Дженнифер Роберсон - Танцор меча
Омар удивленно поднял брови, пока брал бледно-зеленый виноград с блюда, стоявшего на столике между нами.
– Я знаю о человеке по имени Песчаный Тигр. Как и у тебя, у его есть шрамы и он носит когти. Он действительно друг моего брата. Но он никогда, насколько я знаю, не торговал рабами.
– Нет, – согласился я. – Но время идет, и человек устает видеть богатство других, заработанное занятиями, близкими к его собственному. А все мое небольшое состояние завоевано только силой моих рук.
Омар старался не смотреть на Дел. Как рабыню, ее не стоило замечать при разговоре. Но благо повод появился, Омар повернулся и ощупал взглядом закутанную в бурнус фигурку.
– Хочешь продать?
– Хочу купить, – я сказал это четко и твердо. – Северного юношу, чтобы он составил пару моей Северной красавице.
Его черные глаза снова остановились на мне.
– Хочешь получить от нее детей?
– Если найду для нее достойного мужчину.
Омар выплюнул виноградные косточки.
– Сколько ты можешь потратить?
– Сколько придется. Я также готов отдать первого ребенка торговцу, который продаст мне хорошего юношу, – честно говоря, из денег Сабо у нас почти ничего не осталось. Я планировал разыскать Джамайла, поторговаться и уйти, пообещав подумать. Потом я снял бы с Дел ошейник, вернул ей оружие и мы решили бы что делать дальше.
– Я готов купить ее, – сказал Омар, – но я не могу продать тебе мужчину с Севера. У меня нет ни одного.
– Ни одного?
– Нет.
– А у кого есть?
Он молчал.
Я вздохнул.
– Слушай, я найду то, что мне нужно, с твой помощью или без. Если у кого-то есть монополия на Северян здесь, в Джуле, ты ничего не потеряешь, если скажешь мне об этом.
Омар поломался, не желая лишаться потенциального клиента, но в конце концов признал, что монополия была и назвал ее обладателя.
– Аладар. Но он танзир. Если хочешь купить или продать, ты должен встретиться с его агентом.
– Кто агент?
Омар улыбнулся.
– Я скажу, конечно, друг моего брата, но… за цену достойную Песчаного Тигра.
Иногда репутация вредит в серьезных сделках, но, облегчив свой кошелек, я узнал нужное имя.
– Хонат, – объявил Омар.
– Где его найти?
– Конечно, во дворце Аладара.
И мы с Дел пошли во дворец Аладара. Конечно.
20
Дворец Аладара поражал своим великолепием даже если подходить к нему с стороны конюшен, как сделали мы с Дел. Кирпичные стены дворца были покрыты негашеной известью. Мозаичные узоры украшали легкие арки. Даже на конюшенном дворе под нашими ногами хрустел гравий двух цветов. Пальмы и цитрусовые деревья дарили свежесть и прохладу.
И вся эта роскошь, думал я, была оплачена деньгами, вырученными за торговлю рабами.
Сначала я хотел оставить Дел с лошадьми, опасаясь, то она может понравиться агенту Хонату, что значительно усложнило бы дело, но потом решил, что ей безопаснее со мной. Если она будет сидеть – или стоять – около меня, они ее так просто не получат.
Хонат оказался льстивым маленьким человечком с необычно низким голосом. Пальцы у него были короткие, а ладони широкие, как у жабы. Жабьи глазки (грязно-зеленые и выпуклые) смотрели с любопытством, от которого становилось не по себе.
Его голову венчал бледно-зеленый тюрбан, отделанный огромным сверкающим изумрудом, что меня удивило, поскольку обычно агенты танзиров не старались продемонстрировать свою состоятельность. Одежды Хоната были сшиты из золотой ткани, а на толстые кривые ноги он нацепил маленькие золотые туфельки. Мы с Дел возвышались над ним как великаны, но его это видимо совсем не смущало. Он задумчиво дотронулся до срезанного подбородка (не сводя взгляда зловещих жабьих глаз с Дел) и жестом предложил мне сесть на пухлую малиновую подушку. Я так и сделал, скупо оставив Дел – застывшей рядом – ровно столько звеньев цепи, чтобы она не задохнулась.
Хонат ощупывал ее глазами.
– Женщина может сесть.
Вот это прогресс! Дел пришлось сесть на тканый коврик, потому что подушек больше не было, но на своем веку я с таким уважением к рабам еще не сталкивался. К этому времени Дел уже научилась держать голову покорно опущенной, но какие мысли были в этой голове я догадаться не мог. Такую же загадку это представляло и для Хоната.
Он спросил, по какому я делу и я снова повторил всю историю, настаивая на том, что продавать я не собирался, а хотел только купить. Когда я расписывал свои планы на будущее, глазки Хоната загорелись. Я так и не решил, хороший это был знак или плохой.
Хонат снова внимательно посмотрел на Дел и приказал ей поднять голову. Дел не пошевелилась, пока я не повторил приказ.
Агент улыбнулся масляной улыбочкой.
– Дети от этой женщины, без сомнения, будут прекрасны. Ты заработаешь на ней состояние.
– Ты можешь мне кого-то предложить?
Он махнул рукой, удивив меня отсутствием колец и украшений.
– Есть несколько Северян. Нужно только выбрать подходящего.
Да, главным было выбрать. Я не знал Джамайла в лицо и мог только осторожно следить за безмолвными указаниями Дел – странно было бы, если бы заметили, что работорговец советуется с рабыней по поводу покупки раба. Но отослать Дел я не мог. Повторить эту игру нам уже не удастся, а если бы я искал Джамайла только по ее описанию, я мог выбрать и не того. Вряд ли Джамайл остался тем же мальчиком, каким был пять лет назад и каким остался в памяти Дел.
– Я ищу юношу, – объяснил я, – лет пятнадцать, шестнадцать, не старше. Он должен быть молод, чтобы я мог использовать его еще много лет. Он пригодится мне не только для нее – ты сам понимаешь, мужчину можно чаще использовать для произведения потомства. Женщине, даже такой прекрасной как эта, требуется около года, чтобы выносить ребенка.
Хонат понимающе кивнул, не сводя глаз с Дел.
– У нас есть два Северных юноши. Не могу сказать точно, сколько им лет – мы приобрели их когда они были детьми, а дети не всегда могут точно назвать свой возраст.
Он вежливо замолчал, ожидая моего ответа.
– Я хотел бы на них взглянуть, – больше он ничего от меня не получит.
– Всему свое время, – расплылся в улыбке Хонат, – сначала я должен поговорить с моим хозяином. Он решает, покупать или продавать, – жабьи глазки сверкнули в направлении Дел. – Я думаю, он захочет купить твою рабыню.
– Она не продается, – отрезал я. – Я заплатил за нее целое состояние и надеюсь получить еще больше, когда продам ее детей.
Хонат долго изучал меня. Его лицо оставалось совершенно спокойным, но в глазах появилось что-то вроде отвращения.
