Янина Жураковская - Хранители времени
Но прежде Хранители всегда приходили в Ведьмины горы. Там им правила объясняли, «адаптацию» какую-то проводили, дорогу указывали, а эти попали как лорки к зеноркам… Пойду с ними. Ребята хорошие, будет жаль, если сразу погибнут.
…И всё-таки дурят они меня, ухом чую, дурят! Где ж это видано, чтоб у людей лиловые волосы были?
Саша:
— Ребята, слышите? — вдруг нахмурилась Яна. — Скрежет…
— Леший! — не своим голосом завопил Идио. Где?! — Потайной ход в камине!
Мы разом обернулись, но герцог, проявив удивительное для такой туши проворство, шмыгнул в дыру, и каменная плита, повернувшись, надёжно запечатала ход.
— Дебил! Идиот! Кретин! — Идио с досадой ударил кулаком по стене. Злорадное хихиканье было ему ответом.
— Ну ты!.. Грязный пёс! Свиное рыло! Чтоб в дугу тебя скрутило! — заорал я, призвав на помощь классику. — Чтоб ты лаптем подавился! Чтоб под землю…
— Всё, ребята, акуна матата, — Яна пинком закрыла дверь и задвинула засовы. В глазах решимость, губы сжаты — прямо Суворов в альпийском походе. "Эй, чудо-богатыри! Гасите гномов, отбирайте шоколад!" — Будем выбираться. Идио, забаррикадируй потайной ход, чтобы не атаковали с тыла. Шкаф прекрасно подойдет. Саша…
— Зачем? — вякнул Идио. Яна искоса глянула на него, и он больше не выступал.
— …сваргань что-нибудь гексогеновое. — Я изобразил благородное недоумение. — Давай-давай! Вспомни дачные опыты9, колбу в зубы и вперёд. Спасибо мне потом скажешь.
Из-за двери послышались гулкие удары, словно кто-то бил колотушкой в гонг, или спускал жестяную ванну с пятого этажа по ступеням, или пытался эту самую дверь вышибить. Только зачем кулаками барабанить? Тут без тарана не возьмёшь.
— Головой постучите, — посоветовала Яна. Удары прекратились, и задыхающийся от злости голос прописклявил:
— Меня — ведром???? Ты чё сотворила, человечица?!!
— Никогда не слышала, чтоб после удара по голове начинали петь сопрано, — удивилась сестренка. — Для этого ниже бьют. Гораздо ниже.
— Это кто там?! — Идио едва не уронил шкаф себе на ногу.
— Твой батя, дебил! — чивикнули из-за двери (читать без запятой). — Отворяйте, собаки! Я энту шмакодявку лиловую… — десяток луженых глоток поддержал своего герцога дружным рёвом, — а уж с сопляком чево сотворю!..
— Чего? — заинтересовалась Яна.
— Да, чего? И говорите громче! — попросил я. — Плохо слышно!
В ответ герцог сказал несколько… а если честно, очень много интересных слов относительно меня-паршивца, моих родственников с обеих сторон до десятого колена, мракобеса лысого, ведра с пиявками и (Идио с диким хохотом сполз по стенке, и слышимость упала почти до нуля), кажется, седьмой бригады вермахта, с которой он состоял в каких-то непонятных отношениях. Увенчало всё визгливо-возмущенное "Будем ломать!"
— Да скорей замок рухнет… хи-хи… чем эта дверь… ха-ха!.. — Идио, подхихикивая, завалил шкафом потайной ход. — Её ж не сегодня делали… хе-хе… Ломай, па… гы-гы-гы!!!
Я оценил крепость двери и очень аккуратно добавил в смесь ещё парочку ингредиентов. Отлично. Направленный взрыв обеспечен.
