Красавица, чудовище и волшебник без лицензии (СИ) - Заболотская Мария

— А ты, мошенник, предпочел бы, чтобы она осталась здесь вместе с проклятием? — язвительно отвечал мэтр Мимулус. — Все-таки люди, ничего не смыслящие в волшебстве, ограниченыдонельзя во всех отношениях. Человеческое тело — крайне ненадежный сосуд! Проклятие быстро его разрушит и вырвется на свободу. Для того ли я рискую своей лицензией, чтобы получить мизерную отсрочку?!

— Так твое колдовство все-таки уморит мою девочку?! — вскричал несчастный отец, теряющий последнюю надежду и, вместе с тем, перестающий различать хоть какой-то смысл в происходящем.

— Нет! — решительно и даже несколько обиженно произнес мэтр, но не успел Хорас облегченно перевести дух, как он продолжил:

— Нет! Я же сказал — это не мое колдовство!

И не дав мастеру Скиптону возможности еще раз возмутиться, разразился новой гневной речью:

— Сколько можно препираться! Вы должны пасть предо мной на колени за то, что я пытаюсь исправить содеянное вами! Хотя вообще-то не имею законного права что-либо менять в этих чарах, равно как и переносить их из одного вместилища в другое! Но если ничего не предпринять — проклятие уморит и вас, и вашу крошку, и добрых две трети этого города. Как долго я еще буду объяснять, что иного выхода нет? Или семейство ваше настолько же глупо, насколько жадно?..

Обвинение это было несправедливо по большому счету: вряд ли быстрое согласие в таком деле выставило бы Скиптонов в лучшем свете; любой на их месте не торопился бы соглашаться с предложением мэтра Мимулуса, какой бы важный вид он на себя не напускал. Но, увы, Скиптоны и впрямь угодили в ловушку: узнай впоследствии Силенсия, что это кто-то из дочерей Хораса выпустил злое проклятие — а чары совершенно очевидным образом бушевали в темной комнатке и рвались на свободу! — их всех не иначе как утопили бы в море. Кроме того, мэтр Абревиль, спохватившись, прибавил:

— Разумеется, я щедро вознагражу вашу семью за помощь, — и указал на сундук.

— Да, пожалуй, тут хватит золота, чтобы расплатиться со всеми долгами, — пробормотал мастер Хорас, застигнутый врасплох любезным предложением.

— У меня будет приданое, — негромко прошептала Табита.

— Я смогу открыть свою лавку модной одежды! — эхом отозвалась Урсилла.

Джуп по их смущенным и испуганным взглядам поняла, что от нее требуется, и нехотя произнесла:

— А я всегда желала приключений, ну вот и получила, — и сморщила нос, чтоб не заплакать.

Мастер Хорас и старшие сестры Скиптон прекрасно знали, что она сказала это лишь для того, чтобы в какой-то степени облегчить груз на их совести, но сделали вид, что это впрямь звучит справедливо — словно Джуп действительно всегда хотела стать вместилищем для проклятия или чем-то вроде него.

Глава 8. Условие мастера Хораса, еще один повод для слез Джуп и прочие силенсийские сплетни

Мэтру Абревилю не было дела до внезапно осложнившихся отношений прежде дружного семейства Скиптонов — сестры в то время казались ему совершенно неразличимыми внешне, а их испуганный писк порядком раздражал. «Три или две — какая разница?! — бормотал он, готовясь к колдовству. — Они все равно одинаковые. Сколько ни множь посредственность — лучше она от того не станет!»

— И все же, сударь, нам нужно прежде договориться еще кое о чем! — обратился к нему мастер Хорас, нахмурившись и покраснев от волнения. — Ладно еще — проклятие! Если без этого никак не обойтись — я согласен. Чего не сделаешь для спасения нашей доброй Силенсии… Но разрешить своей дочери путешествовать неизвестно куда с посторонним мужчиной — это уже чересчур! Что я скажу соседям? Как объясню это ее матушке?

— Я же сказал, что ее необходимо доставить в Росендаль, — раздраженно отозвался Мимулус, раскладывавший на столике какие-то крохотные металлические инструменты, напоминавшие хирургические — их он достал из сундука.

— Ох, да какая разница — в Росендаль или еще куда! — вскричал смущенный и встревоженный отец. — Джуп не может уехать с первым встречным! Что о нашей семье будут говорить люди и как мне объяснить ее пропажу?

