Клайв Баркер - Абарат (пер. Л. Бочаровой)
Братья не сомневались, что Пикслер составил и постепенно претворял в жизнь свой план по захвату островов, черпая вдохновение в созерцании шедевра Тадеуша Джорджа. Стоило бродячему торговцу купить у них картину, как его известность, авторитет, а также состояние начали расти не по дням, а по часам. И к настоящему времени он безусловно, являлся самым могущественным из не посвященных в тайны волшебства жителей Абарата. Помимо города Коммексо, который был настолько велик, что являл собой некий особый самодостаточный мирок, Пикслер владел контрольным пакетом акций Балаганиума и намеревался в самое ближайшее время начать возведение центра увеселений на Пяти Вечера. Ходили даже слухи о его намерениях купить Великий Зиккурат на Утехе Плоти, чтобы, истребив в его окрестностях всяческую магию и волшебство, создать там город наподобие Коммексо.
И хотя рекламным брэндом Пикслера служила добросердечная приветливая улыбка на личике Малыша Коммексо, сам Роджо был начисто лишен как приветливости, так и добросердечия. При покупке «Прекрасного мгновения» у братьев Джонов он недвусмысленно заявил им, что, если о состоявшейся сделке услышит хоть одна живая душа, Хвату и остальным вскоре придется умолкнуть навек.
Братья ни на секунду не усомнились в реальности этой угрозы и держали рты на замке. Об исчезновении полотна из дворца молчали даже газеты. Но известность Джонов и без того была весьма широка. О множестве других эпизодов с их участием не переставая судачили в кофейнях и на рынках едва ли не каждого из обитаемых островов. Мало кто сомневался, что, если Хват с братьями когда-нибудь попадутся, не миновать им казни.
Именно по всем приведенным выше причинам Хват, как ни был он изнурен путешествием в Иноземье и обратно, как ни стремился он держаться поближе к Кэнди, чтобы рано или поздно получить назад Ключ, отданный ей на хранение, не отважился подняться на Веббу Гаснущий День.
Вместо того чтобы пуститься по следу Кэнди, рискуя быть опознанным и пойманным, Джон Хват остался ждать развития событий в водах Изабеллы, неподалеку от острова. Причал и набережная обрушились на его глазах, и лишь когда были устранены все последствия этого несчастья — пострадавших доставили в лечебницы, а зеваки разбрелись, — Хват рискнул выбраться из воды на берег и расположился на уцелевших досках причала в надежде наняться гребцом на какую-нибудь лодку и перебраться на более спокойный остров. Куда-нибудь, где братья могли бы отдохнуть несколько деньков и поразмыслить, как им быть дальше.
Хвату повезло. Он как раз скармливал Губошлепу крошки жареной рыбы, которые подобрал с досок возле того места, где сидел, как вдруг какая-то женщина хлопнула в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание, и громко крикнула:
— Нам нужен землекоп! Братья в один голос заявили:
— Он умеет копать! — и скосили глаза на Хвата.
И, как уже бывало не раз, Джон Хват обнаружил, что он, оказывается, пожелал наняться на грязную работу.
Несколькими минутами позже двухмачтовый парусник под названием «Белбело» отчалил от острова Вебба Гаснущий День и взял курс на Сумеречный пролив.
Командовал шхуной капитан Хемметт Макбоб, косматый великан, похожий на медведя, старый и опытный моряк. Про таких в Абарате говорили, что у них вместо крови морская вода. Кроме него и Хвата на борту «Белбело» находились еще четверо. Одну из них, чернокожую воительницу, звали Женева Персиковое Дерево. Она, судя по всему, несла бремя ответственности за выполнение той миссии, о которой Хвату пока не было сказано ни слова. Остальные трое находились у нее в подчинении. Среди них были двое землекопов: выходец с острова Ба-юн по кличке Двупалый Том, а еще Кудряшка Карлотти, грубоватый верзила, на бритой голове которого были оставлены три коротких вьющихся локона. Когда-то Карлотти слыл удачливым игроком, но однажды ему не повезло: он не только спустил в карты всю наличность, но лишился языка и средних пальцев на одной из ступней и с тех пор зарекся когда-либо садиться за игру. Последним же членом этой странной команды была девочка лет тринадцати, по виду — не иначе как маленькая бродяжка. У нее были светлые, почти белые волосы, с которыми странно контрастировали огромные, необыкновенно глубокие и выразительные черные глаза. Она не двигаясь сидела на носу «Белбело» и сосредоточенно смотрела вперед, на безбрежные воды Изабеллы.
Воды эти вскоре сделались гораздо менее спокойными, чем были в начале путешествия, — маленькое суденышко Макбоба миновало пролив и устремилось в открытое море. Над вершинами Закромов Гапа собирались грозовые тучи. Хемметт предупредил своих пассажиров, что надвигается шторм, и, судя по всему, свирепый. Вскоре тучи начали медленно расползаться над неспокойной поверхностью моря, то и дело плюясь молниями.
Девочка, Трия, продолжала сидеть на носу. Ей, казалось, не было никакого дела ни до надвигавшегося шторма, ни до высоких волн, которые все сильнее раскачивали корабль. Она пристально смотрела на темные контуры окрестных островов и лишь изредка наклонялась к Женеве, чтобы прошептать той несколько слов. Чернокожая воительница тотчас же громко передавала инструкции девочки Макбобу, который беспрекословно их выполнял.
Двупалый Том, щеголявший пестрыми спиралями татуировок на обеих руках, сидел на скамье у правого борта «Белбело» и с помощью увеличительного стекла разглядывал пожелтевшую и потрепанную на сгибах географическую карту. Женева Персиковое Дерево стояла посередине палубы. Она попеременно подходила то к девочке за новыми инструкциями, то к Двупалому Тому, чтобы заглянуть в его карту.
Хват был слишком любопытен по своей природе, чтобы не подойти, в свою очередь, к Двупалому Тому и не поинтересоваться, что это за документ он так внимательно изучает на пару с главой экспедиции. Но при его приближении Том помотал головой и стал поспешно сворачивать карту.
— Не нервничай, Том, — успокоила его Женева. — Я знаю братьев.
— Откуда? — забеспокоился Удалец.
— Только лишь понаслышке.
Женева Персиковое Дерево сопроводила свои слова пленительной улыбкой, перед которой не смог устоять ни один из Джонов. Все они немного влюбились в чернокожую красавицу.
— Тебе, поди, такого о нас наговорили, — вздохнул Ворчун, — что ты нипочем не станешь нам доверять.
— Нет. Совсем наоборот. Я полностью доверяю только тем, кому нечего терять, — возразила Женева.
— Это как раз про нас, — хихикнул Удалец. — Значит, мы тебе подходим.
— Нам совсем некуда податься, — устало пожаловался Филей.
— Обещаю и клянусь вам, братья, — сказала Женева, — если наша миссия будет с честью выполнена, я предоставлю вам надежное убежище, где рука закона никогда не опустится на ваше плечо. Там вы сможете начать новую жизнь.
