Алекс Орлов - Золотой воин
– Травки клади побольше, чтобы горечь была, – пояснил он разбойнику, который взялся вскипятить воду.
– Понимаем, ваше милость, не извольте беспокоиться, – заверил тот. Это был пострадавший от кинжала Питера.
– Как твой бок?
– Уже рука поднимается, ваша милость! Сиваш этот очень мне помог! – обрадованно сообщил тот и продемонстрировал, как поднимается рука.
Вскоре вернулись с источника Крафт и фон Крисп. Оба были румяны и благоухали запахом мыльной полыни, пригодной в качестве мочалки, а также как средство от блох.
– Ну как там наш стол, уже готов?! – с порога шалаша поинтересовался фон Крисп и, увидев кувшин с вином, хлопнул себя по животу. – Что может быть лучше стаканчика вина после помывки в студеной водичке?!
– И не говорите, ваше благородие, я как заново родился, – поддержал его Крафт и, подойдя к Питеру, обнял его еще раз, все еще не веря, что друг нашелся.
Они сели, и капитан, как хозяин, разлил вино по кружкам.
– Больше мы сегодня пить не будем, – сразу предупредил Питер. – Я уже и чай заказал – покрепче.
– Чай, значит, чай, я же помню, у тебя ко мне дело, – согласился капитан. – А теперь выпьем за большую встречу однополчан. Эх, бывает же такое...
И, сделав большие глаза, он выпил всю кружку глоток за глотком. Потом подхватил со стола пучок дикого лука и забросил в рот.
– Ну, давай о деле, я теперь готов слушать... Бр-р-р-р!
Капитана передернуло, он встряхнул головой и, казалось, полностью пришел в себя.
Крафт выпил полкружки, Питер едва пригубил.
– Дело мое простое, ваше благородие, я собираюсь домой ехать – в Гудбург.
– Значит, ты из Гудбурга? Так я и думал!
– Мой дядя, Нух Земанис, погибший при нападении карсаматов на обоз, владел в городе и окрестностях большими активами. Согласно завещанию, до моего совершеннолетия его делами должны управлять банкиры Нарстад и Хикле.
– Но теперь-то ты совершеннолетний! – заметил капитан и стал наливать себе еще.
– Да, сэр. И я смогу вступить в права наследства, если мне удастся живым добраться до своего города. В этом я рассчитываю на вашу помощь, за что щедро расплачусь, когда получу доступ к дядюшкиным средствам.
Капитан залпом выпил следующую кружку, однако выглядел трезвее прежнего.
– Заманчивое предложение, – сказал он, взяв ломтик козьего сыра. – И дело тут не только в деньгах, но и в том, что я больше не могу находиться в этих краях. Эта пыль, грязь, войны, убийства. Даже такому черствому и жестокому...
– Я протестую! – поднял руку захмелевший Крафт.
– Ты просто мало знаешь меня, дружище. Но это неважно, мне нужно уехать отсюда, поменять свою жизнь, иначе я сопьюсь. Раньше я думал, что самая большая моя беда – это игра, но оказалось, что есть еще масса разных премерзких занятий, могущих довести человека до скотского состояния. Пожалуй, я выпью еще, но, господа, последнюю порцию.
Капитан снова выпил и решительно отодвинул от себя кувшин.
– Эй, Морелис!
– Я здесь, ваш благородие! – заглянул в шалаш разбойник.
– Там, кажется, чаю нам приготовили?
– Так точно! Желаете в глиняных гружках?
– Ну разумеется. И сушеных ягод не забудь.
– Как можно? Все положу, что требуется.
Морелис убежал, стало тихо. На живом шатре шалаша запела какая-то птица.
– Я ведь и сам собирался тебе предложить это еще тогда, на марше, но как-то неловко было... И потом, я же императору присягал и должен был исполнить долг, вот и решил повременить, а у Арума вон как вышло...
– Питер, как же ты жил все это время? Весь этот год? – спросил Крафт, до этого сидевший молча.
– Был невольником у молоканов.
– Это ужасно. Небось было хуже, чем на галерах?
– Сначала хуже, но потом я встретил одного хорошего человека, хотя сам он считал себя злодеем.
– А где он теперь?
– Отправился на родину – умирать. Он получил серьезную рану и благодаря этому вспомнил дорогу домой.
– А до этого не помнил?
– Не помнил. Ни дома, ни детства, ни семьи.
– А кто же нанес ему эту рану? – поинтересовался фон Крисп.
– Манукары.
– Манукары? Ты имеешь в виду императорскую гвардейскую кавалерию? Манукарами их называют тураны.
– Да, я ведь жил у молоканов.
– Почему же этот хороший человек воевал против императорских войск?
– Мы все воевали против них, потому что жили в городе молоканов, а они этот город захватывали.
– Но какой смысл воевать за хозяев, Питер? – удивился Крафт.
– Захватчики не щадят никого, для них не имеет значения, кто перед ними – молоканы или их рабы, убивают всех. К тому же Корнелий, мой наставник, не был рабом.
– Кем же мог быть человек среди молоканов, если не рабом?
– Он был защитник.
– Защитник?! – воскликнул фон Крисп. – Я слышал о защитниках, но я думал, это легенды! Они что, действительно охраняют поселения орков?
– Да, но защитниками могут быть и орки, и люди, и даже горные карлики. Корнелий рассказывал мне, а он повидал много.
– И ты видел, как он дрался с гвардейцами? – не унимался капитан.
– Да, видел.
– И что, у него получалось?
– Их тела устилали его путь, они знали, что он очень опасен, но все равно преследовали его.
Они помолчали. От неожиданно поднятой темы у фон Криспа улетучился весь хмель.
– Там, у источника, Морелис рассказал нам, как ты их в Малбурге вчера отделал, – сказал Крафт, задумчиво покусывая сорванный лист. – А когда рассказывал, как ты убил туранов, его благородие от смеха даже в грязь упал.
– И катался там, и хохотал, – улыбнулся фон Крисп и вздохнул: – Подумать только, а ведь речь шла об убийствах.
– Они напали на меня, – пояснил Питер.
– Да я не об этом. Я о собственной реакции. Мне смешно то, что для других ужасно, и это омерзительно. Пора уезжать, господа. Пора.
Фон Крисп поднялся из-за стола, прошелся до выхода, вернулся и снова сел.
– Эй, Морелис, что там с чаем?
– Уже несу! – отозвался тот.
– Я разрешаю им ходить в Малбург, чтобы они тратили жалованье, которое я им выплачиваю. Какой смысл в деньгах, если их невозможно потратить? Но они и там ищут способа подзаработать, вот и тебя пытались ограбить. Буду уезжать, раздам им тысячу рилли на всех, пусть гуляют сколько хотят.
– Лотар все прожрет, – усмехнулся Крафт, который уже знал, что рослый разбойник отличался неуемным аппетитом.
– Скорее всего. А Морелис все изведет на баб. А вот и он!
Появился Морелис с парящими глиняными кружками.
– А у меня еще конфеты остались, – сказал Питер.
– А вот это кстати, я ведь в детстве сладкоежкой был, – сообщил фон Крисп. – Послушай, Морелис, скажи нашим, что я скоро уезжаю. Раздам хорошее жалованье, и только меня и видели.
– Бросаете нас, ваше благородие?