— Вы в ловушке! Повсюду стража! Вы! Я вам!.. — Я прямо-таки видел, как герцог чешет репу, мучительно соображая, что бы такое нам предложить. — Идио, сынку! Опомятуйся! Ты с кем повёлси? С людями треклятыми, с мерзотою подзаборной! А что они с дедкой сотворили, забыл? Отвори дверку, я ж батя твой родный! Буш читать свои книжки кады хошь, я исчо прикуплю, слова те попёрек не скажу, тока дверку отвори!
Жаль, не видел он улыбки Идио. Так «деды» "духам" улыбаются. А ещё — волкодавы.
— Пап, а иди ты! — с чувством сказал сын. — Дороги не знаешь? Объясняю… — И подробно растолковал отцу, кто он, где мы его видели, куда ему пойти, как, чем и с кем. Слова были сплошь цензурные, более того, литературные, но какие эпитеты, какие метафоры!.. Я почернел от зависти и горя — в карманах не было ни одной ручки.
Герцог обиделся на удивление быстро, и дверь снова загудела под ударами. Яна как-то странно посмотрела на Идио.
— А ведь верно говорят, что излишнее образование ведет к смуте… — пробормотала она и чуть громче продолжала: — Эй, товарищ герцог! Ваша светлость! Поосторожней там, не расплещите студень! И вообще, что вы прилипли к этой двери? Сходили б лучше на кухню, горчички принесли, хрена и пожертвовали ножку голодающим. Мы ж не звери — одну вам, одну нам. Идёт?.. Саш, не разевай рот. Работай давай. Так, о чём я… ах да. Сходите, а?
Есть такая работа — на нервах играть.
— Вы умрёте от голода и жажды! — посулил Дебил. Мы издевательски рассмеялись и приспособили стол под бомбоубежище. — Сдавайтесь, пока не поздно! Только я могу вернуть вас обратно!
— Может? — обнадёжился я. Сестра взвесила на ладони бутыль с чудо-составом «Бум-барам». — Ян, только ради Аллаха, не взбалтывай, я жить хочу.
— Угу, может, — кивнул Идио. — Только в дробном состоянии.
— Сдавайтесь, будьте же людьми! — воззвал герцог к нашей совести. У совести оказался Янин голос:
— Хорошо. Вы победили. Подайте назад. Мы выходим.
— Пра-а-авда? — несказанно изумился Дебил. — Ну, дык, выходьте, а мы встретим!
— Идио, может, ты приёмный? — печально спросила Яна и швырнула бутылку в дверь. Последовал направленный взрыв. Эх, всё-таки переложил селитры…
Пыль оседала долго.
От чучела крокодила осталась только щербато ухмыляющаяся голова. Часть шкафов взрывной волной снесло к дальней стене, где они и остались лежать грудой неопрятных обломков. Другие, порядком закоптившись и уменьшившись в размере, устояли. Все колбы и пробирки полопались, их содержимое художественно (импрессионисты, удавитесь от зависти!) разбрызгалось по полу, стенам и потолку. Но мощный дубовый стол, под которым мы прятались, был совершенно цел, если не считать пары мелких царапин да десятка бритвенно-острых осколков, застрявших в крышке.
Двери не было. Вот так, просто — не было. На её месте зияла огромная дыра.
Идио посмотрел на меня с благоговением, быстро распределил мешки, и мы вышли в коридор. Мгновением позже в лаборатории обвалился потолок.
В коридоре было пусто. Незначительные следы взрыва, много пыли и грязи, груда камней там, груда — сям, обломки двери (а-а-а, вот вы где, родимые!), но ни следа папы Дебила и его «штурмовиков».
— За подмогой пошли, — догадался Идио. — Вперёд!
Позднее я пытался восстановить в памяти этот пробег, но вспоминались какие-то мелочи: шахтерский фонарик в дрожащей руке Идио, тени, мечущиеся по стенам, отдаленное зловещее рычание и дикие взвизги, узкие коридоры, затянутые паутиной и огромные гулкие залы, нескончаемые лестницы, круто уходящие вверх и вниз. И шмотник, тяжелевший с каждым шагом и всё ниже пригибавший меня к полу.
