Татьяна Гуськова - Радуга Ллинн-Хейма
– На эскорт напали не ллинн-хеймцы, а разбойники. Тот, кто распространяет подобные слухи, достоин самого сурового наказания!
К месту спора уже спешил десятник, пожилой упитанный дядька с густыми пшеничного цвета усами. Его светло-голубые глаза с ног до головы прошлись по Кенралу, потом переметнулась на меня. Десятник расплылся в радостной улыбке.
– Синни! Вернулась! Не узнаешь?
Я недоуменно покачала головой.
– А если убрать усы и брюхо? – десятник залихватски подмигнул. – Все равно не узнаешь?!
– Нет, – сказала я растерянно.
– Совсем там зазнавшись в своих лесах. Пакирон я! Помнишь, как вы со своей каменной подружкой порушили трактир старого Логона? Ну, когда еще гонялись за магом-кровопийцей? Я тогда был рядовым стражником. Ты мне еще брюхо залечивала, когда кишки наружу вывалились!
Тут я вспомнила этого человека! И события, о которых он говорил. Когда освобожденный заговорщиками дух дарийского колдуна похитил одну из дочерей королевы Юлимы. Все маги были брошены на поиски, даже недоучившиеся. Повезло мне. Хорошо, что Эрэд тогда рядом оказалась.
– А ты, Пакирон, был тогда немного похудее.
Десятник расхохотался.
– Очистить дорогу! Добро пожаловать домой, Виломское Лихо.
Я покраснела, услышав одно из самых нелестных своих прозвищ. Кенрал с усмешкой посмотрел на меня.
– А ты удивлялась, откуда я о тебе знаю.
– У меня встреча назначена в "Жареном Гусе", а тебе куда?
Гвардеец тут же помрачнел.
– Здесь недалеко. Улица Цветочников, третий дом.
Больше он не проронил ни слова.
Улица Цветочников находилась недалеко от городских садов и была как бы их продолжением, утопая в золотой сейчас зелени и, конечно же, в цветах. Хотя, судя по богатству домов, жили здесь явно не цветочники.
Кенрал позвонил в колокольчик у ворот, и почти тут же окошко на воротах открылось.
– Кто там? О! Господин Кенрал! – ворота открылись.
Я поспешила скрыться, как только волокушу отвязали от седла Мглы. Слушать горестные причитания родных покойного не было сил.
"Жареный Гусь" находился почти на другом конце города. Мгла, приученная следовать за хозяином и в огонь, и в воду, спокойно переносила суматоху большого города. Животные, лошади и собаки, никак на нее не реагировали, не принимая за живое существо – ездовые волки не имеют запаха. Не будь они добродушны и без остатка преданы хозяину, превратились бы в жутких хищников, от которых нет спасения. Люди при виде моей зверушки были менее спокойны, разбегаясь в разные стороны. Что ж. Зато дорога свободная. Удивительно, что Кенрал так спокойно отреагировал на мою зверушку. Хотя их там, в королевской гвардии, приучают ко всему. Даже к ездовым волкам.
Предшественника "Жареного Гуся" мы когда-то порушили, а новый был отстроен на средства короны там же. Место сие всегда и до разрухи и после восстановления славилось блюдом, из-за которого и получило свое название. Гусей трактирщик Логон выращивал сам. Правда, не здесь в трактире, а в деревне, неподалеку от города, возле реки. У трактирщика было свое хозяйство, где заправлял его сын. Об этом мне когда-то сам Логон и рассказывал.
Стихии и духи! Как будто и не было этих пяти лет, как будто я никуда не уезжала!
Я спешилась. Из конюшни выбежал мальчишка, чтобы принять лошадь, но застыл, узрев перед собой волчицу. Коротко вскрикнув, он метнулся обратно. Ну и как мне теперь быть? Не у коновязи же Мглу оставлять. Тогда и вовсе неприятностей не оберешься.
Мы с волчицей направились к воротам конюшни. Сонные, сытые лошади встретили нас флегматичными взглядами, не обращая на Мглу никакого внимания, больше в конюшне никого не было. Я сама завела волчицу в свободное стойло, расседлала, повесив на плечо сумки с вещами. Нужно будет потом не забыть купить мяса моей красавице.
Трактир встретил меня чадом от очага; неверным мерцанием свечей, прилепленных к тележному колесу, подвешенному к потолку, оно заменяло здесь люстру, и неизменным запахом гусятины. Общий зал "Жареного Гуся" невелик, всего с десяток столов, однако и он никогда не заполнялся полностью. Куда большей популярностью пользовались отдельные комнатки, где посетители могли спокойно побеседовать вдали от чужих ушей и поесть. По стенам зала были развешаны связки золотистого и красного лука и чеснока, наличие последнего заставило меня поморщиться.
И тут я заметила человека, уплетавшего за обе щеки жареную гусятину. Перед ним на столе стоял почти обглоданный гусь, с которым он, похоже, управился в одиночку.
Обедающий сидел лицом ко входу, но меня не замечал.
Я сделала трактирщику знак не суетиться и указала, что меня ждут. С трудом сдерживая улыбку, направилась к своему сводному брату. Или сводными называют тех, у кого хотя бы один родитель общий? Не знаю. У нас с Лорином не было ни капли общей крови, мы вообще принадлежали к разным народам, что вовсе не мешало нам считать друг друга братом и сестрой.
– Что! Оголодал на королевских-то харчах!
Лорин, едва не поперхнувшись, поднял на меня глаза.
– Синни!
– Тише! Задушишь! Или испачкаешь. Лорин отстранился, разглядывая меня. Я отвечала ему тем же. Мой сводный братец теперь был выше меня почти на две головы и имел косую сажень в плечах. Раньше он всегда коротко стригся, теперь же лицо его обрамляли романтичные длинные светлые локоны.
– Испачкаю? Тебя? Куда уж дальше?!
Только тут я вспомнила о плачевном состоянии своей одежды.
– Ой! Мне надо переодеться!
– Да ладно, не надо. Так даже лучше. Так мне легче поверить, что я вижу перед собой не могущественную Темную королеву Ллинн-Хейма, а мою сестру Синнору.
– Да? А, глядя на тебя с перемазанными жиром щеками, я забываю, что вижу перед собой придворного мага Вилии. Покушать ты всегда любил. Так что за срочное дело вынудило тебя прислать вестника с письмом? И из-за чего королева Юлима решила отменить указ, запрещающий нам собираться вместе?
Лорин присел обратно на скамью, вытер лицо влажным полотенцем, лежащим на краю стола.
– Дело очень серьезное. Но я хотел бы рассказать о нем всем сразу, а не каждому по очереди. Потерпи немного, остальные скоро тоже явятся.
– Что, все-все? Даже Норэг и Эрэд?
– Да. Норэгу я отправил письмо раньше всех, а Эрэд живет теперь здесь в Виломе.
Я покивала, подбираясь потихоньку к остаткам гуся.
– Хороший гусь, – улыбнулся Лорин. – С чесночком.
– Ууу! – я вытерла пальцы, которыми уже ухватилась за приглянувшееся вполне целое крылышко, о полотенце. – Отравитель.
Лорин расхохотался в голос. Была у нас в детстве такая история – с чесноком, медом и моим братом в роли отравителя. Правда, он-то не знал, как на меня действуют вышеперечисленные продукты. А я не знала, что положено в такую вкусную колбасу и такие чудесные ароматные пирожные.
