Марина Дяченко - Хозяин колодцев
Дед долго разглядывал дно опустевшей миски.
— Да, — вымолвил он наконец. — Отец ее — тот еще колдун... Но ты не тушуйся. Колдуновы дочки — они и за простых замуж выходят, и за благородных, и за богатых, и за нищих... Им на все плевать, понимаешь. Свободные они в своем выборе... Так что не робей.
Ворочаясь на холодной печи, Юстин вспоминал дедовы слова и молча удивлялся: как деду пришло в голову, что он, Юстин, сможет жениться на Аните?
А потом не выдержал — и поверил сам. И размечтался.
Ох, как он мечтал! Какая длинная, какая бессонная, какая счастливая выдалась ночь!
Наутро не было солнца.
x x x
Могила получилась на славу; Юстину даже сделалось немножко страшно. Дед ходил вокруг косого камня с выбитым на нем Юстиновым именем, бормотал заговоры, посыпал семенами трав — и уже через два дня могильный холмик выглядел так, будто сооружен был ранней весной, несколько месяцев назад.
— С весны тебя никто из чужих не видел, — раздумывал дед. — Поверят, куда денутся... Еды себе собери, мешок приготовь, чтобы всегда под рукой. На берег пойдешь — по песку не ступай, только по камням... Вокруг дома я траву-отбивайку насадил, она любой запах отбивает, если собаку пустят — как раз до камня доведет... Чего смотришь, Юстинка? Оробел? Не бойся, сто лет проживешь. Если кому при жизни могилу соорудили — сто лет проживет, это уж точно!
Юстин молчал. Вот уже несколько дней солнце проглядывало хоть изредка, но все же проглядывало, а Аниты не было и в помине, и у Юстина поскребывало на душе. Вид собственной могилы не добавлял радости.
Ночью он долго не мог заснуть, но не мечты одолевали его — страх. Как только темная комната и дедово сопение провалились в никуда — оттуда же, из ниоткуда, вынырнула Анита: "Вставай же! Сколько можно тебя звать! Вербовщики идут, уже идут, вставай же, вставай! Они уже близко! Вставай, вставай, вставай!"
x x x
Дед стоял у колодца, облокотившись на сруб, пошатываясь. Рядом стояло пустое ведро. Ни кур, ни коз, ни поросенка, ни лошади не было ни слышно, ни видно. Перед крыльцом лежал Огонек, над ним вились мухи.
— Дед?!
Дед обернулся — рубаха на нем была разорвана во многих местах, сквозь огромную прореху на спине видны были свежие багровые отметины — поверх старых палочных шрамов.
— Злились, — сказал дед с трудом. Здоровый глаз его заплыл, дед смотрел на Юстина сквозь щелочку. — Сильно злились, Юстинка. Огонька пристрелили... Хотели могилу раскопать, да передумали. Скотину со злости забрали. Чуть дом не подпалили... Злились, в общем. Чуяли, что мы их дурим.
Юстин помог деду сесть на скамейку у колодца. Быстро вытащил воды, дал напиться; дед долго умывался, опуская разбитое лицо глубоко в ледяную воду. Утерся остатками рубахи, улыбнулся, обнажая редкие зубы:
— Молодцы мы, Юстинка. Сберегли тебя.
x x x
Вторая половина лета была солнечной. Время от времени с запада на восток пролетали бессчетные стаи ворон — где-то шли сражения, поставляли воронам добычу.
Наездники больше не показывались.
Дед отлеживался; ради него Юстин топил печку по вечерам. Деда вечно знобило; молока не было, яиц не стало — Юстин ловил рыбу и кормил деда ухой, с ужасом думая, что станет осенью и зимой. Голод?
Анита приходила каждый день,
— Я тебе поесть принесла, — сказала она однажды.
Юстин поперхнулся:
— Зачем? Я ведь не нищий...
— Ну ты же мне колбасу предлагал, — нимало не смутясь, возразила Анита. — Я тебе не как нищему, я как другу... И деда покорми.
У нее в узелке было копченое мясо, нарезанное тонкими розовыми ломтиками. Солоноватый сыр, подобного которому Юстин никогда не пробовал. Белый хлеб, такой нежный, что таял во рту. Желтоватое душистое масло...
— Откуда? — спросил дед.
— От верблюда, — сказал довольный Юстин.
Верблюда он видел однажды в детстве — на ярмарке.
x x x
Они сидели в границах круга, нарисованного на земле, и Анита рассказывала, что войско Краснобрового полностью разбито в сражении при речушке Белой, что армия его противника, Ушастого Звора, преследует князя и скоро нагонит его и что предстоят большие перемены и потрясения...
— Куда уж больше, — сумрачно отвечал Юстин.
Дед понемногу выздоравливал — но все-таки очень медленно.
— Наверное, ты прав, — подумав, сказала Анита. — Всем, кто живет в глуши, все равно, кто там сидит на троне — Краснобровый или Ушастый Звор.
— Не все равно, — возразил Юстин. — Если Краснобровый останется -он через несколько лет захочет ответной драки, снова будет собирать по дворам тех, кто хоть сколько-нибудь подрос. Вон деда забрали в рекруты, когда ему было пятнадцать.
— А сколько ему теперь? — спросила Анита, помолчав.
— Да уже за сорок.
— Да? — почему-то удивилась Анита. — Я думала...
И замолчала.
— Слушай, — сказал Юстин. — А про все это... Про эти сражения, про речку Белую, я даже не знаю, где она... Про все это ты от отца слышала?
— Ну, в общем-то, да, — нехотя призналась Анита.
— У него есть волшебное зеркало?
Анита поморщилась:
— Нет у него никакого зеркала. Ему не надо.
— Ого, — уважительно протянул Юстин.
— Ты вот что, — думая о своем, продолжала Анита, — ты своему деду -внук?
— Ну вообще-то, — теперь поморщился Юстин. — Вообще-то я ему приемыш.
— А родители твои...
— Нету, — сказал Юстин. — И не было.
— Ладно, — Анита не стала дальше расспрашивать. Опустила ресницы, раздумывая; Юстину ужасно захотелось потрогать ее щеку. Дотронуться до мягкого уголка чуть поджатых губ.
— Скажи, — проговорил он поспешно, прогоняя прочь недозволенные мысли, — скажи, а почему этого Звора Ушастым зовут? Это же вроде как насмешка. Наш бы Краснобровый ни за что не потерпел...
— Вот потому-то ваш Краснобровый разбит, а Ушастый за ним гонится, -со снисходительной улыбкой пояснила Анита. — Ушастый — он умный. У него уши большие, так он на шлеме себе велел выковать железные уши — еще больше. Чтобы в бою его всегда узнавали... И он никогда не собирает по деревням мальчишек на убой. У него своя армия, настоящая. Он красивый.
У Юстина неприятно царапнуло внутри.
— Ты его видела? — спросил он.
— Ну да, — призналась Анита. — Я раньше... Еще до того, как с тобой познакомилась, ходила через стеклышко к Звору в парк. Один раз с ним говорила... У него действительно большие уши. Но он все равно красивый.
— Что ж ты не осталась? — мрачно спросил Юстин. — С Ушастым своим?
Анита вдруг рассмеялась:
— Так здорово смотреть, как ты ревнуешь... Ушастый — ровесник твоему деду, ему тоже за сорок. Только выглядит он, конечно, куда как моложе...
