Слово силы: Боль (СИ) - Зверев Павел Александрович

Седой, лет сорока-пятидесяти на вид. Но телосложение крепкое, а кулаки так и вовсе пудовые. Два кривых шрама ла лице, под правым глазом, волосы до плеч, сальные, немытые. Черная, кожаная безрукавка поверх черной же рубашки, штаны из плотной коричневой кожи.

— Беспредел? — хохотнул я. — Скажите спасибо вон тому куску мяса.

Кивок головы в сторону Лика и шестеренки завертелись уже не у меня.

— А теперь, — наклонился я мужику, которого удерживал, — тебе предстоит сделать один очень непростой выбор. Твоя жизнь будет принадлежать мне или же смерти? Выбирай. Три. Два…

— Тебе! — прохрипел мужик заполошно. — Тебе.

— Я же говорил, что ты умный дядя, — убрав когти, похлопал его по плечу. — Теперь нам нужно договориться с твоими друзьями. Как думаешь, они сделают правильный выбор?

Мужик, наверно, еще даже не понял, что уже мертв.

— Не дураки, — нахмурившись, произнес он. — Другие здесь не выживают.

Кивнув на его слова, вернулся к разглядыванию той шушеры, что стояла у здания трактира. Переминаясь с ноги на ногу, никто из них не решался даже заговорить. Один лишь старик с прищуром глядел, то на меня, то на будущего покойника.

Короткий кивок не мне, а ему, был ожидаем. Более того, подобный исход стал понятен еще тогда, когда сердце мужика бешено забилось после сделанного выбора. Не собирался он ему следовать и это даже неудивительно.

Шуршание складок одежды, точнее рукава, по которому скользит нож, растянулось для меня в долгие пять секунд. Нет, на самом деле всё это пронеслось куда как быстрее, только вот я был готов, а значит, мир воспринимался иначе.

Жаль, конечно, этого добряка.

Метнувшийся мне в лицо, кинжал, должен был войти прямо в глаз. Мгновенная смерть и по идее даже я не уверен, что смогу выжить после повреждения мозга. И, правда, умный мужик. Был.

Отклониться чуть назад, выставить предплечье, на которое поймать локоть противника. Левой рукой схватить за кисть, рывок! Хруст и последовавший за ним вскрик боли, отдается в голове приятным эхом. Шаг в сторону, поближе к мужику, и приобнять того за шею. Поймать взгляд старика, улыбнуться и легким движением руки перечеркнуть горло когтями.

Никакой эффективности и быстрой смерти. Эффектность и кровь: как раз то, что нужно местным уродам.

В тишине, предсмертная агония и бульканье умирающего человека, казались симфонией. Симфонией устрашения и смерти.

— Я давал ему выбор, — наклонив голову на бок, заговорил я. — Он его сделал. Теперь даю его и вам. Итак: ваши жизни будут принадлежать мне или же смерти?

Отведя руку в сторону, под предсмертные хрипы умирающего, чутка удлинил когти.

Тишина не продлилась долго. Да и не собирался я им давать много времени на раздумья.

— Я это, ваша светлость, — вышел один из самых молодых, — с вами буду. Не предам.

Как быстро я новый социальный статус получил, однако.

Дальше подтянулись и остальные. В общей сложности одиннадцать человек разной степени помятости и полезности.

Последним оказался, естественно, старик. Хмурил брови, пока каждый из мужиков что-то да говорил, сжимал и разжимал кулаки, борясь с внутренним спором. Даже за рукоять небольшого меча пару раз успел схватиться, но из ножен достать всё-таки не решил.

— Пойдем, покумекаем, как дальше жить будем, — кивнул он, наконец, головой в сторону трактира. — Ах, саммен, храз.

Ну, ругаться никто не запрещал, так что слова пропустил мимо ушей. Обвел еще раз толпу в целых одиннадцать человек взглядом, да только головой покачал. Эти даже рядом не стояли, с теми, что полегли от эльфов. А то, что в живых там никого не осталось, я почему-то был уверен.

Тащить ребятню в трактир пока не стал. Кто его знает, как там пойдет, но уверенности в словах нет.

Заходил я последним, разогнав собственное тело на полную, без видимых изменений плоти. Слух выцеплял каждое, даже еле произнесенное слово. Осязание улавливало запахи, что намертво въелись в местные стены.

