Огнева Евгеньевна - Барон-дракон
Это надо же! Среди ночи - в ларек. Перестройка, блин! Ларьки есть, а денег нет.
Наскребли только на дюжину жигулевского. Его-то и пришлось открывать зубами.
Дальше - провал.
Хорошо, что проснулся дома. Значит, в ментовку не загребли. Вывод обрадовал сам по себе - с логикой все в порядке.
В ментовку теперь тянут либо буйных, кого никак на воле не оставишь, либо тихих, но с деньгами. Их там ощипывают и мирно отпускают. Они с Павлом ни под одну категорию не подпадали.
Опять истошно завопил телефон. Какой же гад придумал аппарат, который будит по утрам, голосом свихнувшегося сверчка! Похмельная муть колыхнулась тошнотной волной. Но это уже было - ничего. С этим он уже справится. Раз пошли связные воспоминания и анализ, значит, вчерашняя доза не превысила критической.
И встал он. И пошел.
Своротил по дороге кресло, больно ушиб коленку, но до телефона добрался.
— Слушаю.
— Господин Ангарский?
— Можно без господина. Просто Вадим.
Случись в трубке мужской голос, фиг бы он дождался подобной благожелательности, но женский, мелодичный, с томной растяжкой на гласных просто необходимо было отметить добрым отношением.
— Вам звонят из ректората университета, - пропела собеседница о себе в третьем лице, - Ваш курс решено зарезервировать.
— Это куда послать, простите? - осведомился Вадим уже менее благостно.
— Как вам объяснить…
— Как есть и по возможности без лишних сантиментов.
— Вадим Константинович, ваш курс объединяется с Демьяненко, - невинно согрешила секретарша против правил русского языка.
Вадим грохнул трубку на аппарат. Захотелось всю голосистую конструкцию влепить в стену.
Не далее как вчера он уволился из НИИ, где пребывал в должности МНСа и звании КТНа. Докторская тихо, но неотвратимо накрылась медным тазом. Полгода ни работы, ни зарплаты. Сначала две трети сотрудников отправили в отпуск без содержания, в конце которого большинству прислали уведомление о закрытии темы, лаборатории, участка и т.д. Расчет получила одна треть. Среди них - Вадим. На те и гуляли. Сегодня выясняется, что лекции, которыми он перебивался последний год, будет читать проректор по учебной работе, дама загруженная, изможденная и неудовлетворенная. Надо полагать, выдрав у Вадима его полставки, Галина
Всеволодовна наконец удовлетворится.
Надо было ее тогда трахнуть, пришло запоздалое сожаление. Нет. Ему, пожалуй, столько не выпить. Неужели старая сука еще с аспирантских времен вынашивала план мести, чтобы наконец воплотить его в жизнь? Вообще-то на нее похоже.
Итог? Остатки от вчерашнего гульбища можно растянуть только на сегодняшний день. Уже завтра захочется кушать. Вчера же не кушал и завтра перебьешься. А послезавтра?
Оставалась возможность, заняться чем-нибудь физическим, например, пойти разгружать вагоны. Мысль, на сколько не новая, на столько же утопическая. К редкой физической работе на сегодняшний день выстраивались километровые очереди из дюжих ребят, которых поперли с заводов. Стояли себе заводы. Стояли себе, поигрывая бицепсами, молодцы. Вадиму тут ничего не светило.
Оставалась еще школа, курс математики по элементарности схожий с детскими кубиками.
Телевизор что ли включить, посмотреть на демонстрацию голодных учителей?
Они дяде, который спрятался за бронированными окнами бывшего горкома, громко и со всей определенностью: "Хотим есть!". А он им - тихую фигу из-за занавески.
Кстати, какое сегодня число? Первое сентября. Значит в школах полный комплект. Учителя хоть и митингуют, но свои часы похмельному КТНу никто не отдаст. Вдруг да разожмется десница, и просыплются на их умные головы звонкие монетки. Пусть даже на всех не хватит, лишь бы мне перепало.
