Тимур Литовченко - Власть молнии
— Нанема со страху кинулась в одну из спален, что на втором этаже, распахнула окно и спустилась вниз по простыне. Наверное, сейчас она уже дома.
— Ну так беги к ней. Скажи, чтобы держала язык за зубами и чтобы завтра ещё до рассвета явилась сюда.
— Но я хотел бы поговорить с мастером… — начал было Сол.
— Успеется, — пообещал ему Карсидар. — Я задержусь здесь на некоторое время.
Мальчик обиженно надул губы, однако подчинился и поплёлся к выходу.
— Да, вот ещё что! Совсем забыл. Возьми-ка это, — Карсидар протянул мгновенно вернувшемуся на его зов мальчишке свою шляпу. — На обратном пути сходи на опушку леса. Найдёшь там моего коня…
— Ага, значит, конь всё-таки есть! — Пеменхат торжествовал.
— …и приведёшь сюда. Зовут его Ристо. Кликнешь тихонько и чмокнешь дважды губами. Сумеешь?
Мальчик утвердительно кивнул.
— Только прежде обязательно надень шляпу, иначе он нападёт на тебя. Понял?
— Он такой умный? — изумился Сол.
— Он самый умный конь на свете, — не без гордости ответил Карсидар.
А Пеменхат важно закивал:
— Каким же ещё быть коню самого Карсидара!
— Ладно, — сказал Сол. — Приведу.
Явно заинтригованный, мальчишка в приветственном жесте взмахнул рукой, как бы отдавая честь, нахлобучил на макушку шляпу и удалился.
— А поскольку больше слуг не осталось, позволь мне лично прислуживать тебе, мастер, — и Пеменхат церемонно поклонился.
Карсидар кивнул и сделал широкий жест, приглашая трактирщика к столу. Тот принес из кухни новую порцию мяса с овощами, ещё два кувшина вина, и трапеза возобновилась.
— Однако же, позволь узнать, кто именно порекомендовал тебе обратиться ко мне? — спросил Пеменхат, когда всё было съедено и выпито.
— Мастер Ромгурф, — ответил Карсидар облизывая пальцы.
— А, Ромгурф! — оживился трактирщик. — Мой хороший друг. Как он поживает, с ним всё в порядке?
Карсидар тяжело вздохнул:
— Мастер Ромгурф и мне был хорошим другом.
— Вот оно что… — взор старика затуманился.
Посидев некоторое время молча, он, словно спохватившись, заглянул поочерёдно в оба кувшина, затем проворчал:
— Кончилось вино, надо бы сходить ещё принести. — Встал, но тут же снова сел и с жаром заговорил:
— Вот так всегда! Есть один хороший товарищ, другой, третий… Потом, в один далеко не прекрасный денёк, сваливается на твою седую голову лихой молодец и сообщает: нету! Никого из них больше нет в живых!.. Кто же остаётся? Почтенный Пеменхат собственной персоной. Но — один как перст! Понимаешь? Один!!!
Трактирщик так хватил кулаком по столу, что стоявшая на нём посуда подпрыгнула.
— Скольких из вас я пережил! Скольких похоронил! А скольких просто пришлось бросить на дороге, потому что обстоятельства… — Он затрясся, замотал головой, несколько раз растопырил и сжал пальцы, всё время повторяя:
— Вот этими самыми руками хоронил… И всех до единого помню… Каждого…
Карсидар молчал, предоставив старику изливать обуявшее его горе.
— И вот ты! — Пеменхат повернулся к гостю. — Теперь пришла твоя очередь, доблестный мастер Карсидар, за чью голову обещано тридцать четыре жуда золотом…
— Тридцать два, — поправил Карсидар.
— По всему видать, что давненько ты не бывал в наших краях и не знаешь здешнюю себе цену. — Трактирщик грустно усмехнулся. — Тридцать два жуда ещё когда было, а после герцог Слюжский обещал полтора жуда, а виконт Маз-Бендри полжуда добавил от щедрот своих…
— Полжуда?! — почти искренне возмутился Карсидар. — Да это оскорбление для честного человека, ты не находишь, Пеменхат? Хотелось бы знать, когда вошло в моду мерять меня половинками!
— Бендри не даёт владельцу большого дохода, и виконта можно только пожалеть, — философски заметил трактирщик.
— Э нет, старина Пем, пожалеть его можно было года два назад, когда я сыграл с ним шуточку!
И Карсидар от души расхохотался, вспоминая прошлое.
— Да уж, наслышаны, наслышаны, — подтвердил Пеменхат. — И от себя замечу: полжуда золотом — это для Маз-Бендри очень щедро.
Они хитро перемигнулись. В конце концов, оба принадлежали к одному сословию вечных бродяг и искателей приключений, поэтому отлично понимали друг друга.
— Ну а ты ещё в цене, Пеменхат? Чего нынче стоит твоя голова?
Разговор теперь принял более весёлый оборот, поэтому Карсидар решился задать этот, мягко говоря, не слишком деликатный вопрос, не опасаясь, что хозяин трактира вновь ударится в грустные воспоминания.
— Я? Что я! — Пеменхат только рукой махнул. — Кончилось уже моё время, давно кончилось. Когда-то были охотники отвалить и за мою башку много денег. Больше чем за твою или меньше, теперь неважно. Впрочем, думаю, десятка на три-четыре жуда и я потянул бы. Да вот только померли они все. То есть те, которые награду обещали. Видишь, старина Пем не только друзей пережил, но и врагов. А потомки… Кому охота раскошеливаться, оплачивая родительские причуды? Просто-напросто мне под страхом смерти запрещён въезд во владения едва ли не всех окрестных дворян.
— Кроме герцога Торренкульского? — решил слукавить Карсидар.
— Почему, и в окрестности Торренкуля тоже, — равнодушно заметил Пеменхат.
— Как же тогда…
— О, пустяки! Пара мелких услуг вроде охраны особо ценных грузов, которые позарез необходимо протащить через владения его недругов… да ещё кой-кого устранить… — Пеменхат сделал многозначительный жест. — И вот, я живу почти под самыми городскими стенами.
— А совсем позабыть…
— Совсем?! Что ты, Карсидар! Оскорбление дворянского достоинства не забывается никогда.
— Тем не менее Торренкуль пользуется твоими услугами и разрешает открыто держать трактир. О, боги, что за лицемерие! — возмутился Карсидар. — Ну, а как с другими? Неужели ты торчишь под стенами этого городишки, как гриб под деревом?
— Почему же, куда и когда надо, туда и тогда еду по делам. В конце концов, если за голову не платят, нет и охотников. А для любителей поразвлечься я вожу с собой свой маленький ножичек.
— Уж не тот ли, которым ты грозился раскромсать мне шею?
— Он самый.
Карсидар хлопнул Пеменхата по плечу и попросил ещё вина. Когда же трактирщик притащил очередной кувшин, он как бы невзначай заметил:
— Значит, вот так и живёт нынче старый мастер Пеменхат. Осел на тёпленьком местечке, корнями в землю врос…
— Я не мастер, — резко отозвался трактирщик. — Я почтенный Пем, попрошу заметить это и учесть на будущее.
Он вдруг покраснел и с гордостью добавил:
