Александр Прозоров - Заговорщик
— Кто-о?! — сверкнул-таки в воздухе ятаган.
Зверев вскинул руку, закрываясь привязанной к предплечью пластиной, ударил османа в живот — однако нож не смог пробить толстый широкий кушак. Басурманин попытался обойти справа — но его ударили косарем в спину. Холопы уже бежали навстречу друг другу по мостку над палубой гребцов, а снизу им кричали:
— Ура! Ура! Мы свои! Не убивайте! Мы русские!
— Что, уже все? — разочарованно развел руками князь.
Да, действительно, схватка закончилась, не успев начаться. Когда тридцать воинов нападают на такое же количество спящих врагов — другого исхода быть не может.
— Мы русские, русские! Вот вам крест! Мы православные, освободите нас! — прыгая на своих скамьях, просили гребцы.
— Утром, все утром! — прикрикнул Зверев. — Потерпите еще немного, сейчас не до того.
Он вышел на нос, на абордажный «клюв», с усмешкой глядя, как по воде скользят призрачные струги, поблескивая в слабом свете звезд обнаженными саблями и топорами.
— Ты ли это, Пахом? — громко поинтересовался князь. — Долго спишь. Расслабьтесь и никуда не прыгайте. Все уже кончено, галера наша!
— Ура князю!! — взорвались единодушной радостью струги. — Любо! Любо! Любо!
— Это точно, — признал Зверев. — Я молодец. Илья, ты где? Ты чего, ворону от гагары отличить не можешь? Я тебе как кричать велел?!
— Прости, Андрей Васильевич. Это я с холоду. Перепутал маненько.
— Ох, избаловал я вас, неслухов… Ладно, слушай мою команду. Трупы за борт, весла на воду! Уходим! Нечего нам тут более торчать.
Утро застало казачью флотилию возле облюбованного князем Сакульским острова, скрытого от степи широким болотом. Казаки осматривали добычу при свете дня, то и дело приходя в изумление:
— Смотри, смотри, атаман, — мавр! Черный какой… А этот тоже, как головешка! А этот красный. Где они красных-то набрали?
— Сие из земель египетских невольники, — пояснил один из гребцов. — Раскуйте нас, православные, Христом-богом прошу! Сколь можно в железе держать?! Вы же не басурмане. Тех, у кого чуб, тех всех от цепей смело освобождайте. А кто волосатый али совсем брит, того не надобно.
— Это почему? — заинтересовавшись, вышел на мостик Зверев.
— Дык, османы тем рабам, кого за душегубство али еще за какой грех судом на галеры приговорили, они тем головы наголо сбривают полностью. Позор у них страшный, коли голову обрить. А нам, невольникам, в полон на войне взятым иль у татар купленным, — нам по кругу головы бреют, токмо чуб посередь оставляют. Вот, видите? — Невольник наклонил голову, демонстрируя макушку с длинной прядью. — Кто же добровольно записывается, за серебро, тех и вовсе не трогают. Да токмо за плохую работу, али если с берега сами не приходят — так тоже на цепь таких приковывают. Коли отпустите, они вам нож в спину и загонят. Басурмане, что возьмешь? Тех же, кто с чубом, можно отпускать смело. Они хоть речи человеческой и не разумеют, но османам чужие.
— Почему речи не разумеют?
— Дык, сарацины специально так делают. Дабы гребцы о побеге не сговорились. С разных стран на каждую галеру невольников сажают. Тех же, кто из одной страны оказался, подальше друг от друга норовят… Раскуй нас, добрый человек? Не томи!
— Чем же я тебя раскую? Видишь, у меня, кроме ножа и сабли, нет ничего!
— Там кладовая в носу! Там и инструмент есть по железу, и жаровня, и угли — заклепки калить.
— Илья, — выпрямился Андрей. — Слышал, о чем невольник сказывает? Ищи инструмент да освобождай чубатых помаленьку. Но и вы, ребята, терпение проявите. Нам галера без вас, как лошадь без ноги будет. Я на ней еще пошалить собираюсь. Саразман, разгоняй казаков по стругам, рано прохлаждаться начали. Пора Крым навестить. На юго-запад правим, там теперь наша цель. Шевелись, смертные! На весла, на весла!
Пятерки по географии у Андрюши Зверева не было никогда, но очертания Крыма и Азовского моря он все-таки представлял. Правда, не очень разумел расстояния — а потому ночью, опасаясь в темноте вылететь на мель, приказал лечь в дрейф и отсыпаться. С первыми лучами его эскадра снова двинулась в путь и к вечеру вышла к безлюдному песчаному побережью.
— Это он и есть, — уверенно решил князь. — Илья, поворачивай влево и двигайся вдоль берега.
Еще один ночлег, одно утро — и незадолго до полудня корабли наконец вышли к Керченскому проливу.
— Табань! — махнул рукой Зверев. — Впервые за все время радуюсь, что сейчас ни телефона, ни телеграфа не существует. И новостей по телевизору тоже. Иначе нас бы тут десяток турецких фрегатов встретил.
Он подошел к борту, помахал рукой на струги:
— Ближе подплывайте, важную вещь скажу. Там, дальше, часах в двух-трех пути, Керчь стоит. Если татары увидят струги, то закроют ворота. Если придет османская галера, то даже не почешутся. А потому делаем так. С каждого струга на галеру по пять человек перебирается. Мы уходим. Вы ждете три часа и двигаетесь следом. Вдоль берега не промахнетесь. Все поняли? Причаливайте!
Вместе с казаками Саразмана и самим атаманом на борт поднялся боярин Адашев, обнял Зверева и тут же покачал головой:
— Верно сказывал государь, странен ты, Андрей Васильевич. Откель знаешь все? Куда плыть, какие города и страны впереди, куда берега поворачивают?
— Платона в детстве много читал, Даниил Федорович, — как и царю, ответил князь. — Память хорошая, вот и отложилось. Илья, командуй полный ход. Больше на галеру людей не принять. И так чуть не по уключины просела…
До Керчи и вправду оказалось всего три часа хода. За это время Андрей успел нарядиться в найденный на корме нарядный стеганый халат, крытый золотистым шелком, и чалму, опоясался кушаком, под который сунул свою саблю. Казаков для большей правдоподобности заставил повесить на ремни ятаганы, на головы напялить фески, оставшиеся на палубе после убитых стражников. К тому моменту, когда военный корабль вошел в Керченскую гавань, на носу и на мостике открыто стояли только те воины, которых османы издалека приняли бы за своих. Холопов и казаков, на которых не хватило маскарадной одежды и оружия, Зверев спрятал между раскованными гребцами и в кормовой палатке.
Могучая крепость, расположившаяся в тени горы Митридат, внушала уважение: длинные каменные стены, повторяющие очертания берега, высокие башни из огромных валунов. Над одной из них развевался пугающе узнаваемый красный стяг! Только подойдя к причалу, Андрей смог разглядеть на кумачовом полотнище желтый полумесяц и восьмиконечную звезду.
— Даниил Федорович, — тихо окликнул он боярина. — Видишь, два торговых корабля разгружаются? Как я в ворота войду, с ратными людьми на саблю их бери сразу. Только не попортьте. А вы, витязи храбрые, ничего раньше времени не ляпните. Коли ворота перед носом закроют… сами в дураках останетесь.
