Наталья Резанова - Ветер и меч
Их оказалось пятеро, и вооружены они были каменными Топорами. Я прикинула, смогу ли справиться с ними, и, оценив все. возможности, решила, что вероятность есть. Слишком уж неуклюжими и неповоротливыми они казались. Я еще подумала — ну и здоровенные здесь женщины! Все — выше меня, а я ведь не маленькая, и рука у каждой толще моей ноги. Они были в долгополой просторной одежде, наверное, хорошо спасающей от солнца, но неудобной для драки. Масок, в отличие от горгоны, встреченной нами в пустыне, они не носили. И лица-, не прикрытые жуткими личинами, были равнодушными, сонными и тупыми. Неужели лицо той горгоны под личиной точно такое же? Я не могла в это поверить. Кто ты? — спросила одна из них неприятным высоким голосом на древнем языке.
Я вспомнила, как называла меня горгона, и ответила:
— Служанка Богини.
— Что… ты… хочешь?
Слова древнего языка она произносила с трудом. Когда я сказала: «Посетить Храм», она, похоже, не поняла, и снова, повизгивая, повторила:
— Что ты хочешь?
— Поклониться Богине, — ответила я, не повышая голоса.
До меня постепенно доходило, что стражница не просто не понимает меня — она и себя не понимает. Ее обучили произносить несколько слов на древнем языке, не объясняя их значения, и узнавать звучание некоторых других. Во всяком случае, мой второй ответ она, видимо, сочла верным, молча развернулась и пошла обратно.
Остальные расступились, пропуская меня, и так, окруженная конвоем, я ступила на землю храмового острова. На оружие мое никто не покушался, так что стража меня не особенно беспокоила.
Я шла за предводительницей конвоя, и при виде ее мощного зада, ворочавшегося при ходьбе, и здоровенных пяток, меня осенило — это не женщина вовсе! Среди здешних стражей вообще нет женщин. Это… как их… евнухи.
Само слово я выучила недавно — им Келей ругался на побережье. Но когда я спросила его про значение, оказалось, что знаю об этом.
Я таких видела в Трое. Там они в основном прислуживали на женской половине царской цитадели, но были и в некоторых храмах. Это те, кто родились мужчинами, но лишенные мужского естества. Очень мне тогда тот обычай не понравился, но троянские традиции мне вообще не пришлись по нраву, и подобная глупость к общему впечатлению ничего не прибавляла.
А то, что я встретила евнухов здесь, на земле Богини…
Ну, пусть сюда не допускаются мужчины. Неужели для охраны храма не нашлось женщин? Пусть эти сильны, как волы, но кто же использует волов там, где нужны сторожевые собаки? Но я опять велела себе — я пришлая, не знаю здешних обычаев, и пока не узнаю — не судить, не судить никого!
Я вскинула голову, надеясь разглядеть очертания храма, но не увидела ничего подобного.
Тут евнухи разом повернулись в мою сторону, и я приготовилась к тому, что придется немного подраться. Но они просто расступились в стороны, явно желая, чтобы я прошла вперед. Я прошла, совершенно уверенная, что, если какая из этих туш пожелает ударить в спину, я услышу.
И, сделав несколько шагов вперед, я разглядела, наконец, то, что, очевидно, являлось входом в храм. Просто дыра в черной земле. Такое тоже было мне знакомо — хотя бы в святилище у Гебра.
Я, не колеблясь, стала спускаться вниз. На наклонной плоскости обнаружились ступени. В темноте я не могла определить, каменные они или глиняные, обожженные до прочности камня. Вскоре ступени кончились, и я оказалась на ровном полу. Мне все еще ничего не было видно, и я остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте. Однако я чувствовала, что нахожусь в помещении довольно больших, возможно, огромных размеров, но с низким сводом.
Потом впереди взметнулся язык огня, мгновенно и высоко. Это было прекрасно и устрашающе, но проклятая расчетливость уже сообщала — огонь бросили на специально приготовленное топливо, вероятно, пропитанное «кровью земли» или еще каким-нибудь составом. Отсюда высота и цвет пламени.
Огненный язык высветил пространство, и я поняла, что не обманулась.
Я находилась в просторном зале, его стены терялись во мраке. Потолок подпирали мощные, грубые каменные колонны, в расположении которых не наблюдалось никакой системы. Так же в непонятном мне или в отсутствующем порядке на полу громоздились валуны странной формы либо высокие глиняные горшки.
А передо мной, освещенные со спины, стояли горгоны.
Их было трое. Они были и в длинных свободных одеяниях и в масках, в полумраке принявших еще более чудовищные очертания, чем у той, что явилась нам при свете дня.
Змеи, окружавшие маски, казались живыми. Очертания тел под складками говорили, что на сей раз это настоящие женщины, не евнухи. Я легко догадалась, что одна из них — грузная старуха, вторая — зрелая женщина, а третья — совсем молода. Каждая — воплощение одного из ликов Богини, это вполне обычно.
А вот что оказалось необычным и удивило меня — ни одна из них не носила знахарского камня, хотя у всех были ожерелья из костей. А ведь во всех святилищах, где Богиню почитают как Трехликую Луну — здесь, похоже, было именно так — жрицы знахарский камень носят непременно. Впрочем, возможно, силы их так велики, что они не нуждаются в камне?
— Мы давно ждали тебя, — сказала старшая.
Странно прозвучал язык, столь древний, что, наверное, раздавался еще тогда, когда не поднялись камни Темискиры.
— Было предсказано, что с севера придет служанка Богини и сожжет огнем ложных идолов, и тех, кто им поклоняется.
Звучало хорошо. Только я знала, что большинство пророчеств сочиняется задним числом. Хотя… Предрекли же горгоны затмение Солнца.
— Не стану лгать, священные сестры. Все это получилось нечаянно. Случай выбросил мой корабль у ваших берегов, и я понятия не имела ни об атлантах, ни об острове Керне.
— Не произноси подобных имен в храме! — воскликнула вторая.
Голос ее оказался сух и резок. Старшая остановила ее жестом.
— Ничто на свете не происходит помимо воли Богини.
— И все возможно по воле Ее, — привычно закончила я.
Три лица в масках повернулись друг к другу
— Ты — жрица?
Не знаю, какая из их спросила об этом.
— Нет. Я — женщина меча, Военный Вождь.
— Но ты говоришь на священном языке.
— Я проходила обучение в храме и называюсь Рассказчицей историй.
— Может быть, ты владеешь магией? — это подала голос младшая.
— Нет. Среди нас такие есть. Но я к ним не принадлежу.
— Однако они подчиняются тебе! Почему?
— По воле Боевого Совета.
— Мы не знаем таких обычаев. Они чужды нам, — проговорила средняя. — И все же ты служишь Богине.
— Ты сказала.
— Какая же ипостась руководит тобой?
— Дике Адрастея.
— Мы не знаем такого имени.
