Наталья Бульба - Прогулка в бездну
В отличие от эльфов, дракон воспринял все более, чем равнодушно. Похоже, в его голове рождались мысли, наиболее близкие к моим или… я, наконец-то видела Ригана именно таким, каким он и был.
— Теперь ты, Валиэль. Твое присутствие рядом с принцессой, самое обоснованное — клятва до сих пор не снята и ты обязан всюду следовать за ней. Но вот твое положение здесь, благодаря этому, становится самым сложным. Все, что я могу быстро придумать, ты — моя игрушка, моя прихоть. Такие как ты долго не живут, но за то время, когда ты должен будешь мне надоесть, мы должны успеть.
— Успеть что, Асия? — Наши взгляды встретились. Жестко, бескомпромиссно, не предполагая молчания.
И она это сумела понять, потому что впервые с момента своего появления здесь позволила себе чуть ощутимо улыбнуться, прежде чем ответила.
— Успеть добраться до Вилдора и его тайны. И это все, что я могу сейчас сказать. Пока я не пройду проверку, вам стоит в общении придерживаться тех ролей, что я обозначила. Когда все мои права восстановят, а на это вряд ли уйдет больше двух дней, я сниму контроль с этих помещений. Вот тогда и поговорим. И… постарайтесь вести себя благоразумно.
В ее последнем, прежде чем покинуть наше пристанище, взгляде, брошенном на меня… было смятение. И это больше, чем могли сделать иные признания и уверения, убедило меня в том, что все, сделанное ею, того стоило.
Единственное, что не давало с этим смириться — ее скрытность. За прошедшие пять лет она ясно давала понять, что ее отношение к своим сородичам очень далеко от миролюбивого. Не говоря уже о родне, о которой она старалась не упоминать.
Но даже это старание отдавало такой болью, что вывод напрашивался сам собой — встреча с ними была для нее желанной. Правда, лишь для того, чтобы стать для них последней. И когда она разыскивала возможность отправиться на Дариану, мысли о готовящейся мести ни один раз мелькали в моей голове. Вот только… имя того, к кому это относилось, вряд ли могло всплыть из глубин моей памяти.
Как только дымка портала растаяла, я повернулась к троице своих сопровождающих и вопросительно приподняла бровь, не рискуя задавать свой вопрос вслух. Не знаю, о чем думал каждый из них, но три головы опустились практически одновременно, соглашаясь с тем планом, что предложила Черная Жрица. Впрочем, ничего другого нам не оставалось — трудно оценивать ситуацию, когда зацепиться не за что.
Следующие сутки были… одновременно тревожными и веселыми. Гадриэль вошел в роль первым и нисколько не стесняясь рассказывал в моем присутствии такие истории… от которых краснел даже Риган. При этом его хитрый взгляд нет-нет, да был направлен в мою сторону, словно он таким образом пытался определить границы моей выдержки.
И вряд ли он при этом не понимал, что у меня и без него хлопот хватало.
С одной стороны, мысль об Олейоре никак не хотела покидать мою голову. С другой я раз за разом возвращалась к полному имени Асии и к той оговорке, которую она себе позволила. Вероятность вторжения Даймонов на Лилею, на которую намекнул Элильяр, несколько раз обсуждалась нами перед выходом.
И это была одна из причин, по которой Черная Жрица настаивала на том, чтобы мы поторопились с началом нашей прогулки, как теперь это становилось очевидным, — не самой главной. И была каким-то образом связана с той тайной, на которую намекнула Асия, и которая, как мне хотелось бы думать, могла либо предотвратить нападение, либо…
Я чувствовала, что есть еще что-то. Эта мысль почти пробивалась в мое сознание, но каждый раз, как я пыталась ухватиться за ее кончик, она убегала, скидывая меня в яростное бессилие.
И каждый раз когда это случалось, черноволосый лорд, перехватив взгляд Ригана, который даже не смотря в мою сторону успевал замечать прорывавшиеся сквозь натянутую на лицо маску чувства, начинал очередной рассказ. От которого хотелось не столько смеяться, сколько плакать, потому что чем больше скабрезности было в его повествовании, тем мрачнее воспринималась действительность.
Слава стихиям, что это представление хоть ненадолго, не прекращалось: кем бы мы не значились, но кормить нас не забывали. И не только своевременно, но и вполне съедобно, пусть и непривычно. И лишь эти передышки позволяли мне восстановить стены из выдержки, замешанной на собственном самолюбии, не позволявшие мне начать выть: как оказалось, неизвестность ожидания вполне могла оспорить пальму первенства у страха смерти.
Все закончилось неожиданно и от того ударило по нервам значительно сильнее, чем если бы мы к этому были готовы. Не успел в помещении зажечься свет, возвещая, что закончилась вторая ночь, проведенная на Дариане, как очертился контур портала и нас стало на четырех Даймонов больше.
Двое из них сдернули Гадриэля с постели, сделав это не просто грубо, а словно стремясь излишней жестокостью выкорчевать даже возможность его сопротивления. Вторая же парочка, с взглядом, похожим на бескрайнее ледяное поле, угрожая рохсашем не позволяла мне и Ригану с Валиэлем даже шевельнуться.
Я еще не успела даже как следует испугаться, как нас стало на одного меньше. И это был мой друг, с отношением к которому я так за эти годы и не смогла определиться. Понимая, что если бы не Олейор, то не Рамон, а именно черноволосый Лорд мог занять наиболее важное место в моем сердце. И, в то же время, радуясь тому, что можно больше не задавать себе вопросов из разряда: что было бы, если бы… Потому что теперь эти сомнения не имели никакого смысла: Гадриэль сделал свой выбор и назвал имя своей невесты. Сбросив с моей души тяжелейший груз.
Не знаю, о чем думали остальные: их лица были похожи на каменные изваяния, не позволяя мне осознавать происходящее за той защитой, которой они оберегали меня от себя, но вряд ли они были столь бесстрастны, как показывали. Я помнила, насколько ценной воспринималась жизнь, когда тебе было отмерено столь мало, как это дано человеку, но я еще не успела в полной мере осознать, как тяжело допускать ее скорое окончание, когда ты пусть и не бессмертен, но имеешь возможность жить так долго, что даже мысль об этом пасует перед возможностью это понять.
Вместо завтрака мы вновь увидели туманное марево и нас осталось двое: я и мой должник.
Я, обхватив подушку руками и стиснув зубы, забилась в угол на том, что служило кроватью. Эльф сидел на краешке и не сводил с меня своих изумрудных глаз, время от времени покачивая головой. Словно ощущая, как отчаяние подталкивает меня к тому, чтобы выпустить на волю скрытые силы, снова и снова скидывая меня с той грани, где страх за друзей начинал пересиливать доводы разума и давая мне силы держаться. Вопреки всему и несмотря ни на что.
