Ольга Куно - Голос моей души
– Нет, – вздохнул Андре, снова запуская руку в волосы.
Мой очередной вывод тоже не явился для него неожиданностью.
– Не думаю, что ты помешал кому-то как граф Дельмонде, – протянула я. – Если не ошибаюсь, графство это маленькое, провинциальное, находится далеко. Скорее всего и тут причина в герцогстве. Кому-то здесь, в столице, ты сильно мешал именно на месте опекуна Антонии Сафэйра. Кстати, раз её отец был герцогом... Насколько она близка к трону?
– Близка. – Губы Андре на секунду скривились в слабом подобии усмешки. – Она – вторая наследница после младшего брата короля.
– М-да. Тебе не позавидуешь, – заключила я.
– Я уже догадался, – невесело отшутился сокамерник.
– Ну как, похожа логика призрака на человеческую? – поинтересовалась я.
– Похожа, – признал Андре и совсем тихо добавил: – очень похожа. А ты неплохо разбираешься в интригах, – громче заметил он. – Любопытно, откуда у тебя такие глубокие познания?
– Не знаю, – растерянно, будто извиняясь, ответила я. – Не помню.
Глава 2.
Когда я умер, ты был так рад,
Ты думал – я не вернусь назад.
Но я пробрался однажды в щель между строк,
Я взломал этот мир, как ржавый замок.
Канцлер Ги, «Тень на стене»Обход проводился, как и всегда, в полдень. Впрочем, время имело здесь, в самых недрах цивилизованного мира, весьма условное значение. От солнечного света нас отделяло несколько этажей. Так что люди здесь спали, когда спалось, и бодрствовали, когда бодрствовалось, быстро утрачивая возможность следить за часами.
Стражники, как и обычно, пришли вдвоём – один высокий и тощий, второй пониже ростом и пополнее. Принесли миску с едой и кружку воды. Всё это в одном экземпляре, для моего сокамерника.
Помещение ненадолго осветилось ярче обыкновенного. Один стражник нёс в руке горящий факел, а второй в придачу заменил тот, что недавно потух в коридоре. Первый осветил камеру, поднеся свой факел поближе к решётке.
– Преставилась, что ли? – проговорил он, приглядываясь к моему телу. – Эй, Брен, посмотри!
Второй, закончив возиться у стены, отряхнул руки и подошёл поближе.
– Да мне-то почём знать? – проворчал он, щурясь и вытягивая шею. – Может, преставилась, а может, и нет. Да не, кажется, дышит.
– Да где дышит-то? – не согласился первый.
– А что гадать? – отозвался Брен. – Ты у этого, у сокамерника её спроси. Эй, парень, дышит она или нет? – обратился он к Андре, не дожидаясь, пока это сделает его напарник.
– Дышит, – хмуро отозвался Дельмонде, подходя к решётке. – Вы бы лучше сняли её с цепей. Не видите, что ли, в каком она состоянии? Какого дьявола нужно так её мучить?
– Нашёлся тоже самый совестливый, – огрызнулся долговязый стражник. – Нечего нас тут поучать. Как приказано, так её и содержат.
– А вообще любопытно, верно? – обратился к нему Брен. – Девчонку он за всё это время так и не тронул. Хотел бы я знать, почему. Может, он не по женской части? Ну а что, кто их, аристократов, разберёт?
– Да ну, не факт, – горячо возразил долговязый. – Может, у мужика просто интуиция хорошо развита. Чувствует опасность, вот и не подходит.
– Ну, не знаю, – протянул первый. – Интуиция интуицией, но вот я бы на его месте, наверное, не удержался.
– Я понимаю, это чрезвычайно занимательный разговор, – голос Андре буквально дрожал от еле сдерживаемой злости, – но вам нисколько не мешает моё присутствие?
Последние слова он почти прокричал. Лицо раскраснелось от гнева, а руки сжались в кулаки.
– Да нет, не мешает, – вполне искренне ответил Брен, будто принял вопрос за чистую монету. А может, так оно и было. – А чем оно может нам мешать? Ты же там, а мы здесь.
И, пожимая плечами в знак непонимания, как может быть неочевидна столь простая истина, он зашагал прочь вместе с напарником. Мы с Андре снова остались одни.
Оба молчали. Я вышла из себя почище, чем сокамерник, хотя всё это время и не подавала голос. «Вышла из себя»... Чудесное выражение, особенно для призрака. Я давно уже вышла из себя, причём в буквальном смысле слова. Болтовня стражников напомнила мне о том, в насколько беспомощном положении я оказалась. В случае нападения я ничего не смогу противопоставить обидчику, даже банальную и безобидную пощёчину. Ну, разве что громко крикнуть в самое ухо. С другой стороны, физически я и чувствовать ничего не буду. Могу просто взять и уйти куда-нибудь... Но не уйду же.
– Эрта! – позвал Андре.
– Что? – напряжённо спросила я.
– Что они имели в виду, когда говорили про интуицию? Якобы я чувствую опасность?
– Не знаю. – Я ответила охотно, благодарная за то, что из всего сказанного стражниками сокамерник сконцентрировался только на этом. – Может быть, я опасная преступница? Нет, кроме шуток, – продолжила я, видя скептическое выражение его лица. – Ты ведь ничего обо мне не знаешь. И я о себе – тоже. Кто, собственно, сказал, что я – невинная жертва? Вполне возможно, что я заслужила всё то, что со мной произошло. Может, я убивала детей? Или заманивала в ловушку наивных девушек, а потом продавала их в дома свиданий?
Выражение лица Андре оставалось таким же скептическим, как и прежде.
– В таком случае эти ублюдки не решили бы, что ты представляешь опасность для меня, – напомнил он. – Я, если ты не заметила, не ребёнок и не наивная девушка.
– Ладно, – согласилась я, прикидывая, какие такие преступления могла совершить, чтобы прослыть грозой взрослых и не наивных мужчин. – Тогда, может быть, я – серийный убийца? Маньячка, ненавидящая мужчин? Отравительница?
– А ты сама как думаешь? – спросил Андре, вытягиваясь на соломе. В голосе читалась лёгкая насмешка. – Способна ты на преступление? На убийство?
– Трудный вопрос, – честно ответила я. – Откуда мне знать, на что я была способна тогда? И вообще, какой я была...при жизни? Насколько я отличаюсь от той себя сейчас? Скажем откровенно: я могла быть абсолютно кем угодно. Хоть герцогиней, хоть дояркой, хоть сводней, хоть убийцей.
– Ну, а как тебе представляется сейчас? – продолжал гнуть свою линию Андре. – Способна ты на убийство? Я не о возможности, а...в силу характера?
Я задумалась вполне серьёзно, словно речь не шла о чисто теоретическом разговоре.
– Думаю, что способна, – заключила я наконец. – Не для удовольствия, конечно, и не из-за ерунды. Но если бы возникла такая необходимость... Да, подозреваю, что способна, – снова сказала я.
– Понимаю, – кивнул он, кажется, без неодобрения. – И тем не менее хочу напомнить тебе твои собственные слова. Эта тюрьма – не для криминальных элементов, а для политических заключённых. Особенно нижние этажи. Так что твоя романтическая история про маньячку-мужененавистницу очень маловероятна.
