Варвара Лунная - Эйта
— Они кентавры, — повторила Эйта. Но голос её был уже растерянным, князь сумел заронить ей в душу сомнения. — Они твари. Не люди. Они…
— Убившие твоих родных нелюдями были, — согласился князь. — Это не они.
— Ты лжёшь, — Эйта отскочила в сторону, и в руке у неё засияла молния.
Тут же заняли заранее обговорённые позиции колдуны, а из‑за домов появились лучники.
— Ты ведь очень сильная колдунья, — стараясь говорить как можно спокойнее, сказал князь. — Посмотри на меня и скажи, лгу я или нет.
Князь не врал, Эйта видела это, и от рядом стоящего кентавра виной не веяло. Вообще. И не боялся он. Боялись женщины, что поодаль стояли, сами кентавры — нет. И это не укладывалась у Эйты в голове. Они не могут не бояться. Не могут же они быть настолько хладнокровными, не может же им быть настолько всё равно. Или им на свою жизнь наплевать так же как на чужую?
— Пожалуйста, погаси своё оружие, — тихо попросил князь. — Я не хочу тебя убивать.
Эйта часто и тяжело дышала, всё вокруг стало мутным, потому что глаза стали застилась слёзы. Как не вовремя.
— Чем же ты сама от тех иродов отличаешься? — спросил Титавр.
Вопрос настолько удивил девушку, что молния у неё из рук пропала.
— Что? — переспросила она, изумлённо глядя на кентавра.
— Те кентавры убили всех в твоей деревне, погибли люди ни в чём перед ними не виноватые, они изуверы. Но чем сейчас ты от них отличаешься?
Эйта задохнулась от возмущения. Да как он смеет? Это кем надо быть, чтобы сравнить её и тех нелюдей? Но тут девушка отчётливо поняла, что проклятый кентавр совершенно прав. Она такая же. Она точно такая же как те твари, родных её убившие. Они мстили за одного своего погибшего, убивая всех без разбора. Она, Эйта, собиралась сделать то же самое. Причина у неё была более весомая, не одна жизнь, а несколько десятков, но сути это не меняло. Девушке стало дурно настолько, что ей показалось, что она сейчас упадёт. Эйта зажмурилась и почувствовала, что её подхватывает сразу несколько рук. Открыв глаза она увидела, что поддерживает её князь и кентавр, от него шло тепло. Девушка зло оттолкнула Титавра, вырвалась из рук князя и бросилась бежать.
— Ура, мы победили злую ведьму, — довольно громко усмехнулся Дракон.
— Ура, — тут же закричали вокруг.
Князь удивлённо повернулся и посмотрел на друга, но понял, что тот не праздновать призывал, он издевался.
— Догнать бы её, — с беспокойством сказал Титавр.
— Надо, — согласился Дракон. — Но тебе, коник, я бы делать этого не советовал. То что она вас сейчас не угробила, не значит что позднее этого не сделает.
— Но мы же её убедили, что не виноваты перед ней ни в чём, — удивился Лавр, подходя ближе.
— И от этого она кентавров теперь любить всей душой будет, — ехидно заметил Дракон. — Убрал бы ты её, Радомир, из города.
— Как я тебе её уберу? — вздохнул князь. — Она гостья, Весняну она вернула.
— Кстати, Весняна‑то в порядке? — спросил Лавр. — Ставр тоже у вас крутится? Что‑то я его не видел давно.
— У княжеского терема он, — подтвердил Весел. — И с княжны заклятие сняли. Кстати, на славу зачарована она была, долго расколдовывали.
— Способная девочка, — усмехнулся Дракон.
— Да уж, — князь тяжело вздохнул. — Лавр, людям своим расходиться не давай, пусть тут будут, ну или в городе. Весел, проследи чтобы кто‑то из колдунов всё время с кентаврами был и сменяй их иногда. Пока эта Эйта из города не уедет, расслабляться нельзя.
— Сделаю, князь, — кивнул колдун и пошёл отдавать распоряжения.
