Дмитрий Билик - Оловянная корона (СИ)
Влюбился и прогорел. Все потерял из-за проклятой Инайи. Не только по миру его пустила, да еще подкупила верховного кади. Вот и пришлось Халилю бежать, оставить все и искать убежища на Западе — сначала в государстве на плоскогорье, а потом уже в Кантии.
И снова, вроде, повезло. Прознал Халиль тут про странного правителя — вроде в его землях можно заниматься всем, за что в Хазаре руки и головы рубят. А тут ничего, живи. Ох и развернулся тут Халиль. Ума и хитрости в нем хоть отбавляй. Тут же больше ничего и не надо. Самое главное — Лорд Воров, правитель здешний, ему не мешал. Ты налог заплатил — и делай, что хочешь.
За год Халиль стал самым богатым человеком здесь, в Виргирдии. И только бы жить да радоваться, но опять беда — пришел к власти новый хан, а вместе с ним и новый мурза, то есть лорд по-кантийски. Халиль сначала ждал, надеялся, мол, откупиться сможет, задобрить будущего господина. Да куда ж там. У новой овцы и ааржи другой на вкус. Вот и этот решил новые порядки установить. Только мало кто его поддержал.
Часть, конечно, разбежалась: кто за новым правителем пошел, за ним все же хан, то есть король, а кто остался. Вот они и пришли к Халилю: так и так, уважаемый, что делать, куда идти? Куда-куда, вон замок пустой, внутри, конечно, растащили уже все, когда узнали, что прежний мурза пропал. Но стены есть. Вот и укрылись там. А новый господин поселился в деревне.
Конечно, страшно было Халилю. Против мурзы идти, против хана. С другой стороны, куда бежать? Еще западнее или на север? Там земли уж совсем пустынные, и законы не в пример строже. Вот и остался, баранья голова.
Сначала его аш-шаракисов и правда было много. Много больше, чем пришедшего лорда с людьми в железных кольцах на теле. Но не совладали. И опять из-за женщины, точно посланы эти отродья Иблиса Халилю в наказание. Он даже запомнил имя этой дочери злого дэва — Хелен.
Войска нового мурзы отбивали атаку за атакой, но дело, конечно, не в доблести его железнокольчатых жандуинов, а в этой Хелен. Халиль, конечно, никогда воином не был, но знал, как стоит сражаться. Знала это и отродье Иблиса, ибо каждый раз сокрушала его аш-шаракисов. Хорошо, что успели они укрыться в замке, здесь неверным их не достать. Тут можно отсидеться и придумать, как сокрушить врага.
Только вот не все аш-шаракисы были также терпеливы и мудры, как их предводитель. С самого прихода нового мурзы войско Халиля Ибн Шина уменьшилось втрое. Бежали неблагодарные свиньи, ох как бежали. И ничего с этим поделать нельзя было. Сколько не молился бедняга серебрянолицему господину, оставался тот глух к его призывам.
Халиль свернул коврик и грустно посмотрел на полуденное солнце. Оно невинно и ласково грело его изрытое глубокими морщинами и изъеденное чужеземной морской болезнью лицо, точно насмехаясь над бедами Халиля. Сколько он натерпелся от этого безжалостного светила в песках Иль-Зариба, а теперь оно улыбается.
Хазарец уже собрался спускаться, как услышал ржание лошадей и негромкие разговоры. Неужели опять? Он выглянул в узкое оконце в стене — так и есть. Идут. Вон мурза, вон проклятая Хелен, и это кто? Бахатура мурза нанял, не иначе. Роста-то какого, как сложен, ай-яй-яй. Халиль поцокал от зависти языком. Только потом спохватился и крикнул своим аш-шаракисам, чтобы готовились к обороне.
Бахатур, конечно, это хорошо. Но одним героем сражения не выигрывают. Ни лестниц длинных мурза не соорудил, как в прошлые разы, ни людей не укрыл. Чего хочет, на что надеется? Но думать об этом Халиль не стал. Наконец судьба ему улыбнулась, появился реальный шанс разбить неприятеля.
