Дженнифер Арментроут - Грешные
И у меня было такое чувство, что после этого разговора с Реном абсолютно все изменится и уже больше не станет прежним.
***Рен жил в одном из старых складских помещений, реконструированных под студии и однокомнатные квартиры. В распоряжении жителей этого дома был собственный гараж, просторный грузовой лифт и подъезд с проглядывающими стальными балками на потолке и голыми кирпичными стенами. Все это выглядело странно, но в то же время по—современному. Высший класс. Без сомнения, это спонсирует Орден, потому что я очень сомневаюсь, что Рен самостоятельно может платить за аренду такого места.
Его квартира находилась на шестом этаже, прямо перед лифтом. Он открыл дверь и мы очутились в просторном помещении, из которого веяло свежим ароматом, напоминающим стиральный порошок Холли.
В одном из уголков гостиной, рядом с огромной плазмой, висевшей на бело—серой кирпичной стене, находился черный столик со стеклянной поверхностью. На нем стояло что—то похожее на фотографию. М—м, по всей видимости, это и была фотография, только носила она личный характер.
Я взглянула в сторону кухни. Все электроприборы были новыми, сделанными из нержавеющей стали. Это была настоящая кухня шеф—повара: двойной духовой шкаф и блестящая вытяжка, свисающая над электрогрилью. Удивительно, но здесь отсутствовал стол. Думаю, его отлично заменяла барная стойка, за которой скрывались два высоких стула. Повернувшись, я увидела две двери, одна из которых, как я догадывалась, вела в спальню, а другая — в ванную.
Создавалось впечатление, что здесь никто не живет.
Зайдя в квартиру, Рен стащил с себя рюкзак и положил его рядом с диваном. Он подошел к кофейному столику и подобрал пустую тарелку, но когда ему пришлось вновь нагнуться, чтобы поднять темно—синюю кружку, из нее вылетела ложка и с грохотом упала на пол.
Он прибирался. Это было своего рода мило. Так повседневно.
Я обошла кофейный столик, дабы рассмотреть фото, привлекшее мое внимание. На ней была изображена счастливая семья: Рен со своими родителями. Он был младше, должно быть, здесь ему не больше шестнадцати. Он стоял между женщиной и мужчиной, чьими копиями он был, и улыбался широкой улыбкой, обнажающей сногсшибательные ямочки. На заднем плане виднелись покрытые снегом горы, хотя сами герои снимка стояли в одних футболках. Их улыбающиеся лица и счастливые взгляды очаровали меня.
Взглянув на меня из—за плеча, он направился в кухню.
— Хочешь чего—нибудь выпить? — предложил он. — Чего—нибудь бодрящего, что покрепче чая.
Оторвав взгляд от фото, я заметила, что он поставил кружку и тарелку возле раковины. Рен подошел к холодильнику, и открыл дверку, в результате чего мышцы на его татуированной руке напряглись.
— Я не пью.
— Ты не против, если я выпью пива?
Я покачала головой.
— Да пожалуйста.
— Устраивайся поудобнее.
Пока Рен находился возле холодильника, я направилась к двери, которая, как я думала, вела в ванную, но, открыв ее, я обнаружила аккуратно сложенные покрывала и полотенца.
— Ты что, складываешь покрывала?
Из кухни донесся ответ Рена:
— Ага.
Я нахмурилась.
— Ты вообще человек? Потому что ни один смертный в здравом уме не станет сворачивать покрывала.
— У меня странные привычки.
Что правда, то правда.
— Могу я узнать, что ты забыла у меня в шкафу? — спросил он слегка подразнивающим тоном.
Я захлопнула дверь, покраснев.
— Ну, вообще—то я искала ванную комнату.
— Она в моей спальне. Гости и моя личная жизнь явно не в восторге от этого, — вразвалочку он вошел в прихожую с банкой пива в одной руке и содовой в другой. Поставив мою банку на стол, он подошел ко второй двери и открыл ее. — Пройдешь прямо и налево. Следующая дверь и есть уборная. И, нет, на этот раз никаких аккуратно сложенных вещей. Я буду ждать тебя здесь.
Как только я вошла в спальню Рена, меня окутало странное чувство. Я не была в мужских спальнях со времен Шона. Такое впечатление, будто я вступила в его святую святых.
Так же, как в гостиной и на кухне, здесь не было личных вещей: только гигантская кровать, на которой валялось темно—серое стеганное одеяло, комод из темного дерева, ночной столик и переполненная книжная полка. Мне так хотелось прочитать корешки книг, но не думаю, что стоит слоняться по его спальне. Быстро войдя в чисто убранную туалетную комнату, я сделала все свои дела и направилась обратно в гостиную.
Рен уселся на диван, закинув босые ноги на столик. Когда я брала свою содовую, то не могла не заметить сексуальность его обнаженных ног. Святые овечки, если у него такие сексуальные ноги, то мне просто необходимо увидеть все остальное.
Я села, облокотившись о спинку дивана, сняла босоножки и подобрала под себя ноги. Рен поднес горлышко бутылки к губам и стал наблюдать за мной из—под невероятно красивых и густых ресниц.
— Мне нравится видеть тебя в моем доме, — сказал он. — Просто хочу, чтобы ты знала.
Я, как дура, смутилась и решила, что будет лучше, если я пропущу этот комментарий мимо ушей.
— Думаю, сперва ты должен рассказать мне о Полукровках.
— Хороший выбор. Давай сначала разберемся со всей этой фигней, — закинув руку на спинку дивана, он посмотрел на меня. — Вряд ли ты поверишь в то, что я сейчас скажу, поэтому прежде, чем я начну, сделай глубокий вдох, ладно? Мне нужно, чтобы у тебя была свежая голова. Понятно?
— Мы охотимся на Фейри, Рен. У меня достаточно свежая голова.
Он изогнул бровь.
— Плюс ко всему, я живу в Новом Орлеане уже почти четыре года. Так что уже насмотрелась всякого дерьма.
— И то правда, — пробормотал он и послал мне мимолетную улыбку. — Полукровка — это дитя человека и Фейри.
Чего—то такого я и ожидала, но все равно потрясла головой, несмотря на то, что сказала ранее.
— Но это же... я и подумать не могла, что у Фейри и человека может быть ребенок.
— Это не просто. На самом деле, это большая редкость, но их существование возможно. И не просто возможно в теории, это постоянно происходит на практике. Согласно нашим данным, это может случиться лишь тогда, когда не используется принуждение и, насколько мы знаем, может быть как—то связано с магией Фейри. Никто точно не знает, почему одна беременность происходит, а другая — нет. Марли была права, когда сказала, что раньше их были тысячи, но сейчас они — вымирающий вид. Скорее всего, осталась небольшая кучка — пара десятков от силы.
— Почему так? — спросила я, решив подыграть и повременить с выводом о том, что он съехал с катушек и подался в секту до конца обсуждения.
