Марина Добрынина - Империя под угрозой. Для служебного пользования
И не на последнем месте те, которые касаются весьма мною уважаемых проводников. Ладно, один вопрос я выяснила: Егор — фантом, и потому он такой загадочно молчаливый и отстраненный. Но вот какова природа его так называемых братьев (я уже даже в их родстве сомневаюсь), и почему к ним, как к магнитам, стекаются беглые Мастера со всей округи, я не понимаю. А когда я долго чего-то не понимаю, степень моей противности резко повышается.
Наверное, подозрения все ярче прорисовываются на моем лице, а может, просто срок вето, наложенного на разглашение нужной мне информации, истек, но Георгий сам предлагает разрешить мои сомнения.
Правда, останавливаться для этого он не собирается, а потому просто идет рядом и вываливает на меня сенсационную информацию.
Проводники, поясняет он, были всегда. Как и Мастера. Как и Мастера, они могут прожить всю жизнь, не будучи задействованы. Но в отличие от Мастеров, появление которых на свет в большей степени стихийно, способность быть проводником передается по крови от родителей к детям. У кого-то эти способности сильнее, у кого-то слабее.
— А для чего вы нужны? — спрашиваю я.
— А кто сторожит стерегущих? — парирует Георгий, — мы — ваши помощники и ваша инквизиция, если такая параллель здесь допустима. Мы всегда чувствуем, когда наше содействие необходимо и приходим для того, чтобы протянуть руку помощи или наказать. Но и Мастеров, и проводников питает одна и та же сила, одна и та же Идея, мы очень близки друг другу.
— А почему ты раньше мне об этом не рассказал?
— Это было бессмысленно, — усмехается Георгий, — а сейчас в самый раз. Город уже совсем близко. Вон КПП, видишь?
— Почему же здесь патрулей нет?
— Патрули? — удивляется он, — возле города Мастеров?
Город Мастеров… В самом деле, если все прошедшие здесь актуализацию Мастера вернулись в Стапин — один из основных центров подготовки специалистов, властям трудновато было удержать свои позиции. Почему я не подумала об этом раньше?
Сергей подходит ко мне сзади, обнимает меня одной рукой за плечи, а другой показывает куда-то вверх. И я вижу флаг на флагштоке. Такой же, помнится, колыхался над университетом. На белом полотнище два одинаковых кольца, смыкающихся друг с другом. А ровно между ними буква «М». И прямая линия над «М». В голове всплывает толкование: порядок и хаос равны по силе и возможностям. Мастер — страж меж ними, поддерживающий баланс. А вот теперь мне объяснили, что означает линия. Линия — Проводники, не дающие поддерживателю равновесия колебаться.
— Мы пришли, — радостно шепчет Серега и целует меня в щеку. Надо полагать, на прощание, или просто выясняет, теплая ли я.
Глава 9.
Подходим к КПП. У шлагбаума стоит молодой румяный парень в неизвестной мне, а значит, выдуманной недавно, голубой униформе. Серьезный такой, важный. Автомат на плече. Видит Георгия, кивает ему и машет кому-то в здании. Шлагбаум медленно поднимается, хотя зачем это? Мы бы и так прошли. Здесь, в общем-то, калитка имеется.
Меня останавливают. Все тот же молодой, румяный.
— Майя Дровник?
Утвердительно киваю.
— Пройдите, Вас ожидают.
Не вопрос. Вхожу в здание контрольно-пропускного пункта. Комната здесь, оказывается, не одна. Провожатый вежливо и тихо закрывает дверь у меня за спиной. Очень мне любопытно, кто это там ожидает, если еще полчаса назад я сама не знала, что здесь окажусь. Да, и правда, знакомые… люди. У окна, веселенький такой, стоит, сложив руки за спиной и игриво покачиваясь на носках, Егор. Чист, выбрит, благоухает одеколоном, в отличие от некоторых.
— Привет, Майя! — радостно восклицает он.
— Привет, фантом, — угрюмо отзываюсь я, — а ты у нас, оказывается, говорящий.
— Я не призрак, — смеется Егор, — можешь меня за что-нибудь потрогать.
— За что-нибудь, — ворчу я, — это уже порнографией называется.
Но все же осторожно касаюсь рукава его цивильного пиджака. Ну да, не привидение. Вполне реальный молодой человек. Что вдвойне подозрительно.
— Поздравляю, — говорю, — с выходом из комы.
— Спасибо на добром слове. Но что-то я такого в своей памяти не нахожу.
— Так что же это было? Ты прилег позагорать, а твои братья случайно сволокли тебя в больницу, не разобравшись, что к чему?
Егор легкомысленно пожимает плечами.
— Кофе хочешь?
— Нет! Я с подозреваемыми не пью.
— Какой же я подозреваемый? Я Проводник. Инструктор. Воспитатель, если тебе угодно. Ты присаживайся, я знаю, у тебя много вопросов накопилось. Я готов на них ответить. Хотя, давай сделаем по-другому. Я сам тебе все расскажу. Хорошо?
Неуверенно киваю. Сажусь на подоконник, игнорируя предложенный стул и вынуждая тем самым Егора переместиться ближе к центру кабинета. Не люблю, когда мне солнце в глаза светит. Слушаю.
В коме, стало быть, Егор не был. Он сам вынудил девочку-Мастера, примитивную единичку, переоценившую силы, попробовать на нем разлом. Ее нелепые попытки снять экран с проводника только смешили Егора. Он вообще у нас смешливый. А вот потом ему пришлось помучиться. Он реально почти два года пролежал без движения. То есть его физическое тело не двигалось. Ментальное-то шарилось, где хотело, а вернее, где было нужно. Это, как он считал, было необходимо для того, чтобы "расшевелить начавших плесневеть в своей благополучной жизни" братьев. И именно он внушил им мысль создать фантом.
— Моя природа, Майя, — разглагольствует Егор, — весьма близка к Мастерам. Только у меня нет профиля. Я не являюсь носителем присущих вам принципов. Да и задачи у меня совсем иные. Но многие техники мы используем одинаково.
Мне только фыркать остается.
Активизировав братьев в качестве проводников, Егор прижился у них в качестве привидения, незаметно подправляя их и инструктируя. Я, кстати, не первый Мастер, которому они помогли справиться с тяжелой жизненной ситуацией.
— Так их миссия, стало быть, была уберечь меня от бед? — интересуюсь между делом.
— Нет, — смеется он, — скорее наоборот. Втянуть тебя в неприятности. Они, знаешь ли, закаляют.
Восхитительно. До сих пор мне казалось, что в неприятности я замечательно втягиваюсь и без посторонней помощи. Впрочем, кое-что в его теории не стыкуется.
— А ранение Георгия тоже из числа закаляющих проблем? Оно ведь было тяжелым. Он вполне мог умереть.
Егор самодовольно ухмыляется и разводит в сторону руки.
— Ну кто, — заявляет, — без греха. Пусть первый кинет в меня камень.