— Это все не моя забота! — сухо ответил мэтр Мимулус.

— Нет уж, сударь! Ваша! — тут мастер Скиптон хлопнул ладонью по столу так, что инструменты мэтра Абревиля звякнули. — Я, заметьте, согласился с тем, чего требуют ваши законы! Теперь ваш черед согласиться со здешними правилами. Деньги деньгами, но есть же и кое-что поважнее! Признаю, что повел себя не слишком-то достойно и законопослушно, когда полез в ваш сундук, но и вы должны согласиться, что к законодательству наших краев отнеслись безо всякого уважения — вот где начало всех бед. Уж если силенсийские Скиптоны честно отвечают за свои проступки, то и невесть-каким Абревилям не стоит бегать от ответственности!

Мимулус, который собирался поначалу разразиться гневной отповедью, оказался не столь уж глух к справедливым доводам: он хмурился, презрительно дергал кончиком длинного носа, фыркал, но к концу речи мастера Хораса все-таки смирился и с недовольным видом признал:

— Ладно, жулик. В твоих словах есть доля истины. Чего ты хочешь?

Лицо мастера Хораса посветлело — он, признаться, не ждал, что постоялец сдастся так быстро.

— Помолвка! — торопливо объявил он. — Единственное, что успокоит мою Милли и всю Силенсию — так это то, что Джуп выйдет замуж по всем правилам, за воспитанного богатого господина. А вы, сударь, кажется, именно таковы!

— Что? — поперхнулся мэтр Абревиль, глядя на сестер Скиптон с таким же ужасом, как до того они смотрели на него. — Женитьба? Ну уж нет! У меня в планах окончание магистратуры, кафедра магического права, научная работа — и все это, между прочим, теперь под угрозой из-за сегодняшней истории! — но никак не свадьба.

— Так и у нас были совершенно иные взгляды на будущее Джуп! — развел руками мастер Хорас, с легкостью позабыв, что еще недавно мог говорить с определенностью только о скором разорении «Старого котелка».

Пришло время Мимулусу Абревилю недовольно кривиться: еще недавно он говорил Скиптонам, что время на исходе и тратить его на пустые споры — неуместно, а теперь ему самому приходилось прикусывать язык.

— Ох, да все равно никто не знает, как долго она проживет с проклятием внутри, — наконец пробурчал он себе под нос и согласился подписать обязательство о женитьбе сразу же после того, как будут улажены магические дела.

…Джуп, и без того онемевшая от испуга, теперь не могла проронить ни слова от негодования: брак с унылым Мимулусом казался ей гораздо страшнее любого проклятия. Приключение становилось все ужаснее и ужаснее. А мэтр Абревиль тем временем старательно чертил на полу круги, линии и символы, обмакивая тонкую кисточку в разные флакончики по очереди. Колдовские искры, почуяв в этих действиях что-то близкое им, прекратили носиться по комнатке, как рой беспокойных мух, и замерли в воздухе.

— Становитесь в круг, милая, — с откровенной неприязнью сказал мэтр Мимулус Урсилле, так и не разобравшись, какую из сестер ему отдают в жены. — Да побыстрее.

Испуганная Урсилла залепетала что-то невразумительное и спряталась за спину мастера Хораса. Мимулус свирепо уставился на Табиту, но та взвизгнула и закрыла лицо передником.

— Неужто, сударь, — с презрением сказала Джуп, стоявшая прямо и гордо, — вашей учености не хватает для того, чтобы различать женщин между собой?

— Ох, да какая мне разница! — закричал мэтр Абревиль, покрываясь гневными красными пятнами. — Я ваших имен знать не знаю, и запоминать не собираюсь! Одна из вас должна стать в круг, или я за себя не ручаюсь!

«Лучше уж умереть от проклятия, чем выходить замуж за такого мерзкого склочного человека! — подумала Джуп, от обиды и несправедливости позабыв о страхе. — Ни одна сломанная печать не стоит такого наказания! Возможно, даже спасение Силенсии того не стоит!..». Но отец и сестры смотрели так жалобно, что она стала в круг и выполнила все то, что сказал мэтр Абревиль: дала уколоть свои пальцы тонкими серебряными иголками, повторила за ним какую-то магическую околесицу, и, наконец, громко сказала, что согласна стать вместилищем для освобожденных чар.