцах красовалось по три перстня на каждой руке.
Целый час она лежала на кровати; Сайрус, покусывая губы, колдовал над ней. Рядом на табуретах стояли два таза и целая стопка чистых хлопковых полотенец; использованные он небрежно отбрасывал в сторону. Осторожно обтирая раны, он тут же накладывал слой горьковато пахнущей мази и забинтовывал больные места; каждый раз после минутного слабого жжения Алиенора чувствовала заметное облегчение. Её окровавленное платье он без малейших раздумий кинул в камин.
— Всё, — наконец произнёс он, отшвырнув очередную тряпку в сторону. — Так легче? Лежите и не шевелитесь. Лучше, если до вечера. Вечером приду и сниму повязки. Сами ни в коем случае не снимайте, иначе всю жизнь будете со шрамами ходить. Понятно?
— Да, спасибо. — Алиенора краем глаза глянула на него. Сайрус, вытирая руки, уже собирался уходить. — Я была бы вам благодарна, если бы вы прикрыли меня чем-нибудь.
Ни слова не говоря, он взял чистую простыню и, встряхнув её, набросил на девушку.
— Так вы, оказывается, лекарь?
В первый раз за всё время он посмотрел ей в лицо своим единственным открытым глазом, чёрным и непроницаемым, как глубокий колодец в солнечный день. Лицо с морщинами, но без возраста — тридцать лет? пятьдесят? — не выражало ничего, как будто он разглядывал очередную рану очередного наёмника.
— Можно и так сказать.
— Что значит — можно сказать?
Сайрус покачал головой.
— Я не совсем лекарь. — И, помолчав мгновение, добавил: — Но и лекарь тоже. Всё это очень глупо, миледи. — Подойдя к кровати и почти грубо ткнув пальцем ей в больной живот — Алиенора охнула, — он закончил: — Так вы ничего не добьётесь, только испортите себе всю красоту, а толка, поверьте мне, не будет.
— Скажите, почему вы тогда принесли мне хлеб?
— Принёс, потому что принёс. Мне было жаль вас.
— Почему?
— У меня тоже есть дочь, миледи. Примерно вашего возраста, чуть помладше. Почти есть. А можно сказать, что и нет. Она очень больна.
— Чем?
— Это не ваше дело, девушка. — Сайрус развернулся, направляясь к двери. — Всё, спите. Я приду сразу после захода солнца.
— Нет, — решительно заявила Алиенора, — останьтесь. Я хочу знать. Я хочу знать, почему вы помогли мне.
Лекарь, не отвечая, повернулся к ней спиной.
— Стоять! А не то я сдеру эти чёртовы повязки и будете потом Ричу объяснять, почему у меня весь живот перепаханный. Совру и глазом не моргну, имейте в виду.
— Очень глупо. — Сайрус, осторожно поставив таз с водой на пол, уселся на табурет рядом с кроватью. — Что вы хотите знать?
— Для начала — что с вашей дочерью?
— Да какое вам дело?! Ну, ладно. Три года назад — ей только исполнилось тринадцать лет — её изнасиловали и зверски избили, а потом бросили в реку под замком. Прямо из окна, с высоты тридцати футов. Она сошла с ума.
— И… где это случилось?
— В замке Клеймор.
У Алиеноры широко открылись глаза.
— Дрого?.. — чуть слышно выдохнула она.
Сжав губы, Сайрус впился в неё своим единственным глазом.
— Я этого не говорил. Я не знаю.
