Илья Сомов - На равнинах иерехонских
Глаза приспособились к освещению, и теперь он ясно видел окружающие. Широкий двор, как обычно, в этот час был наполнен людьми. Они сидели за столами и стояли у входа в ярко освещенный дом. В воздухе носился запах вина и цветочных благовоний.
— Позвольте, я провожу вас к вашим друзьям, — предупредительно сказал хозяин.
Томэ косо взглянул на толстяка и коротко кивнул. Хозяин таверны провел его между столами к помосту у противоположной стены. Там на устланной коврами площадке под музыку извивалась черноволосая красавица, из одежды на ней были только драгоценности.
Его десяток расположился за столом прямо перед танцовщицей. Судя по армии бутылок и кувшинов, обосновались бойцы давно и основательно. Сидевший в центре Зарак оторвал пьяный взгляд от грудей чаровницы и сунул ладонь за пазуху.
— Имей в виду, — сказал Томэ, — в долг я тебе потом давать не буду.
— О, командир! Ребята раздвиньтесь. Эй, человек, еще стул сюда!
Дружинники загалдели и повернулись к Томэ. Зарак махал руками стараясь организовать торжественную встречу.
— Мы тебя, уже и не ждали командир! — крикнул он.
— А я вот решил вас обрадовать.
Томэ подошел к столу и стукнул ногтем по горлышку бутылки.
— За чей счет гуляем? Вы что жалование раньше времени получили?!
— Да уж куда там. Это все Гашфар. Помнишь, мы от его ворот Скорбных братьев прогнали? Так вот он теперь решил нас за это угостить. Верно, Гашфар?
— Истинно так, высокородные господа, — хозяин растянул толстые губы в улыбке, которая напомнила Томэ последнюю усмешку ратоцефала.
— Как ты оказывается благороден, Гашфар.
— Тысячеликий отвернется от того, кто не помнит добра.
— И богобоязнен.
Он пристально посмотрел на толстяка. Томэ однажды сказали, что когда он сердится, его взглядом можно орехи раскалывать. Он не знал, сколько в этом правды, но сейчас под этим взглядом Гашфар отступил и засуетился.
— Присаживайтесь, мой господин, буду счастлив вам услужить.
Томэ уселся на предложенный стул и запихнул под его сиденье принесенный из леса сверток.
— Вина командиру, — гаркнул у него над ухом Зарак.
— Самого наилучшего, — снова заулыбался Гашфар. — Сию секунду, мои господа. Томэ молча подвинул к себе пустую кружку. Похоже, он поторопился, когда решил, что ночные приключения закончились.
Глава 2
В маленькой комнате сильно пахло фруктами. Похоже, запах издавала коллекция ароматизированных табаков. Томэ отстранил ладонью предложенную серебряную трубочку кальяна.
— Я думал, вы курите, господин, — сказал Гашфар.
— Слишком приторно на мой вкус.
— Вы правы, сначала мне тоже так казалось. Зато когда вы приобретете привычку к такой смеси, то уже не променяете ее ни на что другое. Понюхайте, какой аромат. Мне сообщил рецепт один старик, который готовил ее для господина Сагата, старого секретаря председателя Синклита. Теперь я считаю это большой своей удачей…
Гашфар продолжал излагать историю овладения волшебным рецептом, а Томэ слегка улыбался и кивал в нужных местах. Старинный этикет требовал перед серьезной беседой поболтать о посторонних вещах, но он прежде не замечал за Гашфаром склонности к такой церемонности. Хозяин заведения перехватил его, когда Томэ отправился в туалет, и сказал, что хочет поговорить о каком-то важном деле. Тогда Томэ заявил, что дело, которым он занят прямо сейчас, возможно менее важное, но все же совершенно неотложное, и заставил Гашфара потоптаться за дверью. Возможно, толстяк решил так отомстить за ожидание. Если так Томэ обошелся с ним еще слишком мягко.
— И вот я все-таки достал этот сироп и побежал домой, чтобы снова попробовать приготовить смесь. Я думал, что сделал все по рецепту, но едва вылил сироп в котел, запах поднялся такой, что я испугался за свои легкие, не покроются ли они сахаром. Можете представить мое разочарование…
— Гашфар, хватит изображать придворного времен Тиграса Водолея. Даже в уличном балагане тебя бы уже давно закидали объедками. Роль хитрого торгаша удается тебе куда лучше. Я бы сказал, ты для нее рожден.
Трактирщик всплеснул руками так, что под одеждой началась дрожь, будто кто-то толкнул кусок желе.
— Простите великодушно, я меньше года в славной Столице. Так и знал, что мои жалкие провинциальные манеры оскорбят важного и знатного господина как вы.
Томэ лениво прищурился.
— Последние слова добавил, чтобы меня оскорбить? Играешь с огнем. Не знаю, как там, в горах, с которых ты спустился, но в Столице благороднорожденный может свернуть твою жирную шею и отделаться месяцем ареста. Даже если у этого благороднорожденного в карманах только дыры и сам он служит на подхвате у дальнего родича.
Глаза трактирщика превратились в узкие щелочки, кажется, в них мелькнуло что-то похожее на гнев, но все произошло слишком быстро, чтобы Томэ мог быть уверен. В следующий миг Гашфар натянул на физиономию привычную профессиональную улыбку.
— Ох, как это больно. Вот пытаешься от чистого сердца помочь человеку в беде, а он уже подозревает тебя во всяких гнусностях.
Томэ слегка напрягся.
— Ты что, перебрал своих снадобий? Даже если у меня и были какие-то проблемы, то при чем здесь ты?
Вместо ответа Гашфар затянулся и выпустил колечко дыма. Для торговца, который говорит с благороднорожденным, это была наглость. Почти вызов. У Томэ чесались кулаки, но заставил себя сидеть спокойно. В другой ситуации, десятник бы давно поставил хряка на место, но сейчас… у него действительно было уязвимое место. Конечно, не может быть, чтобы Гашфар про это знал, но… нужно просто вытерпеть до конца.
— Я не совсем точно выразился, возможно, правильней будет сказать, что в беде оказались не вы, а весь город. Да, я полагаю, так вполне можно сказать, масштаб подходящий. Это как если после ливня затопит улицу Работорговцев, это не волнует никого кроме пострадавших. А когда адоранты и ларокиане устраивают настоящие бои, это уже нечто совсем иное. Да уж, воистину иное, если наши даже наши доблестные схоларии не справляются и им на подмогу отправляют дружины великих домов, — Гашфар неожиданно усмехнулся. — Кстати, вы знаете из-за, чего у них все началось?
— В общих чертах. Молодой Надзирающий по имени Ларок, задумал отделиться от Великий Палаты, и создать новый культ, свободный от древней шелухи. Во главе его, он видел себя. Части адорантов эта идея понравилась, а части совсем наоборот.
— Да-да, именно так. Многие думают, что после гибели возмутителя спокойствия беспорядки пойдут на спад, но все вышло совсем наоборот. У вас не найдется ключа к этой загадке?
