Джо Аберкромби - Полмира
— Твой нос, похоже, сломан, — сказал Отец Ярви.
— И не в первый раз. — Если она выкарабкается отсюда всего лишь со сломанным носом, то сможет считать себя поистине благословенной.
— Дай посмотреть.
Министр был в первую очередь лекарем, так что Колючка не вздрогнула, когда он приблизился и мягко потыкал кости под ее глазами. Его лоб сосредоточенно сморщился.
— Ах, — пробормотала она.
— Прости, так больно?
— Немно…
Он прижал один палец к ее ноздре, большим пальцем безжалостно надавив на переносицу. Колючка задохнулась, упала на колени, раздался хруст, ее лицо пронзила острая боль, слезы потекли ручьями.
— Вот так, — сказал он, вытирая руку об ее рубашку.
— Боги! — всхлипнула она, вцепившись в свое пульсирующее лицо.
— Иногда маленькая боль может предотвратить намного большую в будущем. — Отец Ярви уже шел к двери, так что Колючка, пошатываясь, поднялась, и, все еще раздумывая, не уловка ли это, медленно пошла за ним.
— Спасибо вам за доброту, — пробормотала она, проходя мимо ключницы. Женщина пристально посмотрела в ответ.
— Надеюсь, снова она тебе не понадобится.
— Не в обиду будет сказано, но я тоже на это надеюсь. — И Колючка последовала за Отцом Ярви по темному коридору, потом вверх по ступеням и заморгала на свету.
Возможно, у него была одна рука, но его ноги работали как следует, через двор цитадели он шагал весьма быстро. Ветви старого кедра шелестели над ними от ветра.
— Мне надо поговорить с матерью… — сказала она, спеша, чтобы поспеть за ним.
— Я с ней уже поговорил. Я сказал ей, что нахожу тебя невиновной в убийстве, но ты поклялась служить мне.
— Но… откуда вы знали, что я…?
— Министр обязан знать, как поступят люди. — Фыркнул Отец Ярви. — А ты, Колючка Бату, пока еще не настолько глубока, чтобы не увидеть дна.
Они прошли под Кричащими Вратами, из цитадели в город, с огромной скалы в сторону Матери Море. Они шли по изогнутым лестницам и узким дорожкам, круто спускавшимися между плотно сбившимися домами и людьми, которые плотно сбивались между ними.
— Я не отправлюсь в набег короля Утила, так ведь? — Дурацкий вопрос, конечно, но теперь, когда Колючка вышла из тени Смерти, света было достаточно, чтобы скорбеть о ее разрушенных мечтах.
Отец Ярви не был настроен скорбеть.
— Скажи спасибо, что не отправишься в землю.
Они прошли улицу Наковален, где Колючка провела многие часы, жадно уставившись на оружие, как ребенок-попрошайка на выпечку. Где она ездила на плечах отца, невероятно гордая оттого, что кузнецы просят его оценить их работу. Но яркий металл, выложенный перед кузницами, теперь лишь дразнил ее.
— Никогда мне не быть воином Гетланда, — сказала она тихо и грустно, но у Ярви был острый слух.
— Пока ты жива, то, кем ты станешь, в первую очередь в твоих руках. — Министр мягко потер какие-то поблекшие отметины на своей шее. — Всегда есть способ, как говорила мне королева Лаитлин.
Колючка заметила, что от одного этого имени она немного выпрямилась. Лаитлин, возможно, и не боец, но Колючка не могла придумать, кем она восхищалась бы больше.
— Золотая Королева такая женщина, которую ни один мужчина не посмеет воспринимать несерьезно, — сказала она.
— Да, она такая. — Ярви искоса глянул на Колючку. — Научись смирять упрямство здравым смыслом, и, может быть, однажды станешь такой же.
Похоже, тот день был еще далеко. Когда они проходили, люди кланялись и тихо бормотали: «Отец Ярви», отходили, чтобы пропустить министра Гетланда, но мрачно качали головами, завидев Колючку, которая пряталась за ним, грязная и опозоренная. Они прошли через городские ворота и вышли к докам. Они лавировали между моряками и торговцами всех национальностей со всего Расшатанного Моря и даже дальше. Колючка проходила под капающими рыбацкими сетями и вокруг их блестящего извивающегося улова.
— Куда мы направляемся? — спросила она.
— В Скекенхаус.
Она, раскрыв рот, резко остановилась, и ее чуть не сбила проезжающая тележка. Никогда в своей жизни она не была дальше, чем в полудне пешком от Торлби.
— Или можешь остаться здесь, — бросил Ярви через плечо. — Камни уже приготовили.
Она сглотнула и снова поспешила, чтобы его догнать.
— Я еду.
— Ты столь же мудра, сколь и прекрасна, Колючка Бату.
Это было либо двойным комплиментом, либо двойным унижением, и она подозревала последнее. Под их ногами глухо стукнули старые доски пристани, соленая вода плескалась у опор, покрытых внизу зеленым налетом. Перед ней покачивался корабль, небольшой, но блестящий и с нарисованными белыми голубями на носу и на корме. Судя по ярким щитам, развешанным по бортам, он был снаряжен и готов к отплытию.
— Мы отправляемся сейчас? — спросила она.
— Меня вызвал Верховный Король.
— Верховный… Король? — Она посмотрела на свою одежду, застывшую от грязи подземелья, покрытую ее и Эдвала кровью. — Могу я, по крайней мере, сменить одежду?
— У меня нет времени на твое тщеславие.
— Я воняю.
— Мы протащим тебя за кораблем, чтобы смыть запах.
— Серьезно?
Министр поднял одну бровь.
— У тебя чувства юмора совсем нет?
— Встреча со Смертью может отбить вкус к шуткам, — пробормотала она.
— И это как раз когда он нужен больше всего. — Коренастый старик размотал носовой канат и бросил его на борт, когда они подошли ближе. — Но не волнуйся. К тому времени, как мы доберемся до Скекенхауса, Мать Море даст тебе больше воды, чем ты сможешь выдержать.
Он был бойцом: Колючка видела это по тому, как он стоял, и его широкое лицо было побито непогодой и войной.
— Боги решили забрать мою сильную левую руку. — Ярви поднял скрюченную клешню и покачал пальцем. — Но вместо нее они послали мне Ральфа. — Он хлопнул изувеченной рукой по мясистому плечу старика. — Хоть это и не всегда легко, в целом я доволен сделкой.
Ральф приподнял косматую бровь.
— Хочешь знать, что я об этом думаю?
— Нет, — сказал Ярви, запрыгивая на борт корабля. Колючке оставалось лишь пожать плечами седобородому воину и прыгнуть следом. — Добро пожаловать на Южный Ветер.
Она собрала слюну и сплюнула за борт.
— Не похоже, что мне здесь слишком рады.
Примерно сорок гребцов грубого вида сидели на своих рундуках и смотрели на нее. И она не сомневалась, о чем они думали. «Что здесь делает девчонка?»
— Некоторые пакости все время повторяются, — пробормотала она.
Отец Ярви кивнул.
— Такова жизнь. Редко какую ошибку совершишь лишь однажды.
