Валерия Глазунова - Стихийная работа
Первые две молнии враг просто забрал. Наилучшая защита – чем сильнее удар, тем больше получается энергии. Винден сменила тактику: следующее заклинание было хлыстом – каналом, предназначенным для ловли чужой энергии, и тут же по нему прошел заряд такой силы, что фее едва не опалило руку. Убрать, убрать скорей, пока враг не собрался для второго удара. Странно, что первый удар так слаб. Он пока просто играет с добычей. Играет в поединок на равных, играет в жизнь. Винден знала эту его привычку, но рано или поздно игра надоест, и фею сметет первым же стоящим ударом, одним движением брови… Или пальцев… Да какая, собственно, разница! Винден мысленно прощалась со всем белым светом. Она вызвала тучу стрел, Вэйланна сжег их на лету; дождь погасил огонь, ветер унес дождь, скала подрезала ветер, молния разбила скалу. Это было даже не колдовство, а лишь легкие наметки, сквозь которые шла чистая магическая энергия. Противники стояли без движения, вытянув навстречу друг другу напряженные, гудящие, как провода, руки; с пальцев срывались мириады заклинаний. И видно было, что Винден так долго не простоит.
Понял это и лесной охотник, тот, что побольше и попушистее – до сих пор безучастно наблюдавший за поединком, он вдруг бросился вперед и по самую рукоять всадил свой короткий меч в спину Хозяина Черного Огня. Тот уронил руки и покачнулся, по мечу забегали язычки черного пламени, пожирая металл. Поток золотого света ударил Вэйланну в лицо, опалил и отбросил к стене. Второй удар пришелся в грудь, чуть выше места, где вышло лезвие охотничьего меча, и, не встретив сопротивления, прошел насквозь. Тело умирающего мага изогнулось в судороге и обмякло, искаженное болью обожженное лицо разгладилось и посветлело. Вэйланна снова был прекрасен.
Винден вздохнула, закусив губу, и опустила дрожащие руки. Кончено. Её единственный и неповторимый враг мертв, мир избавлен от черного мага. Только больно почему-то так, будто это ей молния лицо обожгла, ей самой в сердце ударила. Никто ей теперь жить спокойно не помешает и любить. Только вот она, её любовь, с мечом в спине и пробитой грудью, и черные огоньки бегают по телу, не понимая, почему хозяин его оставил.
Перед боем Винден готовилась к смерти, но к своей. Фея присела рядом с Вэйланной, взяла его голову к себе на колени, погладила мягкие белые волосы. Ты всегда был таким самоуверенным, так полагался на свою силу. Как ты мог себя переоценить? Как ты мог поддаться мне в этом проклятом бою? Винден пела что-то очень детское, светлое и простое, вроде колыбельной. Про солнце, про лошадей, про полевой вольный ветер, про красивые серые глаза и о том, что все обязательно будет хорошо. Иногда она пыталась вытащить меч – ей все казалось, что её единственному неудобно так спать, но меч сидел крепко, и вытащить никак не удавалось. Тогда она оставляла его и снова пела, все, что помнила самого хорошего, что в детстве пела ей мама, и гладила длинные белые волосы и неподвижное лицо, избегая прикасаться к ожогам, чтобы не потревожить крепкий сладкий сон.
Так их и нашел вернувшийся Астинити: мертвого хозяина, сидящую возле него убийцу и трех до полуобморока перепуганных кладоискателей. Винден поднялась ему навстречу едва ли не с рычанием. Любой, кто хотел потревожить сон Вэйланны, заслуживал скорой смерти.
Астинити, Сын Черного Огня.
Сейчас со всей мочи
Завою с тоски –
Никто не услышит.
Чайф.
«Никогда не знал, что наш замок доставляет столько хлопот и неприятностей одновременно. Наверное, раньше ты с ними разбирался, а теперь все это оказалось на моей шее. Ну, создатель, удружил. В том, что ты вернешься, я не сомневаюсь, так постарайся побыстрее, а? А то тебя убили очень не вовремя. Я понимаю, что это вовремя не бывает, но мало того, что мне пришлось обезвреживать буйнопомешанную фею и развозить по домам заикающихся кошек и птиц, - у замка снесло башню. В прямом смысле, молнией. Я её кое-как на место приткнул, но ты учти – без тебя мне Бездна полную силу не дает, обходимся малым. Так что башня эта у нас пока не очень материальна. Замок ноет, что она у него чешется, и пытается почесать башню об скалу, пока его якобы никто не видит. Как ты с ним справлялся, а? Помощники твои, благо, меня за главного приняли безоговорочно, но я и мысли не допускаю, что ты можешь не воскреснуть. Не вздумай всех нас бросить, а то я тут даже повеситься с горя как следует не смогу. Во-первых, по причине бессмертия, а во-вторых, в самый последний момент кому-нибудь веревка понадобится.
С библиотекой этой, опять же… Вы с Винден на тонком уровне такой шум устроили, что я сунул ключ в зубы первому попавшемуся помощнику, приказал стеречь только что открытую библиотеку и помчался тебя выручать. Уже понятно, что не успел. Зато помощнички твои, то бишь мои теперь тоже, бросили жребий, кому библиотеку сторожить. И как ты думаешь, кто остался? Саламандра! Это ж надо додуматься – поставить дух огня охранять библиотеку. Да кто её вообще туда пустил? Ты спросишь, что пострадало? Все, абсолютно все, и кое-что я уже даже восстановил.
Вот, опять кому-то от меня что-то нужно. А, Корэн пришел!»
Астинити отвлекся от обиженно - тоскливых мыслей и от дела и повернулся к Корэну. Час назад кого-то из насекомоподобных помощников нечаянно размазали по стене. То, что отскребли, успешно оживили, но пятно на стене оказалось особо устойчивым и магии не поддавалось. Пришлось красить вручную, причем всю стену - для ровного тона. Вот Астинити и красил. А что поделать, если из всей орды помощников только четверо могут держать кисть, причем у двоих аллергия на краску, один до пятна даже не допрыгнет, а четвертый – сам Астинити.
- Привет, - лучезарно начал Корэн. – А где Вэйл?
- Временно недееспособен. Я за него, а что?
- Я ему дело нашел, из тех, какими он обычно занимается. Пожалуй, в следующий раз.
- Да почему же? Расскажи мне. Не Вэйл, так я сделаю, - Астинити почти радостно отложил кисть и снял перчатки. Наконец-то возник повод выдать «нежным лилиям» по противогазу и приобщить их к работе. Делом меньше, делом больше – все равно, а отвлечься всегда полезно.
- Чернокнижнику помочь надо.
- Кому – кому?
- Чернокнижнику. Семнадцатому. Во-первых, он мой друг и коллега, а во-вторых, представитель исчезающей профессии.
- Ну, тогда да, - неопределенно протянул Астинити, прикидывая преимущества малярных работ перед общением со столь сомнительной личностью. Преимуществ оказалось не так уж много: красить надоело до безумия, стена все не кончалась, а биография любого темного мага по сравнению с его собственной и, тем паче, с репутацией его обожаемого создателя – Вэйланны, казалась сценарием детского представления.
