Иар Эльтеррус - Утро черных звезд
— Ты чего? — удивленно спросил Ри.
— Да так… — Ит продолжал смеяться. От смеха сводило мышцы живота и кололо под ребрами. Он сел на пол и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь как-то остановиться. — Я свихнусь, Ри. Я… я к такому не готов.
— А я чуть с кулаками не бросился на этого, — зло сказал инженер. — Убил бы! Но как-то сдержался, сам не знаю как.
Скрипач сидел между ними на корточках и участливо гладил по коленям то одного, то другого. Ит заметил, что Скрипач, похоже, в их отсутствие плакал, но сейчас он уже улыбался, а выяснить причину слез не представлялось возможным. Позже снова пришел безучастно-приветливый человек, принес еду. Разговор с ним дальше «спасибо» и «пожалуйста» не продвинулся, но ни Ри, ни Ит говорить не о чем не хотели и, наскоро поев, сразу легли спать. Уже засыпая, Ит вдруг подумал, что спать на полу совсем не так уж плохо. По крайней мере, гораздо лучше, чем сидеть на стуле десять часов кряду.
…А потом было еще несколько дней, заполненных все теми же вопросами. Ит думал, что это все, наверное, никогда не кончится. Они с Ри перестали разговаривать друг с другом, настолько сильной и изматывающей оказалась усталость. Нет, их не били, никто на них не кричал, но постоянное давление словно разъедало душу, как разъедает металл крепкая кислота.
Но, наконец, настал день, когда вместо очередной пытки вопросами их, всех троих, отвели в другое помещение, большего размера, заполненное людьми. Явно военными. И впервые за все время они увидели Таенна, Мориса и Леона.
* * *— …что от меня еще требуется. Отпустите людей. Они уже доказали, что они обычные люди, а не наши приспешники, не друзья и не рабы. Они нам никто. Мы просто решили оказать им услугу, доставив в мир с нормально действующей Транспортной Сетью и…
— Почему вы не передали их, в таком случае, Микаэлю Стоверу? Он запросто организовал бы им обратную дорогу, — перебивший Таенна человек, сидевший на высоком кресле, склонил к плечу голову и презрительно посмотрел на Барда. Тот спокойно выдержал взгляд.
«Ничего себе! — думал Ри. — Значит, все правда… вообще все правда. А я-то думал, что они привирают, что Ит, что Таенн. Уже больно напоказ это все было».
— Микаэль Стовер, — Таенн словно выплюнул имя, и презрения в его голосе зазвучало едва ли больше, чем у оппонента, — маньяк, психически больной человек, одержимый навязчивой идеей. И мне очень жаль, что в вашем мире его идеи нашли столько сторонников.
— Да нет, дорогой Бард. Микаэль Стовер — фигура, бесспорно, эксцентричная, но при этом он — честнейший человек, и, мало того, провидец! — в голосе говорившего прорезались какие-то новые нотки, и Ри вдруг с удивлением понял, что это, ни много, ни мало, а благоговение. — Не смейте говорить про него подобные вещи, а не то…
— А не то — что? Опять будете угрожать убийством детей? — усмехнулся Таенн. — Да, знай триста лет назад про такие фокусы Барды, они бы голосовали за капсуляцию.
Ри тихонько оглядывал присутствующих и, несмотря на то, что говорил Таенн, никак не мог понять, чем же они принципиально отличаются от людей, допустим, его родного мира. Люди как люди, только, пожалуй, излишне хмурые. Вокруг Таенна, Мориса и Леона — с десяток охранников, но ни у Барда, ни у Сэфес даже руки не скованы. Человек, с которым шел основной разговор, был немного похож на Стовера, не внешне, а какими-то мелкими едва заметными деталями. Грузный, насупленный, с упрямым и тяжелым взглядом, одет в форму — военный? Да, по всей вероятности военный, в каком-то высоком чине. Седые, коротко стриженые волосы, темная от загара кожа. Разговор ведет на всеобщем языке, которым владеет если не в совершенстве, то близко к тому — к автопереводчикам не прибегает, техникой не пользуется. Всеобщий сложный (Ри потратил пять лет на то, чтобы сносно овладеть им), но если знаешь его — честь тебе и хвала. Пожалуй, в других обстоятельствах Ри этого человека зауважал бы. В других. Но не в этих.
— Контроль, насколько я знаю, голосовал за капсуляцию с обеих сторон, и Барды, и Сэфес, — возразил Таенну человек. — Нам это решение было представлено, как общее.
— Правильно, — подтвердил Морис. — Вам — как общее. Но было закрытое разбирательство, в котором Барды хотели дать вам еще один шанс, а мы сочли это нецелесообразным.
— И почему же вы так сочли? — прищурился человек.
— А вы посмотрите в зеркало, — посоветовал Леон. — Ответ находится именно там. Посмотрите себе в глаза и скажите, имеет ли право такое существо, с такими мыслями и таким представлением о справедливости жить на свободе. Официальная служба, которая принимала решение, сочла тогда аргументы Сэфес правомерными.
— Что ты можешь знать, мразь, тебя тогда и на свете не было! — гаркнул, распаляясь, седой военный.
— Информация о Маданге есть везде, и о прецеденте известно все, что положено. Разве что уважаемый вами Стовер сумел что-то скрыть, но я лично в этом сомневаюсь, — дернул плечом Леон.
— Не вам нас судить! Не к вам приперлись эти вшивые кошки, чтобы устанавливать свои порядки! Не мы лезли, не спросясь, на чужую территорию! Посмотрел бы я на тебя, если бы в твой родной мир пришел кто-то чужой и начал диктовать свои условия!!!
— Это беспредметный разговор, — спокойно сказал Таенн. — Его результатом может быть только новый виток свары и ничего больше. Давайте лучше поговорим по существу. Повторю еще раз: отпустите людей. Мы не будем сотрудничать и не будем даже разговаривать с вами о предмете этого сотрудничества, пока вы держите их взаперти и измываетесь над ними. Эти люди не имеют отношения ни к Маданге, ни к конфликту, ни к нам. Ни по каким законам вы не имеете права насильно их удерживать. Ни по вашим, ни по нашим.
— Хорошо, — вдруг покладисто ответил седой военный. — Раз вы настаиваете на этом, как на обязательном условии, мы их отпустим. Только учтите, что ни на территории Ганы, ни на территории Соединенных Республик они, согласно нашим законам, не имеют права находиться.
— Позвольте им вернуться на станцию.
— Станции находится на территории Ганы, — отрезал военный. — Кроме того, мне совершенно не хочется, чтобы они там на что-нибудь нажали и устроили нам лишние проблемы.
— Они не сумеют этого сделать, станция человеку не подчиняется, — Ри опешил — он и не думал, что Бард умеет так складно и непринужденно врать. — Они бы просто спокойно дождались нашего возвращения и…
— Вы всерьез рассчитываете вернуться?!
— Если вы тот, кем стараетесь казаться — да, — поддел военного Морис. — У вас на знаке отличия написан девиз «верность и честь». И если для вас он что-то да значит, то мы, выполнив условия, поставленные вами, вполне можем на это рассчитывать. Почему нет?
