Джон Толкин - Хоббит или туда и обратно
— Стой! Твое желание исполнилось! — прозвучал голос. Старик с ларцом отбросил плащ и капюшон. — Гандальф здесь! И вовремя, как я погляжу. Даже если тебе не нравится мой взломщик, все равно не надо его портить! Поставь мистера Бэггинса на место и выслушай прежде, что он скажет!
— Вы все сговорились! — вскричал Торин, но Бильбо выпустил. — Никогда больше не стану связываться с волшебниками или их прихвостнями! Что ты хочешь сказать, крысиное семя?
— Ой-ой-ой! — выговорил Бильбо. — Получилось очень неловко. Ты помнишь, как обещал, что я могу выбрать себе четырнадцатую часть? Может быть, я понял это слишком буквально — мне говорили, что гномы иногда учтивее на словах, чем на деле. Было, впрочем, время, когда ты считал мое участие не вполне бесполезным. Крысиное семя, да уж! Это и есть все услуги ваши и ваших семейств, которые мне сулили? Считай, что я распорядился своей долей, и разойдемся на этом.
— Добро, — мрачно промолвил Торин. — Разойдемся на этом, и прочь с глаз! — Потом он повернулся и заговорил через стену: — Меня предали. Расчет верен: слишком дорог мне Аркенстон, сокровище моего рода. За него я отдам четырнадцатую часть золотом и серебром, исключая драгоценные камни, но это будет считаться условленной долей предателя, и с ней он отбудет, а вы уж как хотите, так и делите. Полагаю, немного ему достанется! Забирайте его себе, покуда цел, и всякая дружба меж нами врозь!
— Спускайся к своим сообщникам! — крикнул он Бильбо. — Или я сброшу тебя со стены!
— Как насчет золота и серебра? — спросил хоббит.
— Все в свое время, — отвечал Торин. — Спускайся!
— До тех пор камень останется у нас, — сказал Бард.
— Не очень-то хорош ты в роли Короля-под-Горой, — промолвил Гандальф, — но все еще может перемениться.
— Верно, — сказал Торин.
Страсть к драконьим сокровищам настолько обуяла его, что он подумывал, не сможет ли с помощью Даина вернуть камень, а долю Бильбо оставить себе.
И так хоббит спустился со стены и ушел без всякого вознаграждения, если не считать кольчуги, которую Торин отдал ему раньше. Многие гномы были пристыжены и опечалены.
— Счастливо оставаться! — крикнул им Бильбо. — Может быть, мы еще встретимся, как друзья!
— Прочь! — вскричал Торин. — Твое счастье, что на тебе кольчуга, сделанная моим народом. Стреле ее не пробить, но, если не поторопишься, я выстрелю по твоим жалким ногам. Убирайся!
— Не спеши! — сказал Бард. — Мы оставляем тебя до завтра. В полдень мы вернемся и посмотрим, вынес ли ты из сокровищницы обещанную часть. Если все будет честно, мы уйдем и эльфийское воинство возвратится в свои леса. А пока прощай.
С этим они возвратились в лагерь; а Торин отправил гонцов Роака к Даину с вестями обо всем, что случилось, и с просьбой поторопиться.
Прошли день и ночь. На утро ветер задул с запада, погода испортилась. Чуть свет дозорные вбежали в лагерь с криком, что воинство гномов показалось за восточным отрогом Горы и быстро приближается к Дейлу. Даин шел всю ночь, чтобы поспеть раньше, чем его ждут. Каждый из гномов был в стальной кольчужной рубахе до колен, ноги их покрывали штаны из тонкой и гибкой стальной сетки, секретом которой владел этот народ.
Гномы исключительно сильны для своего роста, а эти были очень сильны даже для гномов. В бою они рубились тяжелыми двуручными кирками, хотя у каждого был на поясе еще и короткий меч, а за спиной — круглый щит. Бороды они заплели в две косицы и заправили за пояс. Шлемы у них были стальные, подошвы — стальные, лица — угрюмые.
Трубы призвали людей и эльфов к оружию. Вскоре в долину быстрым шагом вступили гномы. Между рекой и восточным отрогом войско остановилось; лишь несколько латников продолжили путь. Они перешли реку возле лагеря, здесь сложили оружие и подняли руки в знак мира. К посланцам вышел Бард, и с ним Бильбо.
— Мы от Даина, сына Наина, — отвечали гномы на вопрос лучника. — Мы спешим к своим родичам в Горе, ибо услышали о восстановлении древнего королевства. Но кто вы, расположившиеся, подобно врагам, под укрепленными стенами? — Разумеется, это была старинная и довольно учтивая речь, означавшая:
«Вам тут делать нечего. Мы идем к Горе, так что убирайтесь, или мы будем пробиваться с боем!».
Они рассчитывали прорваться между излучиной и отрогом, по узкой полоске берега, которая казалась самой незащищенной.
Бард, разумеется, отказался пропустить гномов к Горе. Он намеревался прежде забрать золото и серебро в обмен на Аркенстон, ибо не верил, что Торин, получив подкрепление, сдержит свое слово. Войско доставило большой запас провианта — гномы выносливы, и, как ни быстро шагали воины, каждый тащил в придачу к оружию огромный заплечный мешок. Это растянуло бы осаду на много недель, а тем временем подоспели бы и другие гномы — у Торина было много сородичей. Кроме того, осажденные могли открыть другие ворота, и осаждающим пришлось бы окружить всю Гору, а для этого у них не хватало людей.
Именно таков и был расчет Торина и Даина, которые постоянно сносились через воронов. Посланцы, выслушав отказ, вернулись, бурча в бороды. Бард тут же отправил глашатаев к Горе. Вместо золота их встретил град стрел, и они воротились опечаленные. Весь лагерь пришел в движение, как перед боем, ибо Даин приближался по восточному берегу.
— Глупцы! — рассмеялся Бард. — Идут так близко к гребню! Уж не знаю, как там в пещерах, а в искусстве вести войну на земле они явно несведущи! За камнями, справа от них, спрятаны наши лучники и копейщики. Как ни крепки гномьи кольчуги, им не выстоять. Давай ударим с двух сторон, пока они не отдохнули с дороги!
Однако король эльфов ответил:
— Я трижды помедлю, прежде чем начинать войну из-за золота. Гномы не смогут пройти мимо нас, если мы сами их не пропустим, и не предпримут ничего такого, что бы мы не заметили. Давай подождем, может, какой-нибудь случай принесет нам примирение. Если все же дело кончится боем, на нашей стороне перевес.
Он просчитался. Мысль, что Аркенстон в руках осаждающих, распаляла гномов, к тому же те видели, что Барда и его друзей снедают сомнения, и решили напасть немедля.
Без всякого предупреждения они молча пошли в атаку. Запели тетивы, засвистели стрелы; бой был неминуем.
И тут, еще внезапнее, пала тьма. Черная туча закрыла небо, от грома содрогнулась гора, верхушку ее озарила молния. А под тучей, клубясь, расстилалась другая мгла, но не ветер ее гнал — то летела с севера огромная стая, подобная птичьей, такая плотная, что крылья, соприкасаясь, затмили свет.
— Стойте! — Гандальф, вскинув руки, выступил между двумя воинствами. — Смотрите! — вскричал он громовым голосом, и посох его блеснул, словно молния. — Ужас надвигается на вас всех! Увы, это случилось раньше, чем я ждал. Гоблины движутся на вас! Болг с севера, чьего отца ты, о Даин, сразил в Мории! Смотрите! Нетопыри летят над их ратью, как саранча. Гоблины скачут на волках, и варги бегут следом!