Под ногами каталась пустая пивная бутылка. В углу стояла еще одна. Вадим, походя, подхватил, тряхнул. О! Есть, почти полная!
И пролилась влага на горячие похмельные мозги, на разбежавшееся сердце, на кошек, что скребли теперь не только во рту, но и на душе.
На миг даже потемнело в глазах. Вадим пошатнулся. По коже от макушки до пяток продрало ознобом. Но тут же и облегчение накатило. Да какое! От головы и даже от души разом отлегло. Нет, ну надо же! Всего один глоток, а как живой воды напился. Все неприятности нечувствительно отодвинулись и подернулись мутной пеленой.
Идти никуда не надо. Есть не хочется, наоборот, с души воротит. Можно спокойно заваливаться на диван, досматривать сон. Что там снилось-то? Сплав?
Белая или Нарын он не помнил. Да и какая разница!
Просто движение, просто солнце, просто ветер. Ты и порог.
Я тебя возьму.
Я тебя взял!
Когда оно началось? В двенадцать лет? Нет, в четырнадцать. Тихий, интеллигентный мальчик Вадим Ангарский, пребывая с родителями на даче в деревне, за три недели умудрился: обобрать соседскую яблоню, подраться до крови с половиной деревенских пацанов, - причем, половина половины надавала ему, а второй половине надавал он, - разбить хозяйское окно; не утонуть в омуте, который раньше обходил седьмой дорогой. Далее последовал угон мотоцикла у первого парня на деревне, за что Вадим был бит первым парнем. Второй парень, брат первого, помогал. Не убили только по тому, что мотоцикл вернулся к хозяину в целости и сохранности. Далее была учена феня. Правда в пределах деревни, где отдыхало семейство Ангарских-Ивановых, сленг имел ограниченное хождение. Тем не менее, ошарашенные родители уже не всегда понимали свихнувшееся дитя.
Но апофеозом явилась случка с деревенской блядью Светкой. Бледная, одутловатая деваха залучила к себе городского несмышленыша и на вонючей пуховой перине научила такому, от чего вся последующая жизнь с ее наворотами и кренделями так и не смогла отучить.
Менее родной и потому более спокойный отчим рассудил - переходный возраст.
Более родная, и потому насмерть перепуганная мать, поставила диагноз: маниакально депрессивный психоз, и потянула сына по специалистам. Они слушали безупречные ответы недоросля, интересовались учебой. Отличник? Чудненько, чудненько. Спрашивали о планах на будущее. Университет? Математика?
Прекрасно. Выкладывали перед юношей маловразумительные картинки- тесты. Он покладисто отвечал, выстраивал логические цепочки, опять отвечал.
Психиатры в один голос подтвердили умозаключение отчима - перебесится.
Так потом и повелось: учится, занимается спортом, общается с, такими же как он, высоколобыми центровыми. Вежливый, не по годам умный… И вдруг! Образцово показательный юноша срывался с "цепи" и пускался во все тяжкие.
В его похождениях не было, пожалуй, только откровенного криминала да наркотиков. Мать тихо утвердилась в своем первоначальном диагнозе и периодически пыталась подсунуть сыну то транквилизаторы, то седативу. Ей казалось, что неизбежно и очень скоро для Вадима все кончится либо тюрьмой, либо психушкой. Поэтому, наверное, новое увлечение дитя - сплав - она встретила как избавление. Бедная женщина до поры не очень хорошо себе представляла, что он там делает. Ну, допустим, катается на своем катамаране, потом играет в бадминтон, песни у костра поет. Если и выпьет, то немного. Девушки, которые уходили с сыном в поход нравились матушке все поголовно: красивые, сильные, здоровые, лишенные даже намека на блядство. Не пьющие. Хорошо, когда именно такие окружают твоего ребенка.
