Нил Гейман - Американские боги
– Не могли бы вы сесть, сэр? – попросила стюардесса.
– Нет, – ответил он. – Боюсь, не могу.
Досадливо щелкнув языком, стюардесса проверила оба посадочных талона, потом провела его в носовую часть и указала на пустое кресло в первом классе.
– Похоже, у вас сегодня счастливый день. – сказала она. – Принести вам что-нибудь выпить? До взлета как раз осталось еще пара минут. Уверена, после такой путаницы аперитив вам не помешает.
– Пиво, пожалуйста, – сказал Тень. – Любое, какое у вас есть. Стюардесса ушла.
Бородач в светлом костюме снова постучат ногтем по циферблату часов. По черному «Ролексу».
– Вы опоздали, – сказал он и расплылся в широкой улыбке, в которой не было ни толики тепла.
– Простите?
– Я сказал, вы опоздали.
Стюардесса подана Тени стакан пива.
На мгновение Тени подумалось, не сумасшедший ли его сосед, но потом он решил, что тот, наверное, говорит о рейсе, который задержали из-за одного-единственного пассажира.
– Простите, если я вас задержал, – сказал он. – Вы спешите?
Самолет медленно отъехал от терминала. Вернулась стюардесса и забрала у Тени пиво. Бородач в светлом костюме только ухмыльнулся:
– Не беспокойтесь, уж я его не выпушу.
И она оставила соседу Тени стакан с «джеком дэниэлсом», хотя и запротестовала слабо, что это нарушение правил полета авиалинии («Позвольте мне судить об этом, дорогая»).
– Время, разумеется, существенно, – сказал незнакомец. – Но не в этом дело. Я просто тревожился, что вы опоздаете на самолет.
– Вы очень добры.
Самолет беспокойно стоял на земле с работающими турбинами – словно ему не терпелось взлететь.
– Добр я, как же, – отозвался бородач. – У меня есть для тебя работенка, Тень.
Турбины взревели. Самолетик рванулся вперед, Тень вдавило в спинку сиденья. И вот они уже поднялись в воздух, и огни аэропорта стали исчезать внизу. Тень поглядел на своего соседа.
Волосы у него были рыжевато-седые, борода, скорее многодневная щетина – седовато-рыжая. Решительное лицо с резкими чертами, светло-голубые глаза. Дорогой на вид костюм цвета растаявшего ванильного мороженого. Темно-серый шелковый галстук, заколотый затейливой булавкой, напоминавшей деревце в миниатюре: ствол, сучья и длинные корни – все из серебра.
Во время взлета он так и держал свой стакан «джека дэниэлс», из которого не пролил ни капли.
– Ты не собираешься спросить меня, какая? – поинтересовался он.
– Откуда вы знаете, кто я?
– Проще простого узнать, как люди себя называют, – хмыкнул незнакомец. – Немного размышлений, немного везенья, немного памяти. Спроси меня, что за работа.
– Нет, – сказал Тень. Стюардесса принесла ему другой стакан пива, и он осторожно отпил.
– Почему?
– Я еду домой. Там меня ждет работа. Мне не нужна другая. Угловатая улыбка бородача внешне как будто не изменилась, но теперь ему, по всей видимости, и впрямь стало весело.
– Никакая работа тебя дома не ждет, – сказал он. – Ничего там тебя не ждет. А я тем временем предлагаю тебе совершенно легальную работу: хорошие деньги, ограниченное обеспечение, замечательные дополнительные льготы. Ах да, если ты до того доживешь, я прибавлю еще и пенсионный план. Как тебе, нравится?
– Вы, наверное, видели мое имя на сумке, – отозвался Тень. Бородач промолчал.
– Кем бы вы ни были, – продолжал Тень, – вы не могли знать, что я окажусь в этом самолете. Я сам не знал, что полечу этим рейсом, и если бы мой самолет не посадили в Сент-Луисе, меня бы тут не было. По мне, вы просто шутник. Может, толкаете помаленьку. Но думаю, мы оба лучше проведем остаток полета, если покончим с этой беседой.
Незнакомец пожал плечами.
Тень развернул рекламный журнал. Рывками и толчками самолетик ковылял по небу, это мешало сосредоточиться. Слова плыли у Тени в голове точно мыльные пузыри, возникали, когда он их читал, а минуту спустя исчезали бесследно.
Сосед молча попивал «джек дэниэлс». Глаза у него были закрыты.
Тень прочел список музыкальных каналов, которые транслировались на трансатлантических полетах авиалинии, потом принялся разглядывать карту мира, где красным пунктиром обозначались рейсы. Дочитав до последней страницы, он неохотно вернул журнал в карман на чехле переднего сиденья.
Бородач открыл глаза. Что-то странное у него с глазами, подумал Тень. Один темнее другого.
– Кстати, – незнакомец поглядел на Тень, – я расстроился, услышав о смерти твоей жены. Большая потеря.
Тут Тень едва его не ударил. Но сдержался и только сделал глубокий вдох («Я говорил, не выводи из себя этих сук в аэропортах, – услышал он мысленно голос Джонни Ларча. – Не то, оглянуться не успеешь, и твою жалкую задницу притащат сюда назад»). И прежде чем ответить, сосчитал до пяти.
– Я тоже.
Бородач покачал головой.
– Жаль, все могло выйти иначе, – вздохнул он.
– Она погибла в автокатастрофе, – сказал Тень. – Есть и худшая смерть.
Незнакомец медленно покачал головой. На мгновение Тени почудилось, будто он нематериален, будто самолет стал вдруг более реальным, а его сосед – менее.
– Тень, – серьезно начал он. – Это не шутка. Это не фокус. Я могу платить тебе больше, чем ты станешь получать за любую другую работу, какую найдешь. Ты – бывший осужденный. Работодатели вовсе не собираются толкаться в очереди, чтобы заполучить тебя.
– Мистер, мать вашу за ногу, кто бы вы ни были, – проговорил Тень так громко, чтобы его было слышно поверх воя турбин, – всех денег на свете не хватит.
Усмешка стала шире. А Тень вдруг почему-то вспомнил телепередачу о шимпанзе. Там утверждалось, что обезьяны вообще и шимпанзе в частности улыбаются лишь для того, чтобы открыть зубы в оскале ненависти, агрессии или страха. Когда обезьяна улыбается, это угроза.
– Поработай на меня. Разумеется, без риска тут не обойдется, но если выживешь, получишь все, что душа пожелает. Можешь стать следующим королем Америки. Ну, – он снова хмыкнул, – кто еще предложит тебе такой заработок? А?
– Кто вы такой? – спросил Тень.
– Ах да. Век информации – милая леди, не могли бы вы налить мне еще стаканчик «джека дэниэлса»? И со льдом не перебарщивайте, спасибо, – но, по правде сказать, в какое столетие дела обстояли иначе? Информация и знания – валюта, которая никогда не выходит из моды.
– Я спросил, кто вы.
– Дай-ка подумать. Ну, учитывая, что сегодня определенно мой день, почему бы тебе не называть меня Среда? Мистер Среда. Хотя, учитывая погоду, с тем же успехом мог быть Торов четверг, а?
– А ваше настоящее имя?
– Будешь на меня хорошо работать, – сказал бородач в светлом костюме, – может, со временем и скажу. Так вот. О работе. Подумай. Никто не ждет, что ты согласишься на месте, не зная, не придется ли прыгать в бассейн с пираньями или лезть в яму с медведями. Не спеши.
