Вальтер Моэрс - 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь
2. Моя жизнь с химериадами
Вскоре выяснилось, что химериады пригласили меня к себе не бескорыстно. В ту же самую ночь своими красноречивыми пантомимами они доходчиво объяснили мне, что я должен буду для них делать. Мне предстояло плакать.
Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком
ХИМЕРИАДЫ [продолжение.]. Химериады появляются на свет в результате соединения блуждающих огоньков (Lux Dementia) с замонианским кладбищенским газом. Кладбищенский газ — неприятно пахнущее летучее соединение, выделяемое гниющими гробами и вырывающееся на поверхность из могил, в случае если они недостаточно утрамбованы. Блуждающие огоньки появляются вследствие попадания молнии в обычного светлячка, который потом продолжает летать в контуженном состоянии. Когда же блуждающий огонек встречается с кладбищенским газом, что по вполне понятным причинам случается чаще всего на кладбищах, происходит слияние молекул газа с атомами огонька, в результате чего появляется весьма устойчивое, беспозвоночное и очень несчастное существо, известное под названием «химериада».
Думаю, не стоит объяснять, что такое существо не может представлять собой ровным счетом ничего хорошего. Существо, лишенное позвонков, не нуждается в нервной системе, а тот, у кого отсутствуют нервы, не способен испытывать чувства — отсюда и повышенный интерес к чужим эмоциям. Ведь каждому больше всего хочется иметь именно то, чем его обделила природа. А учитывая необычный способ появления химериад на свет, вполне понятно, почему интерес их распространялся прежде всего на неприятные чувства, такие, как страх, отчаяние и тоска. Так что истерика, в которой так удачно соединились все эти чувства, совершенно естественно была предметом их самых страстных желаний.
В компании лесных духов. Химериады отвели мне место на одном из исполинских стволов, похожем на упавшую фабричную трубу, подстелили несколько пальмовых листьев, чтобы было помягче, и начали ждать.
Поляна быстро наполнялась лесными духами. Они проворно проскальзывали между стволов и с электрическим гулом и треском занимали зрительские места в партере. У меня волосы зашевелились на затылке, когда кладбище деревьев осветилось сотнями колышущихся и извивающихся тел. Все вместе они сливались в одно зеленоватое облако светящегося тумана, парившее на некотором расстоянии от земли. То и дело слышалось возбужденное покашливание или нервный смешок, пока последняя из химериад не заняла свое место и в ожидании не уставилась на меня. Тут воцарилась полная тишина.
Я знал, чего они ждут, только настроение у меня в тот момент было неподходящее. Мне, конечно, было не по себе, но все же не настолько плохо, чтобы разреветься. Казалось, в теле моем вообще не осталось больше ни капельки жидкости. Никогда еще рот и горло не были такими сухими. Но я изо всех сил старался. Я нахмурил брови, наморщил нос и перепробовал все возможные гримасы, чтобы выдавить из себя хотя бы слезинку.
Я попробовал всхлипнуть, но вместо этого довольно глупо закряхтел. Химериады заволновались. Некоторые из них уже завели свои заунывные песни, и по залу прокатилась волна электрических разрядов. Я несколько раз вздрогнул всем телом, изображая рыдания, и начал тереть глаза, чтобы заставить их наконец смочиться слезами, но все эти жалкие, фальшивые ухищрения ровным счетом ни к чему не привели — слез по-прежнему не было.
Некоторые химериады уже начали вскакивать с мест. Послышалось громкое шипение, как из неисправной газовой горелки. Кое-кто из них стал медленно подступать ко мне, совершенно очевидно не имея на уме ничего хорошего. Я попробовал разжалобить себя мыслями о том, какой я несчастный, одинокий, голодный, всеми покинутый медведь, без крова над головой, родителей и друзей. Я вспомнил о счастливых временах на корабле у карликовых пиратов и о том, что они для меня — увы! — навсегда остались в прошлом. Тут я и впрямь почувствовал себя самым несчастным, самым одиноким и самым голодным синим медвежонком на всем белом свете, самым жалким существом, какое только можно себе представить. И вот наконец на глаза мои навернулись слезы!
Я заплакал. Слезы текли все сильнее, превращаясь в два бурных потока, два соленых водопада. Они просто фонтаном били у меня из глаз, наводняя нос и пузырясь на губах. С протяжным, душераздирающим воплем я плюхнулся плашмя на землю и принялся молотить кулачками по стволу дерева, который гулко отзывался пустым нутром, так что по чаще гуляло громкое эхо. Я дрыгал ногами и вырывал из шкуры коротенькие волоски. Потом встал на четвереньки, запрокинул голову и завыл на луну, как последний бездомный пес. Это была первоклассная истерика, гораздо лучше, чем в первый раз.
Закончилась она так же внезапно. Продолжая еще по инерции всхлипывать, я сел и смахнул последние слезинки. Сквозь завесу слез химериады выглядели еще кошмарнее. Они сидели на поляне совершенно неподвижные и жадно таращились на меня.
Повисла гробовая тишина.
Я шмыгнул носом, готовый ко всему. Что они собираются делать, сожрут меня или еще что похуже? Но, как ни странно, в тот момент мне было совершенно все равно. И вдруг откуда-то из последних рядов послышались робкие хлопки. Большинство химериад сидели по-прежнему неподвижно. Вскоре, однако, захлопала еще одна из них, потом еще, и вот уже вся поляна как по команде встала и разразилась бурными овациями, на которые лес отвечал многоголосым эхом. Они хлопали в ладоши, кричали «браво» и даже пытались свистеть, засунув в рот тонкие прозрачные пальцы. Некоторые отчаянно колотили по стволам палками. Шум поднялся невероятный. В мою сторону полетели букеты цветов. То там, то тут в небо зеленой ракетой взмывала одна из химериад. Короче говоря, эти обычно такие холодные и бесчувственные существа выказывали на редкость бурный восторг. И должен вам сказать, я растрогался.
Еще бы, не каждому удается в одночасье стать настоящей суперзвездой. Я, правда, не получил никаких денег (тогда я вообще не знал, что это такое), однако химериады щедро снабдили меня едой, пусть даже самой незатейливой: орехами, ягодами, бананами, кокосами и родниковой водой, но в те минуты ни о чем другом я и не мечтал. Слава Нептуну, лесные духи быстро смекнули, что их собственный странный способ насыщения мне не подходит. Сами-то они питались чужими страхами. Я слышал еще от карликовых пиратов, что химериады по ночам летают над морем, высматривая в темноте корабли, а потом пугают команду своим пением и воем. Попадется им на пути такой корабль, и они будут медленно, с наслаждением, как молочный коктейль сквозь соломинку, тянуть из своих жертв весь их страх до последней капельки.