Кроме одиннадцати мужиков, внутри присутствовали еще девушки и женщины. Пятеро, если быть точным. Три женщины, чей возраст определить сложно и две, хм, девчушки лет восемнадцати. На меня все смотрели с затаенной злостью, но что-либо говорить опасались.

Просторная обстановка внутри казалась уютной. Не было кучи столов и лишней мебели. Справа потрескивал камин, сразу за ним шла барная стойка. Одна из женщин, как раз-таки, за ней и находилась. Две девчушки выглядывали с лестничного пролета, расположенного у левой стены и, по всей видимости, думали, что в темноте их не видно.

— Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, — с легкой улыбкой произнес я. — В ногах правды нет.

Забавно, но моя фраза возымела странный эффект. Некоторые сильно занервничали, другие, кто уже усел сесть, так и вовсе повскакивали с мест.

— Ментал? — и без того напряженный старик, сейчас и вовсе представлял собой натянутую пружину.

— Нет, что ты, — всё так же, с легкой улыбкой на губах, покачал я головой. — Просто выражение такое.

Отпустило не всех. Более того, девчонки с лестницы убежали, а женщина, стоявшая за стойкой, довольно шустро удалились за дверь, скорее всего на кухню.

Три стола у правой стены, с лавками, выглядели не очень. Дерево старое, видавшее виды. Сами столы массивные, монументальные, я бы сказал. Лавки широкие, со спинками.

— Итак, мужики, — начал я, когда все расселись, — не буду ходить вокруг, да около. Больше всего терпеть не могу крысятничества и предательства. Что за первое, что за второе вас ждет только одно — смерть. Один вон, решил уже, что, дав мне слово, можно его нарушить. Смерть от разорванного горла не самая приятная. Ты понимаешь, что уже мертв, осознаешь каждую секунду, но абсолютно ничего не можешь сделать. Имейте в виду, что я запомнил запах каждого из вас и, в случае чего, найти смогу хоть на другом конце города.

Тишина. Мрачная, тягучая и липкая.

— Кто из вас главный? — спросил, секунд через пять.

— Он на улице лежит, — криво усмехнулся старик. — В луже собственной крови.

— После него кто? — продолжил допытываться. — Здесь все? Или еще люди есть?

— Всех остальных Лик с собой забрал, — подал голос жирдяй. — Ему подкинули информацию, что какая-то важная шишка стену пересекла. Вот, решил прибрать актив к рукам.

— И нарвался на ушастых, — кивнул я. — Считайте, что кроме вас больше никого не осталось. Хотя, надо бы отправить, кого проверить. Да и шмотки забрать не помешало бы. А то на вас тряпье одно.

— Где это случилось? — по-деловому спросил старик.

— Полчаса ходу на северо-восток, — выдал сразу же. — Там еще дробильня какая-то рядом и промышленная зона. Вроде бы.

— Наша еще территория, — кивнул старый. — Шустрый, бери всех, и дуйте туда. Если что, махом назад.

— Понял, — прогудел долговязый, лысый мужик, бросив на меня кривой взгляд.

Девять человек покинули нас, где-то даже с облегчением.

— Там на улице, — кивнул я в сторону двери, — лежит та самая шишка, за которой пошел Лик. Нужно связать, закляпить рот и в подвал закинуть. Пусть дозревает.

— Сделаю, — прогудел толстый, поднимаясь.

Он остался с нами и, как я понимаю, его роль в качестве охраны-вышибалы.

— Там еще ребятня со мной, шмотки ушастых тащить помогали, их накормить надо, — поймал я взгляд старого. — Да и сам бы я не прочь перекусить.

— У нас без изысков, — фыркнул старый. — Так что разносолов не обещаю.

— Знал бы ты, какую срань я ел последние полгода, — хохотнул в ответ, направляясь к двери. — Алкоголя не надо. Только пожрать.

За эти несколько минут снаружи ничего не изменилось. Оглядел пустырь и близлежащие строения, отметил пустые окна, переулки и вполне себе неплохую зону отчуждения. Не знаю уж, кто так поработал, но теперь незаметно подобраться не получится. Хотя, чего это я?

— Эй, салаги, — бросил в темноту переулка, подойдя ближе. — За мной, внутрь.

На свет показались не сразу. Сначала выглянул Лунь, следом уже остальные. Сосредоточенный мне кивок и все четверо потащили свои импровизированные авоськи.