Филип Пулман - Северное сияние
Седенький проректор к старости почти ничего не видел, так что элементарные приличия требовали усадить его поближе к экрану, а это, в свою очередь, означало, что магистр должен будет занять место рядом с главным библиотекарем, то есть буквально в метре от притаившейся в глубине гардероба Лиры. Скрипнуло кресло, и девочка услышала, как магистр прошептал:
— Хитер, каналья! Он знал про вино. Голову даю на отсечение, что знал!
— Что будем делать, если он начнет требовать денег? — шепнул библиотекарь в ответ.
— А что нам остается? Будем стоять насмерть.
Лорд Азриел резко прибавил пламя, чтобы лампа волшебного фонаря горела поярче. Лира заерзала в своем шкафу, стараясь ничего не пропустить. Яркий круг на экране вдруг засветился.
— Свет, пожалуйста, погасите, — повелительно произнес лорд Азриел, и комната в тот же миг погрузилась во тьму.
— Многие, вероятно, знают, что год назад я отправился с дипломатической миссией на Север, к его величеству королю Лапландии. Такова официальная легенда. На самом же деле я намеревался достичь Крайнего Севера, то есть полярных льдов, чтобы узнать о судьбе экспедиции Груммана. В последней депеше, адресованной Грумманом в Германскую Академию наук, говорится о некоем явлении природы, наблюдать которое можно только на Крайнем Севере. Именно это явление и составляло главный объект моих исследований. Кроме того, я пытался найти хоть какие-нибудь следы пропавшей экспедиции Груммана. Однако слайды, которые вы сейчас увидите, прямого отношения ни к одной из этих задач не имеют. Ну-с, начнем, пожалуй.
С этими словами он вставил слайд в рамку и передвинул ее так, чтобы она оказалась строго напротив линзы проектора.
Вместо ярко освещенного круга на экране возникла четкая черно-белая картинка. Снимок был сделан ночью, при полной луне. На фоне белого снега ясно вырисовывалась стоявшая чуть в отдалении избушка, возле стен которой выстроилась целая батарея разных приборов и приспособлений для философских изысканий: какие-то антенны, провода, фарфоровые изоляторы. На Лирин непосвященный взгляд, все это очень напоминало участок яндарического депо, мимо которого они проезжали по дороге на Ярнтон, только на экране все эти штуки были покрыты густой изморозью и серебрились в лунном свете. На переднем плане, вскинув руку в приветственном жесте, стоял человек в меховой парке с низко надвинутым на глаза капюшоном, так что и лица не различить. Рядом с ним стоял еще кто-то, росточком пониже. И все вокруг заливало это странное безжизненное сияние.
— Обратите внимание, этот снимок был сделан на пластинку с обычной эмульсией нитрата серебра, — пояснил лорд Азриел. — А вот взгляните на то же самое место, но снятое с применением специальной новейшей эмульсии. Разница во времени между двумя этими снимками — что-то около минуты.
Он заменил слайд в рамке, и на экране возникло новое изображение. Оно было намного темнее, словно лунный свет каким-то образом притушили. По-прежнему в отдалении маячила избушка, на черном небе ясно прорисовывалась ее засыпанная снегом крыша, но хитросплетения приборов тонули во мраке. А вот человек на этом снимке выглядел совсем по-другому. Он, казалось, купался в мерцающем сиянии, а из его воздетой кверху руки бил серебристый фонтан света.
— Этот световой поток, — раздался голос Капеллана, — он восходящий или нисходящий?
— Нисходящий, — быстро ответил лорд Азриел, — но это не свет. Это Серебристая Пыль.
Он произнес последние слова с таким нажимом, что Лира мгновенно поняла, что речь идет об особенном явлении, ничего общего с обычной пылью не имеющем. Судя по реакции аудитории, девочка была недалека от истины. В комнате на мгновение повисла напряженная тишина, а потом начались вопросы, вопросы: недоверчивые, перебивающие друг друга.
— Не хотите же вы сказать…
— Помилуйте, неужели…
— Это что же…
— Коллеги, — поднял голос Капеллан, — я думаю, что лорд Азриел согласится нам кое-что пояснить.
— Я повторяю еще раз, — вновь заговорил лорд Азриел в полной тишине, — что перед вами изображение Серебристой Пыли, частицы которой оказывают на новую эмульсию воздействие, подобное воздействию фотонов на нитрат серебра. Именно этот феномен и являлся первоочередным объектом моих исследований во время экспедиции на Север. Обратите внимание, что фигура стоящего на переднем плане человека великолепно читается. Но мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели вот сюда, на силуэт слева. — С этими словами он указал на размытый абрис маленькой фигурки.
— Я было подумал, что это альм, — удивленно произнес дознаватель.
— Отнюдь. Его альм-змея преспокойно обвилась у него вокруг шеи. Нет, господа, сей расплывчатый силуэт — это ребенок.
— Ребенок после… рассечения? — осторожно спросил чей-то голос и тут же осекся, словно сказал что-то лишнее, что-то такое, чего говорить не следовало.
— Нет, целый, и это особенно важно в свете того, что нам известно о природе Серебристой Пыли.
Вновь повисло напряженное молчание, которое нарушил лишь хриплый выдох Капеллана. Такой звук издает человек, который много часов подряд изнывал от жажды, дорвался до кувшина с водой, осушил его одним глотком и наконец-то смог перевести дух.
— Та-а-а-к, — не то выдохнул, не то крякнул Капеллан. — Следовательно, эти потоки Серебристой Пыли…
— … нисходят с неба, как вы совершенно справедливо изволили заметить, и словно бы окутывают собой человека. Я не собираюсь забирать эти снимки с собой, они останутся в колледже, так что у вас будет возможность рассмотреть их как можно тщательнее. Собственно, все, чего я хотел — это продемонстрировать вам возможности новой эмульсии. А теперь перейдем к следующему снимку.
Лорд Азриел вновь щелкнул рамкой проектора. Появившееся на экране изображение было сделано ночью, но только безлунной. На переднем плане виднелись едва различимые во тьме палатки, сиротливо жмущиеся друг к другу. Рядом валялись какие-то ящики, брошенные нарты. А на бескрайнем небе плясали сполохи света, словно бы кто-то высоко-высоко подвесил сотканные из мерцающих нитей волшебные занавеси, и они ниспадают мириадами мерцающих складок, фестонов, фалд и вновь вздымаются, дышат, как под порывами раздувающего их ветра.
— Что это? — тихо спросил проректор.
— Аurora Borealis, — по-латыни ответил лорд Азриел.
— Замечательный снимок, — восхищенно причмокнул губами профессор-паломник. — Наверное, самый лучший из всех, что я когда-либо видел.
— Простите мне мое невежество, — произнес дребезжащим тенорком отец регент, — но боюсь, что я подзабыл, что это за Aurora такая. Кажется, туземцы называют ее северным сиянием, верно?
