Ольга Гайдукова - Светлая королева
А теперь вот стой, как безмозглая тряпичная кукла, пока неуклюжие портнихи обматывают меня километрами материи и тычут куда попало булавками и иголками. Ай!!!
— Что значит извините? — преувеличенно громко возмутилась я, спрыгивая с табуретки и потирая место пониже спины, попутно избавляясь от ленточек и тряпочек, коими была увешана как елка шишками. — Мне моя шкурка пока дорога, и, надеюсь, в будущем еще тоже пригодится. Больше никаких примерок! Ясно?
Ох, ну кто ж знал, что после этой невинной фразы поднимется такой ропот возмущения, как будто потревожили рой диких ос, и в комнате появится папенька собственной персоной.
— Что здесь происходит? — грозно сдвинув брови, вопросил он, отчего вдруг от наступившей тишины стало слышно жужжание мух.
— Да вот, господин, — возмутилась старшая портниха, — госпожа Нуар не желает продолжать примерки.
Упс, сейчас папенька начнет ругать непутевую дочь, и я, в предвкушении очередных нравоучений, страдальчески закатила глазки. Но его слова меня, мягко сказать, удивили:
— Знаете ли, Мирра, то, что Нуар простояла на месте спокойно полчаса — это уже достижение. Скажите, а сможете ли вы по имеющимся меркам сшить платье без дальнейшего её позирования?
— Но, господин, — начала было портниха, когда папенька выдал исключительно убийственную тираду, отчего я даже позавидовала его хитроумности:
— Ну, конечно, если вам мастерство не позволяет…
Мадам Мирра вспыхнула как маков цвет.
— Как вы могли так подумать, господин? — возмутилась она, демонстративно сложив на груди руки. — Я лучшая портниха во всем королевстве, и могу сшить платье для вашей дочери, лишь взглянув на неё, и оно будет сидеть, как влитое.
— Простите великодушно, Мирра, — рассыпался в извинениях отец, лукаво улыбаясь, — вы, наверное, показывали основы своего мастерства юным помощницам?
Портниха снисходительно кивнула девушкам, столпившимся в углу комнаты и напряженно прислушивающимся к разговору:
— Ну, конечно, само собой разумеется…
— Нисколько не сомневаюсь ни в вашем умении, ни в способностях. Может, пройдем в мой кабинет обсудить стоимость ваших незапланированных хлопот?
— Сию секунду, господин, — еще шире улыбнулась мадам Мирра. Вот же, папенька, хитрец, умеет найти подход к любой женщине. — Только, Жаннет, покажи госпоже Нуар самые модные цвета и фасоны, пусть выберет.
И мадам с легкостью мотылька выпорхнула в коридор вслед за папенькой. Жаннет честно пыталась вовлечь меня в процесс выбора цвета платья, его фасона, украшений, но всё это меня абсолютно не заинтересовало. И я, сказав, что целиком и полностью доверяю её вкусу, выскользнула в полуоткрытую дверь, повергнув девушку если не в отчаянье, то в уныние точно.
Ну, и куда прикажете мне податься? В комнате хозяйничают портнихи, во всём замке нет тихого укромного места для бедной девушки. Только разве… О нет, Нуар, не старая башня… А почему, собственно, нет? Да хотя бы потому, что папенька не разрешает ходить туда, ни под каким предлогом. Можно подумать, кого-то когда-то это смущало. Ну так там же заперто…
Я подошла к заветной двери, толкнула её, и, о чудо, она с тихим скрипом отворилась. Да, этому помещению веник со шваброй точно не повредили бы. Такое ощущение, что лет двадцать тут точно никого не было, и мне теперь приходится пробираться через аршинный слой пыли и сотни паутин. Эдак я тут всю оригинальную местную флору и фауну пораспугаю.
И совершенно эта комната ничем не примечательна. Только ажурной вязью вьются золотистые пылинки в потоке света нескольких солнечных лучиков откуда-то из верхнего оконца. А что здесь у нас? Этот вопрос пришлось задать себе, только споткнувшись и чуть не растянувшись на далеко не блестевшем чистотой полу. Посередине комнаты одиноко стоял ничем не примечательный сундучок, который едва и не стал причиной знакомства моего тела с местной пылью.
— Будет смешно, если окажется, что он заперт, — сказала я себе, чтобы нарушить сгустившуюся вокруг тишину. — Так, посмотрим, что здесь…
Я легко откинула крышку. Взвившаяся в воздухе пыль закружилась золотистыми кольцами. И вдруг… кто-то за моей спиной чихнул. От неожиданности я подпрыгнула на месте и развернулась, дабы познакомить нежданного гостя с правилами этикета посредством воздействия кулака, и наткнулась на смешливый взгляд голубых глаз.
— Ох, Гемма, как же ты меня напугала, — на одном дыхании выпалила я.
— Извини, не хотела. Я искала тебя, в комнате не нашла. А тут иду мимо — смотрю, открыто. Тебя ж эта комната, как магнит, чуть ли не с колыбели притягивала.
Да, что правда, то правда, с Геммой мы знакомы до неприличия давно, ещё с пеленок. И с тех пор вместе. Я люблю её больше своих сестер вместе взятых. И за шалости нам влетало обеим, а, сколько помню, мы всегда дуг дружку выгораживали. Ну, правда и придушить хотели по пять раз на дню. Родители Геммы — наши ближайшие соседи, и даже семьями дружили, пока не умерла мама, то есть не появилась я… Это Элен с Луизой рассказали.
— Ну, — нетерпеливо топнула ножкой Гемма и присела рядом, нещадно испачкав в пыли подол очередного модного платьица, — ты так долго стремилась сюда, а теперь медлишь? Смотри, что там, пока кто-нибудь не пришел и не погнал взашей.
Мы разом заглянули в распахнутый сундук, чуть не стукнувшись лбами и едва сдержав вздох разочарования. Там ничего не было, точнее почти ничего, только на самом дне лежали какой-то старый, видавший виды футляр и не менее древняя книга с растрепавшимся переплетом. Мои руки самопроизвольно потянулись к фолианту и извлекли его на свет божий.
Я открыла первую страницу. Шершавая пожелтевшая бумага с шелестом перевернулась, явив моему взгляду рисунок восхитительного неземного строения. Белоснежные колонны и арки, хрустальные своды и попирающий небеса сверкающий шпиль. Я вижу это будто наяву… Стрельчатые створки дверей распахиваются, впуская внутрь потоки солнечного света. Огромная зала, разделенная на четыре сверкающих сектора, четыре, словно живые, статуи в центре каждого. Рубиновый юноша, полыхающий как огонь, держащий в руках язычок пламени. Изумрудная девушка, переливающаяся, как волнующаяся водная гладь, из кубка в руке которой льется прозрачная как горный хрусталь вода. Снова юноша, на этот раз из бирюзы цвета глубокого летнего неба с миниатюрным смерчем в ладонях. Опять девушка, агатовая, с песочными часами в руках. Видения просились перед глазами как в калейдоскопе. Что за странное место? Мой взгляд непроизвольно устремляется в центр залы, где на белоснежном кубе из мрамора покоится медальон, как у Регула, только состоящий из четырех камней. И именно такое украшение и вынимает Гемма из бархатной коробочки, что лежала на дне сундука вместе с книгой. О, нет!
