Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака
— Чего — ну? — недоуменно уточнил Иван.
— Ну — вспомнил?.. — чувствуя в своих руках тяжесть холодеющего трупа только что скончавшейся надежды, умоляюще уставилась ему в карие очи царевна.
— Не бывал я уже месяца три в столице, парубок. Обознался ты. Извини, хороший, — необъяснимо чувствуя себя виноватым, пожал плечами Хромой Иван, но тут же спохватился (Сантименты — сантиментами, а коробейника ноги да язык кормят) и продолжил: — Но если тебе иголки нужны, или пуговицы, или вот книжка интересная — про то, как розы зимой выращивать — ты только подожди, пока я перекушу…
— Н-нет, спасибо, не надо иголки, и розы не надо…
Интересно, если сейчас пуститься в описание обстоятельств их знакомства, ее сочтут пьяной или сумасшедшей?
Проверять это, даже на ее отчаянный взгляд, вряд ли стоило.
И она, расстроенная и разочарованная, медленно выпрямилась, пожелала спокойным ровным голосом коробейнику приятного аппетита, и, не видя ничего перед собой, налетая на входящих и покидающих трактир путешественников, вышла во двор, сжимая в руках скомканную шапку с предательски-бесполезным прибором.
Первая, последняя и единственная ниточка, которая должна была привести ее к безвестно сгинувшему среди бела дня супругу, обратилась в ее пальцах в дым и развеялась без следа (Перед закрытой на десять замков, заколоченной и заложенной кирпичом дверью. При этом не без основания подозревая, что хозяин давно уже выбыл в неизвестном направлении).
Что делать теперь?
Естественно, вне конкуренции по простоте и действенности был бы вариант лететь опрометью назад, и сразу — к Ярославне, за помощью — магической ли, или в виде нового приборчика. Но как раз за несколько дней до ее болезни та прилетала в Лукоморск погостить, и как-то мимоходом упомянула, что в конце второй декады апреля собирается навестить Высшую Школу Магии Шантони — забрать нового практиканта перед весенней сессией.
Они тогда обрадовались… передали с ней кучу гостинцев и приветов Агафону…
Вылететь в Шантонь она должна была как раз пару дней назад.
К-кабуча, как любит говаривать в таких случаях один специалист по волшебным наукам.
Что такое «не везет» и как с этим бороться…
Присев у теплой от солнечных лучей стены конюшни на ярко-зеленый островок молодой травки, царевна обняла одной рукой коленки, и стала с видом исследователя на пороге великого открытия вертеть в другой забастовавший иваноискатель.
Ну вот что могло в этой треклятой деревяшке испортиться?!
Не мочила, не роняла, не садилась на нее, гвозди ей не забивала…
Может, действительно стоит попробовать что-нибудь сломать, а потом заменить и проверить, как будет работать?
Самое простое — вилочка.
Сказано — сделано.
Через десять минут кандидатка в новые запчасти была найдена в куче обрезанных яблоневых веток у соседского забора, заботливо ошкурена, остругана в размер и тщательно прилажена на надлежащее место.
Настал волнительный момент первого испытания.
Затаив дыхание, Сенька дрожащей рукой вытянула новую вилку, освобождая стрелочку для новых дерзаний и свершений…
Из дверей трактира, рассеянно дожевывая на ходу рогалик с маком и запивая его чем-то из желтой керамической кружки, торопливо вышел знакомый старичок в зеленом кафтане.
Стрелка, не раздумывая ни мгновения, дернулась, ткнула в него острием и замерла, как прибитая.
Ну через пень же твою да в коромысло, а!!!..
Из трактира вслед за дедком выскочила растрепанная служанка, сердито отобрала у него кружку и, погрозив пальцем, также вприпрыжку скрылась в полутьме зала, расплескивая на затоптанный пол недопитый чай.
Старичок недоуменно поглядел на нее, на опустевшую руку, потом на остатки рогалика, запихнул его целиком в рот и, вытирая обсыпанные приставшим маком пальцы о бока кафтана, решительно направился со двора.
Даже обновленная, приспособа не сводила с него стрелки.
Не зная, что дальше думать и делать, Серафима уныло поплелась за ним.
Далеко за старичком ходить не пришлось: он отошел на два дома направо, постоял с полминуты, тупо глядя на кузню, потом вернулся к постоялому двору, встал к нему спиной, пошевелил губами, похмурил брови, повернул налево, миновал два дома и оказался перед продуктовой лавкой.
Кажется, на этот раз результат его устроил, потому что дед удовлетворенно хмыкнул, кивнул своим мыслям и, доставая из кармана пухлый, как и он сам, кошель, нетерпеливо шагнул в гостеприимно распахнутые двери.
Серафима, дивясь отстраненно всей очевидной нелепости своих действий, подкралась к открытому окошку и притаилась сбоку, смутно надеясь вот-вот услышать нечто потрясающее, что укажет на рассеянного дедка как на заколдованного Иванушку или, как минимум, на причину неисправности ярославниного приборчика.
Но и эта надежда отправилась по стопам всех предыдущих.
Старик банально и неинтересно купил козьей колбасы, козьего молока, козьего сыра, козьего творога, козий окорок, меда с козлобородника, квашеной капусты, несомненно, в свое время недоеденной козами, а также каравай в виде козьей головы, и, напоследок, пустой туес, на удивление с козами не связанный никак.
Расплатившись, он раскланялся с лавочником и поспешил назад, на постоялый двор, в сопровождении нагруженного туесами и свертками мальчишки лет десяти. У ворот конюшни его уже ждала готовая к продолжению пути повозка.
Через пять минут она уже влилась в бесконечный поток путников на большой дороге за околицей и растворилась в нем.
Смеркалось.
Запад играл и переливался всеми оттенками сиреневого и розового. Нерешительно зудели над болотом немногочисленные ранние комары. Заливались восторженным кваком при одной только мысли о грядущем создании семьи лягушки. Черными пиками пронзали прозрачный вечерний воздух раскачиваемые легкомысленными стрекозами листья прошлогоднего камыша.
С востока накатывалась ночь.
Время сделать привал, решил старик.
Конечно, мокрый голосистый островок суши посреди бескрайнего болота не сравнить было с веселой лесной опушкой, уютной полянкой или гостеприимным стогом сена в чистом поле, не говоря уже о пределе мечтаний усталого путника — постоялом дворе… Но, к смущению своему, задремав на пустынной дороге, он позволил лошади провезти себя мимо всех привлекательных мест для ночевки, услужливо возникавших на его пути после того, как он свернул с шоссе. И поэтому сейчас перед ним предстал незамысловатый выбор всего из двух вариантов: расположиться лагерем посреди топи, или спешно возвращаться по пропадающей в быстро сгущающихся сумерках гати на несколько километров назад.
