Глеб Борисенков - Возвращение Урмана-1
– Но пока мы здесь одни, вдалеке от хозяина, против всех, – прервал излияния Бузина. – Ваш план, сир?
– Лезть в лоб на мятежников – смерть. Кольцо собрал не меньше тысячи, – заявил Марий.
Хомут скрестил пальцы перед грудью. Он опять улыбался.
– Вспомните мои уроки, сир, бить по уязвимостям.
Марий понял, что братья уже знали ответ. Они лишь хотели, чтобы рыцарь дошёл своим умом.
– Кольцо… Но как его выманить?
– Слышали про апостола Тьмы? – улыбнулся Бузина. – Их духовный лидер. Думаю, Томас здорово рассердится, если с ним что-нибудь случится.
Последние дни после приезда апостола превратились в сплошной праздник. Жители Пагорок, из тех, кто не ушёл на осаду, отбросили страхи прочь. Вино лилось рекой. По рукам, с придыханием «от Самого» передавались странные пакетики с сухой травой. Закурившие её будто бы на время равнялись с богами.
Миа пробовала её, но кроме учащённого сердцебиения и тошноты, больше ничего не испытала. Другие же доходили до видений.
– Я дам вам шанс подняться выше! – прокаркал апостол. Теперь, когда его узнали поближе, он перестал казаться плешивым старичком. Нет, он стал своим, будто что-то их неразрывно связало.
– Мы родились червивыми тварями! Но всегда можно дотянуться до вершин гор! – провозглашал он, и чем больше расходилось травы, тем внимательней его слушали. Вскоре Миа заметила, что уже никто над ним не смеётся, и некоторые девушки горят желанием принять «благодать» от старика. Она с омерзением слушала рассказы о его неутомимой похоти.
Других мужчин в городе почти не было, кроме нескольких стариков и десятка адептов культа. Но самые закоренелые последователи уже не обращали внимания на бытовое. Они только хитро улыбались и предлагали очередной пакетик.
Мужчины ушли на войну. Впервые за долгое время Миа почувствовала себя одинокой и слабой. Раньше с ней всегда кто-то был. Стоило только улыбнуться – рядом возникал новый защитник, служивший верой и правдой, пусть и без надежды.
Культисты заняли Пагорки. Трактир прекратил работу: вместо него собирались открыть церковь. Идеи Тьмы проповедуемые апостолом, совсем не привлекали девушку. Мысли были только об Антонии и носимом ребёнке. Так же было и с возрождением республики. Но других уже не образумить. По вечерам в селе устраивался настоящий шабаш, палили соломенное чучело, изображающего герцога, и курили. Дым магическим образом заволакивал площадку перед домами. Культисты на кожаных барабанах отбивали быстрый ритм и тянули низкими голосами жуткую песню. Миа пыталась вслушиваться в напев, но быстро сбивалась со смысла. Только и слышала, что «тьма», «воля», «расплата». Новые хозяева Пагорок пугали.
Был обычный для новых Пагорок вечер. Погода улучшилось, на море закончился шторм, тучи разошлись в стороны. Закат вышел причудливо алым, будто горизонт оросило кровью. Культисты вышли на утоптанную площадку перед домами и принесли барабаны. Новое соломенное чучело привязали к столбу. Апостол сам поднёс зажжённый факел. Жители высыпались на зрелище. Часть из них раскуривало трубки.
Пламя быстро охватило чучело. Искры взметнулись кверху. Кто-то заметил, что это добрый знак и власть герцога скоро закончится. Апостол поднял руку – по сигналу культисты принесли стол и жареное мясо на блюде. Миа с гримасой отвращения смотрела на него, её тошнило от запаха, и не понимала чье оно.
– Я обещал дать шанс стать выше. Превзойти остальных. Подняться на недосягаемую высоту. И вот он – мясо отрешения от запретов! Пища богов! – воскликнул старичок. – Кто желает присоединиться к тайной вечерне, вкусить часть, подходите ближе!
Некоторые пробовали, подходили ближе. Если бы не тошнота, Миа тоже бы откусила, из одного любопытства. А потом прозвучали слова апостола, словно удар молота.
– Нам нипочем запреты! Мы отведали пищи богов и сравнялись с ними! Пришло время творить невозможное!
Ветер переменился, и столп дыма пригнулся и почти заволок село. Миа закашлялась и подумала, что пора уходить.
– Ой, а что это, пальцы? – услышала она девичий голос. Одна из сравнявшихся с богами ковырялась ножиком в зажаренной туше.
Апостол снисходительно улыбался. Он будто бы подталкивал паству к ответу. Миа зажала рот рукой, мысленно благодаря Создателя за тошноту.
И в этот момент, когда возмущение собиралось выплеснуться наружу, Мие почудились тени в клубах дыма. Почему-то сразу тревожно кольнуло сердце, как при беде. Она вновь ощутила себя совсем одной, беззащитной, посреди врагов.
Тень объявилась за спиной апостола, закинула голову назад и рывком перерезала ему горло. Старик, хрипя и разевая рот, осел наземь. Культисты подскакивали с мест, бросая инструменты, но слишком медленно. Кто-то таинственный, ловкий как демон из бездны, нападал снова и снова, орошая землю кровью.
Площадь заполнилась криками. Девушке повезло, что она уже уходила, и была незаметной за камнями оградки. Ребенок внутри заставлял думать иначе, не тратить время на удивление и страх, а бежать. Она сжала губы и, пригибаясь, поползла вниз, к откосу. Там, ещё детьми, они срезали путь к морю. Миа рассчитывала покинуть село и переждать нападение под защитой скал. В голове как набат стучала кровь.
За спиной кричали от боли и ужаса. Ветер снова переменился и погнал дым внизу, на море. Пахнуло горелым мясом. Миа понимая, что на открытом пляже станет заметной, зажалась под нависающий камень в крохотном углублении и застыла.
Солнце почти зашло, блики от пламени отражались от воды. Ей показалось, что село горит. Только бы с Антонием ничего не случилось. Подумала и сама удивилась. Миа менялась. Незаметно для себя она сделала окончательный выбор, пусть и запоздалый. Она полюбила Антония и это навсегда. Ребёнок был ни при чём.
Миа не знала, сколько просидела под камнем, обхватив руками колени. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить всё хорошее, что было с ней раньше. Детские игры в лады, усташи-разбойники, хождение в море на лодке. Игра в кувшинчик, плетение венков из одуванчиков, первая любовь…
– Они не скоро это забудут, – будто под ухом раздался мужской голос.
– Мне плевать на этот мусор, лишь бы не забыли в Фехерваре. Проклятье, что за тварь ты убил? Они жрали человечину?
– Пора уходить, сир. Или быть может Красный вам больше нравится?
– Красный… Лучше Красный Дракон. Я оставлю им память. Всё сжечь! Детей, женщин, стариков! Так рождался Дракон! Здесь моё вознесение!
– Как пожелаете… Эй, вы, слышали? Это место проклято! Всё сжечь!
Миа вспоминала лица подруг и глаза наполнились слезами. Она беззвучно рыдала, сотрясаясь телом. Девушка боялась покинуть надежное укрытие и лишь ночью, когда пожар в селе пошёл на убыль, осмелилась спуститься к берегу и спрятаться в брошенном сарае с поломанными снастями.
