Дмитрий Суслин - Крутой пришелец
Стелла опустила руку. Я почувствовал, как ее бьет дрожь и успокаивающе похлопал ее по плечу. Через две секунды Стелла тоже похлопала меня по плечу, и я понял, что она полностью овладела собой. Ладно, хоть так. Все-таки она сильная женщина. Очень сильная.
Тем временем Геркулес начал приходить в себя. Он гневно сжал кулаки, грозно навис над собеседником, надвинулся на него и хриплым голосом произнес:
– Знаешь, Меркурий, мне придется расторгнуть контракт с Олимпом.
– Что это значит? – Меркурий даже отскочил в сторону, словно обжегся об Геркулеса. – Ты спятил?
– Может быть! – грустно согласился Геркулес. – Может быть. Ты же сам всегда говорил, что у меня с головой не все в порядке.
– Короче!
– Короче, я не буду убивать Адала!
– Что? Ты действительно сошел с ума! Если ты откажешься выполнить приказ Юпитера, то тебе уже не будет пути назад на Олимп.
– Ну и пусть!
– Что значит пусть? – закричал Меркурий, опять подбегая к Геркулесу и хватая его за руки. – Ты просто не осознаешь до конца, на что ты идешь, безумец! Ведь только на Олимпе ты бессмертен, здесь на земле, ты обыкновенный смертный, каким был когда-то. И из-за кого? Из-за какого-то пришельца с другой планеты?
– Он мой друг! И Наташа тоже. А Стелла такая женщина, каких я никогда не встречал ни на земле, ни на небе. Я не могу их предать. Не могу. Это сильнее меня. Так получилось. Ты должен меня понять. Хотя, куда тебе! Ты никогда и ни с кем не дружил. Всегда был сам за себя.
В горле у меня что-то зашевелилось, и сразу стало трудно дышать. Я снова посмотрел на Стеллу. У нее опять на глазах были слезы. Мы крепко сжали друг другу руки.
– Просто не могу поверить своим ушам! – воскликнул Меркурий. Хитроумный бог тоже был потрясен до глубины души. – Но ведь, если ты вопреки всем поступишь так, как говоришь, ты потеряешь бессмертие!
– Пусть. Мне не нужно бессмертие, когда рядом не будет друзей. Да и что это будет за вечная жизнь, если я убью их? Ведь это же вечное мучение! Адские муки ничто в сравнении с этим! Нет, Меркурий, я уже все для себя решил. Передай Юпитеру, пусть простит меня, если сможет. – Геркулес поднял лицо, и грустное выражение его сменилось решимостью. – Также скажи ему, что если кто покусится на Адала Атрейосса, будет иметь дело со мной.
Вот так! И Стелла еще хотела его убить за предательство.
Не сговариваясь, мы вышли из своего укрытия. Но собеседники все еще нас не замечали.
– Юпитер сказал, что если я не смогу убедить тебя, то сам должен буду выполнить твое задание, – сокрушенно сказал Меркурий. – А я не буду раздумывать. Погублю всю вашу бригаду.
– Попробуй только! – взревел от ярости Геркулес. – Я тебе голову оторву!
Меркурий стремительно оторвался от пола и оказался в воздухе метрах в двух от Геркулеса, крылья на его сандалиях бешено махали, но бог торговли отлично балансировал в воздухе. Тут он увидел нас, и глаза его засверкали от ненависти. Стелла, не раздумывая метнула в него нож, Меркурий ловко увернулся, и нож пролетел мимо и со звоном стукнулся о колонну.
– Глупцы! – рассмеялся он. – Меня нельзя убить. В отличии от вас, я бессмертен! Ха-ха-ха! А вот вы уже все покойники!
Так со смехом он и выпорхнул в окно и исчез в ночном небе.
Несколько секунд в полном молчании мы стояли и не двигались с места. Геркулес смотрел на нас, мы на него. Вдруг великан и богатырь разрыдался, словно ребенок. Мы кинулись к нему и стали обнимать его и хлопать по плечам.
– Ты настоящий друг, – с чувством говорил я ему. – Такого верного друга у меня никогда не было. Ради нашей дружбы ты пожертвовал жизнью!
– Так вы, вы все слышали? – воскликнул наш друг.
– До последнего слова, – ответила Стелла. – И мы гордимся тобой, Герк. Я знала тысячи воинов, великих бойцов, но все они не стоят даже твоего мизинца. Я никого и никогда не любила. Но тебя я люблю, Геркулес!
И тут, вы не поверите, Стелла, обняла Геркулеса, и они, как это говорится в романах, слились в едином поцелуе. Обо мне на время забыли. Я тяжко вздохнул. Как это у всех так легко и естественно получается?
– Что теперь пойдем все это отметим? – уныло спросил я, когда они се же закончили целоваться.
– Пойдем! – ответили они хором.
И наша тройка отправилась в пиршественный зал. Веселье там уже шло вовсю, и когда мы вошли, нас встретили громом оваций.
Я прошел к своему ложу и поримскому образцу возлег на него. Геркулес и Стелла, которые все это время шли, держась за руки, наконец оторвались друг от друга и заняли места по бокам от меня.
– Где Наташа? – спросил я, оглядывая взглядом зал.
Народу здесь было человек триста. Все пили, ели и веселились. Рабы и рабыни сбились с ног, угождая пирующим, поднося им блюда и наполняя кубки. Все время звучали тосты. При чем каждый второй тост был за меня. Но почему-то это не радовало. Наконец я разглядел Наташу. Она была в противоположном конце стола и даже не смотрела в мою сторону. По обе стороны от нее как самые заправские римляне возлежали Иосиф и Иоанн и развлекали ее разговорами. На меня они тоже не смотрели. Вот вся их благодарность за мои деяния! Никогда не ждите благодарности от тех, кому вы сделали что-то хорошее.
Еды на столах было видимо невидимо. Но кусок не лез в горло. А ведь ел я в последний раз только утром перед воскрешением Израиля. Еле-еле я заставил сжевать себя фазанью ножку, и почти не почувствовал, какого она вкуса.
Зато Стелла и Геркулес ели за пятерых. Что ж, у них все хорошо. Все вопросы выяснены и улажены.
Настроение у меня окончательно упало. Вспомнилось, что оказывается меня заказали на Олимпе. Ну что я им такого сделал? Послали Геркулеса. Ладно, с ним повезло, так ведь пошлют другого. Теперь будет докучать Меркурий. В общем, дела мои пришли в полную негодность. Наташа меня не замечает и не хочет со мной разговаривать. Это раз! Как добыть матрицу из моих братьев, я не знаю. Это два! На меня обозлились олимпийские боги – три! Теперь будут точить зубы и римляне – четыре! Как выбраться с этой планеты и вернуться домой, мне тоже неизвестно. Это пять! Не слишком ли много для одного человека? Пусть и пришельца. Пусть даже крутого.
С горя я решил воспользоваться диогеновым гореутоляющим средством и увлекся одним из кубков, специально взял самый большой, и прелестное вино потекло мне в глотку. Как закончился пир, не знаю. Как меня отнесли в постель, не помню…
Говорят утро вечера мудренее. Может быть так оно и есть. Я еле продрал глаза. С трудом поднялся и обнаружил себя где-то в середине просторной кровати, которая стояла в центре роскошной спальни. Скорее всего это была спальная зала Гнуса Помпения. Потолок был выложен мозаикой, изображавшей ехавшего верхом на гепарде Диониса. Стены были из розового мрамора. Прозрачный шелковый балдахин, розовый с бутонами роз преграждал доступ насекомым. Воздух был пронизан ароматами.
