Общество забытых мучеников - Рид Анви

— Ты можешь помолчать хотя бы десять минут? — Реджис встряхнул тряпку, которой протирал пыль на своей половине комнаты.

До этого Ноа около часа рассказывал ему о Человеке-пауке. Реджис успел запутаться в именах: Тоби Магуайр, Эндрю Гарфилд, Том Холланд. Последний, по мнению Ноа, был лучшим Питером Паркером. Реджис был с этим не согласен. Но молчал. Не хотел подкидывать дров в пыхтящую печку, которую Ноа ласково называл ртом.

— Чува-а-ак, — протянул Ноа, — я молчу, только когда сплю.

— Я бы поспорил.

Эдвин храпел похлеще любой бензопилы. И бубнил всякие странные вещи.

— Вот видишь! — Ноа провел по струнам гитары, те неприятно взвизгнули. — Ты просишь меня сделать невозможное.

Реджис собрал разбросанные по подоконнику носки Ноа и, поморщившись, швырнул ему в лицо. Тот даже не обратил на это внимания. Наверное, представил, что в него летит конфетти, а не вонючие вещи.

— Так вот, Редж, — продолжил Ноа, — расскажи мне про Иисуса.

Реджис повернулся и посмотрел на него как на идиота.

— Про распятие и двух разбойников?

— Да ты зришь в око! — Ноа опять тренькнул на гитаре. — Как одноглазый циклон из лабиринта!

— Не циклон, а циклоп. И в лабиринте был Минотавр, кретин. Ты вообще в школе учился? — Реджис уже ничему не удивлялся.

— За ум в нашей семье отвечает Арни. А я за красоту, — подмигнул Ноа.

Реджис сделал вид, что понятия не имеет, почему это Ноа Эдвин интересуется библейскими отсылками.

— Зачем тебе знать про распятие?

— Да там для одного проекта надо. Кэруэл навалил заданий сверху. Не нравлюсь я ему, сам знаешь. — Ноа был первоклассным лгуном.

Но к его несчастью, Реджис уже давно привык не верить ни единому его слову.

— Так расскажешь? Ты выглядишь умным чуваком.

— Я и есть умный.

Вот так, после семи дней затишья, все они смогли бы вернуться к поискам.

Но убийца, чертов конспиролог, куда-то испарился аж на три недели.

В этом были и свои плюсы. Реджис наконец-то выдохнул, стал меньше беспокоиться об Эбель. Мигрень почти прошла. Сон почти вернулся.

Но стоило Хеллоуину постучать в двери собора, как все началось заново. Глупая шутка одного ученика стоила ему жизни. Смерть в этот раз была крайне злой и голодной. Она содрала с бедняги кожу и обезглавила. И вновь вырезала на теле сигил. Старуха насытилась новой жертвой и, бросив останки воронам, отправилась на тихий час.

Тем утром Ноа спрашивал Реджиса, смог бы он убить человека или нет. А если да, то почему до сих пор не убил его, тупого болтуна. Реджис вяло пошутил, что тупые болтуны бывают полезны, но, увидев в глазах Ноа неподдельный страх, сменил тему и поспешил покинуть комнату.

Теперь Реджис понял: они его подозревают. Он висит на волоске.

Рано или поздно этот день должен был настать. Реджис не был шпионом и плохо маскировался. Но он не оставлял следов, поэтому не знал, каким образом Соль, Ноа и Эбель приплели к убийствам его. Только если… Барнс что-то вспомнила.

Это Реджис намеревался выяснить сегодня вечером. Теперь ключ к разгадке новой тайны убийцы был у него, и без Реджиса эти трое — нет, четверо — не справятся.

Реджис хотел стать пятым участником игры и победить в ней. Берегись, убийца, ведь монетку теперь подбрасывает Реджис Фобс.

Эбель стояла в трапезной и смотрела на «Тайную вечерю». Она из раза в раз повторяла: «Среди двенадцати один предатель. Приди, взгляни ему в глаза. Плати монетой серебряной. Убьешь его? Иль он тебя?»

Иисус смотрел прямо на Эбель и ждал, когда же она догадается. Когда же заметит мешок серебреников в руках Иуды. Реджис не торопил, смиренно скрываясь во тьме. Знал, что она придет к ответу сама. В канделябре догорали свечи. Сквозняк раскачивал их под потолком, бросая на апостолов тени. Как бы Иуда, сидящий рядом с Магдалиной, ни пытался спрятать свое лицо, Эбель нашла его. Поняла, о чем говорил убийца в очередном шифре.

