Евгений Малинин - Братство Конца
Дорога, ставшая к тому времени хорошо укатанным большаком, сворачивала влево и катилась дальше между сосновым лесом и бескрайним полем.
Мы постояли немного, любуясь пейзажем. Потом Машеус тихонько прошептала про себя:
– Я и не думала, что на свете есть такая красота… – а Паша-хоббит, также про себя, поддакнул:
– Да-а-а, кнасота!
Я ничего не сказал, а повернулся и потопал по дороге дальше. Позади меня послышалось два вздоха, а затем ребята снова пристроились сбоку.
Мы прошли еще тройку километров, и лесная опушка плавно отвернула влево, открывая большой, ровный, недавно скошенный луг, за которым виднелись обширные огороды. А за этими зелеными посадками, почти скрытые рельефом местности, виднелись… крыши. Самые настоящие соломенные крыши какой-то небольшой деревеньки!
Конечно же, мы не сговариваясь ломанули прямо через покос к огородам. Добравшись до изгороди, сварганенной из плохо ошкуренных жердей, мы сразу увидели оставленную калитку и тропочку, убегающую между грядок вниз, к серебрящейся между густыми кустами реке и притулившейся на ее берегу деревеньке.
По тропочке мы мало что не бежали, очень уж кушать хотелось. Паша на ходу пересчитывал монетки в кармане своих драных штанишек, а я гадал, как они там оказались. Машеус что-то бодро бормотала про корочку хлебушка и глоток родниковой водички, видимо, входила в жалостливую роль попрошайки.
Тропка вывела нас прямо к околице деревеньки, и тут мы остановились как вкопанные.
На неширокой и недлинной деревенской улице, составленной десятком низеньких хатенок с пухлыми соломенными крышами и маленькими тускловатыми окошками, стояло десятка два-три селян. Нет-нет, я не оговорился и употребил термин «селяне» отнюдь не для красного словца. Это действительно были самые настоящие селяне. Женщины в длинных, свободных юбках и легких светлых кофтах, с волосами, убранными под разноцветные платки, составляли большинство собравшихся. Стояло и несколько мужиков в темных широких штанах, заправленных в онучи, темных же рубахах и, несмотря на теплое время года, в меховых безрукавках. Были среди них и несколько молодых парней, а вот девушек видно не было.
Все это население окружало пятерых всадников, один из которых что-то негромко, но зло втолковывал обступившим его людям, а четверо остальных оглядывали толпу внимательными взглядами.
Не успели мы рассмотреть открывшуюся перед нами картину, как всадники тоже нас заметили. Один из них резко дернул повод и, объехав угрюмо молчавшую толпу, направился к нам неспешной рысью.
Я продолжал рассматривать местных жителей, не понимая, откуда в Подмосковье могли взяться такие колоритные аборигены, и тут подала голос Машеус:
– Вот это костюмчики!!! Вот это оснащение!!! Интересно, кто же это организовал такую ролевочку?! Это ж сколько денег надо иметь, чтобы и избы поставить, и лошадей нанять, и такие костюмы пошить?!
Она снова была изумлена и, как всегда, не скрывала этого. Причем в данном случае к изумлению явно примешивалась изрядная доля зависти. Именно поэтому свое восклицание она закончила горестным:
– Я по сравнению с ними чувствую себя нищенкой!!!
При этом она быстренько стянула с плеча самодельный колчан и спрятала его за спину, а свой верный красавец Рокамор, наоборот, передвинула на середину живота.
Паша, не отрывая глаз от приближающегося всадника, облизнул пересохшие губы и почему-то шепотом переспросил:
– Так ты увенена, что это тоше ноневая игна?
– Конечно! – без тени сомнения воскликнула Машенька. – Вон тот князек, который речь селянам толкает, наверняка какой-нибудь новый русский! Он небось все это действо и оплатил!
Мы с Душегубом молчали, хотя я был далеко не уверен в правоте нашего восторженного Машеуса, да и тролль, судя по его настороженному взгляду, не разделял святую веру девушки-эльфа во всеобщую тягу к ролевым играм.
Всадник между тем приблизился к нашей четверке и, остановив лошадь, принялся нас разглядывать. Мы, в свою очередь, любовались здоровенным мышастым жеребцом под высоким кавалерийским седлом, вся упряжь которого была отделана медными бляхами. На жеребце восседал мужик лет сорока с небольшим, одетый в полосатые широкие штаны, заправленные в высокие сапоги, кольчугу и простой шлем. На поясе у всадника висел длинный меч, а на левом запястье угрожающего вида плетка. С минуту длился этот обмен изучающими взглядами, а потом последовал вопрос на чистом русском языке с владимирско-нижегородским «приокиванием»:
– Кто токие? Откудова идем и куда напровляемся?
В отличие от нас с Душегубом Паша, видимо, счел версию Машеуса вполне достоверной и, не без оснований считая себя одним из главных героев нашей игры, сделал шаг вперед и гордо заявил:
– Мы Бнатство Коньца! Денжим путь из Шина в Доньн!
Мы-то прекрасно понимали, что Пашенька находится в образе хоббита и говорит про Братство Кольца, которое держит путь из Шира в Дольн. Но на окольчуженного мужика его выговор произвел совершенно потрясающее впечатление. Выпучив враз обессмыслевшие глаза, он откинулся в седле, словно в лоб ему заехали булавой, отчего его жеребец сделал два непроизвольных шага назад. Вдобавок к этому его левая рука быстро начертала перед телом всадника знак, весьма напоминающий латинское Z, словно отгораживая его от нашей компании.
В этот момент раздался едкий голосок Машеуса:
– Фродо! Перестань пугать человека! Мы – Братство, а не… то, что ты сказал!
– Я и говоню – Бнатство! – повернулся наш без пяти минут заслуженный артист в сторону эльфийки.
В круглых пусто-голубых глазах витязя мелькнуло некое понимание. Он мгновенно развернул жеребца и тяжелым галопом помчался назад, к поджидавшим его товарищам.
– Пойдем поближе… – задумчиво предложил я, и мы медленно двинулись следом. Причем так получилось, что Фродо и Машеус оказались за нашими с Душегубом спинами.
Пообщавшийся с нами всадник подскакал к выпрямившемуся в седле новому русскому князьку и начал что-то горячо ему докладывать. Тот сначала внимательно слушал, а затем, раздраженно махнув рукой, оборвал говорившего и в свою очередь направился в нашу сторону. Наш знакомец последовал за ним, приотстав на полкорпуса лошади. Мы остановились, поджидая всадников, и я обратил внимание на то, что селяне все как один смотрят в нашу сторону, и на большинстве лиц написано явное облегчение.
Не успели они, подъехав поближе, остановиться, как окольчуженный ткнул пальцем в нашу компанию и, сдерживая голос, заговорил, окая еще сильнее:
– Вся компания, господин, называет себя Братство Конца, а вон тот, с шерстяной головой и мохнатыми ногами, сразу начал колдовать! Да такие слова непонятные плел, аж жуть берет! И главное, все демонов поминает!.. Да все по именам!
