Властелин Безмолвного Королевства - Кук Глен Чарльз
Когда Катрин заперлась с тремя святыми отцами – наедине, без компаньонки, императорский двор отнесся к этому спокойно. Хотя репутация у священников тогда была похуже, чем у иных мирян. Но вот когда Катрин объявила, что намерена исправить ошибку отца и оказать поддержку не Вискесменту, а Броту, все всполошились.
Как будто этого было мало, новая императрица объявила вельможам, что отправится в вечный город, чтобы там ее короновал сам патриарх.
– У эрцгерцога наверняка случится апоплексический удар, – предположил Альгрес Дриер.
Удар не удар, а эрцгерцогу придется ехать вместе со всеми.
– Вряд ли эрцгерцогу Хиландельскому хватит на это воображения, – отозвалась Элспет. – Он сам виноват: мог бы приехать и раньше. Но империя ведь существует исключительно для его удовольствия, именно в этом он хотел убедить всех и каждого. Решил, что дочь Йоханнеса Иджа растеряется. Но Катрин не глупее Мусина, а может, даже и умнее. Она не стесняется выказывать свое неуважение к этим типам. Однако не следовало сестре таким образом демонстрировать всем свою самостоятельность.
Дриер предостерегающе хмыкнул. Поблизости, как обычно, толклись фрейлины и, разумеется, подслушивали. Одни побегут докладывать императрице, другие – советникам.
Лишь немногие из имперской знати поддерживали Безупречного, основная же, наиболее влиятельная и решительно настроенная часть аристократии была против него.
Когда подданные подготовились к отъезду, Элспет отправила сестре послание, испрашивая позволения вернуться в Племенцу.
К ней подошла госпожа Шевра. Он была очень взволнована, на лице ее попеременно проступали тревога, робость и, наконец, злобное торжество.
– Да? – обратилась к ней Элспет.
Старая корова, несомненно, принесла дурные вести. Очень хочет поступать благородно, но не может не радоваться чужому несчастью.
– Ее величество отказали вам в вашей просьбе. Вы должны отправиться в Брот вместе с ней.
– Капитан Дриер, планы меняются. – (Дриер кивнул.) – Договоритесь со свитой императрицы. Мы сможем сэкономить, если в Фиральдии будем останавливаться в имперских городах.
Шевра поджала губы. Она-то надеялась помучить девчонку, но та приняла дурные вести не моргнув глазом.
Элспет Идж больше не будет хныкать. Никогда. Ни по вине эрцгерцога Хиландельского, ни по вине императрицы Катрин Идж.
Нет худа без добра: чтобы не лишиться своего влияния, эрцгерцогу придется отправиться в самое сердце Фиральдии вместе с Ганзелевыми дочерьми. А ему это совсем не по нраву. В Фиральдии ведь никто даже не знает, кто он такой. Там на него всем плевать.
Их ждал Брот. А именно там квартирует со своей армией главнокомандующий.
Элспет охватило волнение.
Может, все не так уж и плохо.
– Принцесса, вам нехорошо? – поинтересовалась Дельта ва Кельгерберг. – Вы так покраснели.
Да, она действительно покраснела, а еще никак не могла выровнять дыхание.
Эрцгерцог не обдумал толком своих действий: он слишком высоко себя ценил и не собирался уступать этой паршивке.
Вне себя от гнева, он покинул Альтен-Вайнберг и устремился на юг. Необходимо во что бы то ни стало добраться до Фиральдии вовремя, чтобы остановить безумную девчонку. Она не должна пасть на колени перед этим бротским растлителем мальчиков, перед этим грязным сифилитиком Безупречным V.
После отъезда из Альтен-Вайнберга в свите эрцгерцога Хиландельского насчитывалось сорок три человека, но почти сразу же отряд начал редеть. В Хоквассере куда-то подевалось с полдюжины подданных. Проклиная всех и вся, эрцгерцог отправился в Джагские горы, хотя бушевала необычная для того времени года метель.
Кое-кто из приближенных хотел укрыться и переждать непогоду, но у них было с собой слишком мало провизии – оставалось либо повернуть назад, либо пробиваться дальше.
Кое-кто повернул.
К перевалу двинулось уже тридцать два человека.