Эйта сидела на берегу Злого озера, обхватив плечи руками, и слегка покачивалась. Глаза её были закрыты, и из‑под ресниц на колени капали слёзы. У озера гулял не по–весеннему холодный ветер, и девушку била крупная дрожь. Но дрожала Эйта не только от холода. Ей было невыносимо плохо. Всё было напрасно. Но почему? Ведь дорога в Бытроград ей самими Богами подсказана была. Сначала в Олеграде, когда Добрыня про карты ей объяснял, именно на этот город гадание указало. Потом узнала она, что кентавры тут живут, потом Весняна. Всё, всё просто кричало, что надо ей сюда. И она приехала. Так просто не может быть чтобы напрасно. Эйта стала раскачиваться сильнее. Ни разу ещё её колдовство так не подводило. Вскоре она не увидела, почувствовала, что на берег ещё кто‑то пришёл. Сначала кто‑то один, беспокоить не стал, в сторонке остановился, потом ещё несколько человек. Среди них был колдун. Эйта вытерла слёзы. Боятся. Следят. Она открыла глаза, повернулась посмотреть кто пришёл и снова отвернулась к воде. Позади, чуть на пригорке сидели тот самый кентавр, что не побоялся к ней подойти, колдунья Любава и какой‑то мужик одноглазый.
— Не замёрзла, ль ты, милая? — спросил одноглазый заботливо. Эйта не ответила. – Может, в город пойдём, согреешься? — продолжал Хрут. Любава тронула мужа за руку и отрицательно покачала головой, мол, не надо, не трогай её.
Тут раздался цокот копыт и к озеру выскочил Ставр. На молодого кентавра больно было смотреть, он был в полном отчаянии. Весняна категорически отказалась с ним разговаривать. Обвинила в том, что предал он её, и попросила на глаза ей никогда не показываться. Ставр умолял просто выслушать его, призывал Весела в свидетели, что околдовала его Эйта, что домой он вернулся только потому, что думал она, Весняна, тоже сюда вернётся. Но всё было бесполезно. Княжна и слушать его не хотела, повторяла только, что хотел бы он её найти, нашёл бы.
Увидав Эйту на берегу, Ставр резко остановился.
— Это ведь по твоей милости мы с Весняной потерялись, — не то спросил, не то подтвердил он.
— По моей, — кивнула Эйта, и губы её исказились в кривой усмешке.
— Ты улыбаешься? — удивился Ставр. — Даже теперь? Ты же ни за что меня наказала. И Весняну ты против меня настроила, — догадался он.
— Это не сложно было.
Любава с мужем переглянулись. Титавр поднялся на ноги.
— Ты даже не раскаиваешься?
— А с чего мне каяться? — так же равнодушно спросила Эйта.
— Но ведь тебе же доказали, что мы не те кентавры, которых ты ненавидишь.
— И что? — Эйта встала на ноги. — Я теперь тебя полюбить должна?
— Ставр, уходи, — Любава сделала шаг к берегу. — Прошу тебя.
— А куда мне теперь идти, тётя Любава? — спросил кентавр. — Куда? Я Весняну ждал, я только ею одной жил, а как мне теперь?
— А ты утопись, — предложила Эйта. – Представляешь, какая из тебя русалочка выйдет?
— Дрянь ты бесчувственная, — на удивление спокойно ответил Ставр. — Нет у тебя сердца, ты даже представить себе не можешь как это больно бывает, когда самого любимого человека теряешь.
— Не знаю? — переспросила Эйта. — Я не знаю? — она вдруг рассмеялась, и от смеха этого по спине присутствующих пробежали мурашки. — Конечно, откуда мне знать, — продолжала девушка. — Это не я, прячась в сундуке, слышала как убивают мою мать. Это не я потом отца, братьев старших, бабку с дедом на костёр своими руками несла, — Эйта говорила всё громче, постепенно срываясь на крик. — Тебе приходилось когда‑нибудь всех своих близких на костёр нести? Мне семи лет не было. А Грачка все трупы сжечь хотела. Всё, всю деревню. А они мёртвые были. Мужики, бабы, дети. А я их всех знала, близко знала. Откуда мне знать как это близких терять? Тебе, тварь ты такая, приходилось одному беспомощному в лесу блуждать? А потом жить в доме ведьмы лесной и бояться её больше смерти? Тебе приходилось видеть, как душа твоей матери на земле осталась, но тебя уже не узнаёт? Тебе приходилось? — девушка почти визжала. — Пожалеть мне тебя? Тебе плохо очень?