— «Убьешь его? Иль он тебя?» — дрожащими губами произнесла Эбель, наконец-то догадавшись, что в новой тайне скрывался Иуда.

Время пришло. Реджис шагнул в трапезную и, подставив лицо свету, предстал перед испуганным взором Эбель.

— Реджис? — выдохнула она.

Он не подходил. Держался на расстоянии.

— Это ты? — Эбель громко сглотнула. — Ты убийца?

— Я ждал тебя, Барнс, — ответил он просто.

И, достав из кармана серебряную монету, бросил ее под ноги Эбель.

Серебряная монета звонко ударилась об пол и, прокатившись по нему, врезалась в вансы Эбель.

— Отвечай на мой вопрос. — Эбель так и не посмотрела себе под ноги.

Ее интересовал лишь Реджис. А его интересовала она. Он ухмылялся и покачивал головой. Мерцающий огонек свечей то освещал его медово-зеленые глаза, то скрывал в тени вместе с тайной, которой он не собирался выдавать. Но Эбель раскусила Реджиса. Как чертов грецкий орех, достала из скорлупы. И как бы Реджис ни сопротивлялся, Эбель была готова идти до конца.

— Ты убийца? — Она сжала кулаки.

В трапезной пахло ладаном, медленно тающим в лампадке на одном из столов. И страхом, что источал Реджис. Кажется, он начал понимать, что сам загнал себя в ловушку.

— Твое молчание… — голос Эбель дрожал.

— Ты правда так считаешь? — перебил ее Реджис, и в его словах звучала обида. — Серьезно думаешь, что учеников убиваю я?

Или же… Или же страх источал вовсе не он. Эбель выдала себя, и теперь роль охотника принадлежала не ей. А тому, кто наставил дуло ружья прямо ей в голову и уже взвел курок.

— Да. — Эбель была уверена в ответе, но отчего-то она замешкалась. Стоило Реджису шагнуть ей навстречу, как она отвела взгляд.

Нет. Идти до конца Эбель оказалась не готова. Сердце отбивало дробь в ушах, а ладони вспотели, как только она поняла, что в трапезной, кроме нее и Реджиса, никого нет. И если этот придурок действительно окажется чертовым убийцей, то лишь Богу известно, что он сделает с той, кто его рассекретила.

— Или… — Реджис сделал еще один шаг, и запах его духов ударил в нос Эбель, — ты хочешь, чтобы я был убийцей?

Он остановился. Его тень уселась на ближайший стул, и теперь Эбель казалось, что в трапезной любопытных глаз стало больше, а воздуха меньше.

— Зачем ты пришел сюда? — Эбель отшатнулась и вжалась спиной в каменную стену.

Раз Реджис не отвечал ей, то и она не обязана.

— За тем же, за чем и ты, бунтарка.

— Не называй меня так. — Эбель расстегнула молнию на кофте, надеясь, что хоть так ей станет легче дышать.

Реджис жадно проследил за ее руками и с тем же голодом уставился на вздымающуюся грудь.

— Не смей думать об этом! — Эбель застегнула кофту.

— Об этом подумала ты. — Реджис, казалось, увидел страх в ее глазах и наконец отступил.

Он опустился на охраняемый тенью стул, закинул ногу на ногу. Реджис не собирался нападать на Эбель? Но легче от этого ей не стало.

— Я смотрел на твой кулон. — Реджис скользнул взглядом по шее Эбель. — Откуда он у тебя? Помнишь?

— Подумываешь продать на черном рынке после того, как прикончишь меня? Чтобы не оставлять улик?

— Так помнишь? — Реджис наклонился вперед.

В его голосе была надежда. Но на что?

— Мне его Бенни отдал. Сказал, что вытащил из гроба вместе со мной.

Реджис кивнул и вновь откинулся на спинку стула. Поднял голову и шумно сглотнул — кадык прокатился по шее. Эбель замерла, наблюдая за тем, как зверь готовился напасть на новую жертву.

Двери в трапезную были закрыты. За окнами глубокая ночь накрыла черным одеялом улицу. В Академии стояла тишина. И никто… никто не смог бы помочь Эбель. Как бы громко она ни кричала, Реджис успеет убить ее прежде, чем сюда ворвутся напуганные профессора.

— Перед тем как ты убьешь меня, — Эбель вздернула подбородок, — ответь мне…

Она должна быть хитрее. Хитрее того, кто через минуты вырежет на ее мертвом теле очередной сигил.

— А ты смешная, Барнс, — ухмыльнулся Реджис.