Миновал еще один день – суровый и морозный, еще кое у кого из спутников эрцгерцога не выдержало чувство долга – они вернулись в Хоквассер, где как раз начали собираться призванные Лотарем войска. Солдаты ждали дальнейших указаний и истребляли имперские запасы провизии.
Оставшиеся путники остановились на привал. Снежинки кружили в свете небольших костров, словно белоснежные угольки. Посреди ночи всех разбудили вопли. Трое из четверых караульных бесследно пропали, четвертый же ничего не видел, но слышал крики.
Больше никто уже не спал.
На следующий день снегопад прекратился, однако сугробы, которые успело намести, и не думали таять. Отряд эрцгерцога вскарабкался еще выше – туда, где заканчивался лес. Дрова теперь приходилось тащить с собой.
Им не удалось остановиться на ночлег ни в гостинице, ни в трактире, ни на постоялом дворе. Даже имперские почтовые станции стояли покинутыми все до одной. Несколько небольших замков еще держались, и лишь благодаря им худо-бедно осуществлялось почтовое сообщение. Ни в одном из них ворота отряду эрцгерцога не открыли – побывавшая здесь недавно императрица со своими подданными успела истощить все и без того скудные запасы.
Следующей ночью снова поднялась тревога.
Эрцгерцог, закутавшись в одеяла, трясся от холода возле единственного костра и пытался не заснуть. На коленях у него лежал обнаженный меч.
Императорский регент Омро ва Стил-Паттер с возрастом превратился в мерзкого старикашку, но в молодости он был бесстрашным рыцарем – три года воевал в Святых Землях и два года вместе с членами Граальского ордена обращал в истинную веру язычников Великих Болот. Это теперь он уже с трудом переносил дорожные неудобства, а кости его нещадно ломило, но перед лицом ужаса эрцгерцог не запаниковал.
Его разбудили вопли.
Вопили в какой-то дюжине футов от костра.
Эрцгерцог Хиландельский схватился за меч и вскочил.
К нему приближалось нечто ужасное. Огромное. Похожее на гигантское насекомое. На огромного палочника с неимоверным количеством лап и выпуклыми глазами, казалось извергавшими огонь. В лапах чудовище несло истекавшего кровью человека.
Когда страшилище резким движением выбросило вперед громадную когтистую клешню, эрцгерцог не растерялся. Он взмахнул мечом, и отсеченная клешня упала на землю. Чудище атаковало снова. С легкостью разорвав одеяла, в которые был закутан эрцгерцог, и кольчугу, оно полоснуло по левому плечу старика. От сильного удара регент отлетел в сторону.
На какую-то секунду в мозг поверженного эрцгерцога Хиландельского хлынул поток чужого сознания. Отчасти это были вполне разумные мысли, почти философские размышления, – чудовище умело наблюдать и анализировать, но они мешались с безумием, которое питалось ненавистью и неутолимой жаждой крови и мести, с образами тысяч смертей тех, кого страшилище уже убило или надеялось убить.
А потом тварь сбежала, волоча за собой добычу.
Ошеломленный эрцгерцог, распростершись на окровавленном снегу, пытался очистить свой разум от жутких видений. Наконец он пошевелился, повернулся и неожиданно уткнулся носом в дергающуюся отсеченную конечность.
– Хартвелл, – хрипло позвал старик, когда к месту битвы подоспел первый подданный, – сохраните это. Заберем с собой.
– Зачем, ваша милость?
– Делайте, что велено. Возможно, по этому обрубку мы что-нибудь разузнаем об этой твари.
Чудовище больше не показывалось. В тот раз.
Эрцгерцогу Хиландельскому казалось, что он провалялся на снегу несколько часов, терзаемый безумными видениями чужого разума, на самом же деле прошло всего несколько минут.
– Ты видел его? – спросил он у слуги, который обрабатывал рану.
– Кого, господин? – Во время походов эрцгерцог не требовал, чтобы его люди соблюдали все формальности и обращались к нему надлежащим образом; врагов, считавших его надутым самовлюбленным стариком, это всегда удивляло.
– Чудовище.
– Нет, господин.
– Это был… – Он хотел сказать «мстительный бог», но ведь Бог лишь один, и это явно не огромное мерзкое насекомое, питающееся человечиной. – Это было Орудие Ночи. Несомненно, величайший демон.