— Луки, готовьте, луки, — закричал он своим аш-шаракисам.
Те, конечно, хороши. Встали, рты разинули. Ох, не будь с ними Халиля, давно головы сложили. Он бегом спустился с башни, на ходу раздавая указания. Кантийский Ибн Шиин знал хорошо, болтал без акцента и понимал почти все, что говорили. Халиль вообще очень уважал людей, владеющих чужими языками, да и сам старался им обучиться. За полгода в землях Плоскогорья он так нахватался, что продавал чужеземцем контрабанду, выдавая себя за местного. Впрочем, из-за этого потом и бежал…
Но ладно, это все дела прошлого. Видит Сулла, что хазарец никогда никому зла не хотел. Просто постоянно складывается так все, что каждый хочет у Халиля кусок урвать. Не отдавать же его просто так. Конечно, пророк Амин учил, что «кто навредит иноверцу, навредит мне, а навредивший мне — вредит Сулле», только думалось хазарцу, что очень уж далек был Амин от действительности. Как не навредить иноверцу, если вот он ходит ишак ишаком по базару и все ждет, когда кто-нибудь его облапошит. Не Халиль, так кто-нибудь другой. Добрых людей много. А злых еще больше.
Халиль надел шлем с наносником, про доспехи даже думать не стал — от меча не спасут, а стрелы сквозь стену не пролетят. Просто халат потуже завязал, да на самый верх поднялся — что там мурза?
А тот стоит, ничего, будто и не боится. До него стрелой достать можно. Халиль с трудом совладал с искушением проверить свою догадку.
— Что хочешь? — лишь крикнул ему.
— Сдавайся, — ответил мурза. — Прикажи своим людям сложить оружие, выходите из замка, и я дарую вам не только жизнь, но и свободу.
Халиль обернулся. Аш-шаракисы настороженно смотрели на него, но не отвечали. Сомневаются. Ох как сомневаются.
— А если нет? — крикнул Халиль.
— Мы разрушим ваши стены и перебьем сопротивляющихся. Те, кто выживут, отправятся в Таули.
Про Таули Халиль слышал, это, вроде, ханский зиндан. Говорили, заходит туда один человек, а выходит другой. Если, конечно, вообще выходит.
— Как ты разрушишь стены? Если бы ты мог, то уже давно сделал это.
Халиль дал знак лучникам, и они натянули тетивы. Мурза увидел это, поэтому сразу отступил. А вот бахатур напротив, вперед вышел да еще руки вытянул. Как ни жалко Халилю было этого красавца, но война есть война. Крикнул аш-шаракисам, и зазвенели тетивы. Только к удивлению хазарца да и самих лучников, стрелы пролетели совсем немного и зависли в воздухе. Бахатур взмахнул рукой, и они посыпались на землю.
Вот теперь Халилю стало страшно. Почему-то вспомнилась ему детская сказка о лесном чудище — шурале, у которого рука в дупле застряла. Шел мимо лесник, вот и взмолился шурале: помоги, добрый человек, я за это тебя такой силой награжу, ни один человек на земле с тобой не справиться. Хазарец не помнил, чем там дело кончилось, обманул ли проклятый шурале лесника или нет, но казалось ему, что сейчас перед ним стоит тот самый герой детских сказок.
Да ладно бы просто стоял. Так он руки развел в стороны, и затряслись стены замка. Едва аш-шаракисы разбежаться успели, как камни провалились вниз, точно зыбучие пески Иль-Зариба. Вражеское войско хлынуло внутрь, а воины хазарца наоборот принялись отступать. Хорошо бы отходили, как учат в ханских войсках — к врагу лицом, осыпая его стрелами, так нет — бросились врассыпную, пытаясь спрятаться кто куда. Халиль понял, что настал его конец. Хазарец вытащил меч — эх жаль, местный, а не закаленный ятаган — и бросился вниз.
