Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф
Фрогакл произнес медленным и чуточку квакающим голосом:
– А как же со справедливыми войнами?
– Никакая война не может быть справедливой, – возразил я, – потому что воевать справедливо нельзя, даже если воюешь за справедливость. Если вы не покончите с войной, война покончит с троллями и кентаврами.
Он проворчал:
– Главное, чтобы кентавры подохли.
– Вы в самом деле шаман? – спросил я. – Или этот, не к ночи будь сказано, доблестный герой, жаждущий подвигов?
Он опустил голову, похоже, стало стыдно, проворчал:
– Ладно, что ты хочешь? Учти, людей мы не любим. И словам их не доверяем.
– А делам?
– Смотря каким.
– Увы, – сказал я, – вот так взять и выложить дела пока не могу. Но умные люди сумеют больше поверить умным словам, чем глупым и бесцельным делам.
Глава 11
Он подошел ближе, крупные жабьи глаза изучали меня очень внимательно.
– И что у тебя за слова?
– О мире, – сказал я. – Даже если вы, великий и достопочтенный Фрогакл, работаете на войну, все равно понимаете, что расцвет воинского ремесла возможен только в мирное время!
Он буркнул:
– Я не работаю на войну.
– А на что? – спросил я и замер.
Он помолчал, буркнул еще тише:
– Просто так.
– А племя?
– Я ему помогаю, – ответил он. – Это мое племя. А подлые кентавры пришли и захватили храм, в котором я жил и трудился. Потому их надо всех перебить.
– Согласен, – сказал я, поднимая руки, – согласен, мне тоже не понравилось бы, если бы кто-то занял мой храм. С другой стороны… гм… если бы я нашел чужой подходящий, да еще заброшенный…
Шаман перебил:
– Я отсутствовал временно! И недолго.
– С годик? – предположил я ехидно.
Он посмотрел на меня сердито.
– Чуть больше. Где-то лет семьдесят. Или девяносто! Но точно меньше ста, а это совсем уж несерьезно!..
– Да, – согласился я, – это же миг с точки зрения вечности! Даже меньше… Думаю, кентавры поступили по-свински. И что вы, мудрый и достопочтенный Фрогакл, изволите теперь? Как я понял из ваших слов, это война двух шаманов, а не троллей и кентавров. Если вы двое сумеете уладить недоразумение, война сразу прекратится.
Он проговорил все еще сердито, но я с облегчением слышал в его голосе не столько рык, сколько кваканье:
– Недоразумение? Погибли сотни наших героев! А кентавров мы перебили столько, что не скоро захотят мира.
– Уже хотят, – сообщил я.
Он раскрыл рот, по моей спине пробежал озноб при виде двух рядов белых и острых пластин, у троллей они растут всю жизнь, даже у дряхлых старцев не уступают подростковым.
– Откуда ты знаешь?
– Я с ними говорил, – ответил я, оглянулся и сказал тише: – Только никому не говорите, мудрый и достопочтенный, а то начнут о предательстве… Кентавры готовы прекратить войну, она для них ничуть не легче!
Он спросил настороженно:
– Я это знаю. Как и то, что наши тоже готовы. Но… никто не уступит. И война будет длиться, унося жизни и разоряя троллей и кентавров. Кентавров мне, конечно, не жалко, это тупые лошади с человечьими головами, пусть хоть все подохнут, но война очень уж бьет и по нашим замечательным троллям, лучшим существам на свете.
– Мы найдем компромисс, – пообещал я.
– Как?
– Думаю, – сказал я. – Но вы готовы к поиску консенсуса?
Он кивнул.
– Если он нас устроит.
– В смысле, – сказал я саркастически, – устроит вас, мудрый и достопочтенный Фрогун.
Он даже не напомнил, что его зовут Фрогакл, не мелочный, мыслит широкими категориями, только кивнул, соглашаясь, что да, если его устроит.
– Иначе, – сказал он, – не стоит и начинать.
– Думаю, устроит, – сообщил я. – Разве на мне не написано, что я помогаю всяким там колдунам? Все бросаю и помогаю! Что, в самом деле не написано?.. Странно, а чего же я тогда, как дурак…
Он вряд ли что понял, но я видел, с какой надеждой смотрит на меня. Я сказал раздраженно:
– Что я могу сделать? В данную минуту еще не знаю. Злые языки говорят, что мне все выпадало не по уму, а по счастью. Дуракам везет, у вас так тоже говорят? Хотя я далеко не всегда дурак. Иногда просто идиот. Потому и счастья выпадало немерено. Но вдруг поумнею, и счастье разом кончится? Придется зарабатывать умом, а это так тяжело и уже непрестижно…
Он сказал торопливо:
– Что ты, человек, с чего твое счастье кончится? Людям вообще везет не по скудному уму, а по благоволению нашего Зеленого Бога. Ты такой молодой, сильный и забавный…
– Я понял-понял, – заверил я. – Можете, великий и достопочтенный Фрогаст, не договаривать.
Он снова не повел ухом на намеренное искажение его имени, у меня свои тесты, сказал ровно и уверенно:
– Тем более, в самом деле можешь помочь… не забывая какие-то свои интересы.
Я поморщился.
– Знаете, воспитанные люди об этом не говорят.
– Но мы же здесь… без лишних ушей?
– Все равно, – сказал я сердито. – Не во всем можно признаваться даже перед собой. Творец, который создал вас и нас, хоть все видит, но не все сможет поставить в вину, если возразить, что мы не ведали, что творили!..
Он таращил на меня глаза в великом удивлении. И без того выпуклые, как у всех жаб, они стали еще огромнее.
– Ну и… бессовестные же, – проговорил он наконец, – нам всегда говорили, что самые подлые существа на свете – люди. Даже Творца пытаются обмануть!..
Я сказал торопливо:
– Это не обман, а уловка. Мелкая. Все люди – юристы, хоть и разной квалификации. А раз мы такие увертливые, то в искупление своих прегрешений взяли на себя долг помогать людям… ну, и всем прочим земноводным, пернатым и даже насекомым. Понимаете, долг. Дурак, сделав глупость, всегда потом оправдывается, что это было его долгом! Но я иногда думаю, что лучше всего – беречь дураков. От любых поручений. Но если вы не убережете, то я уберегусь… уберегаюсь сам. Лично.
Он всплеснул руками в полном отчаянии.
– А я уже начал было надеяться… Уже подумал, что буду работать не на войну, а ломать голову над тайнами живородящих…
– Странно не то, – сказал я с усмешкой, – что дурак не оправдывает доверия, а то, что этого ждете, верно?.. Хотя, если пошевелить прямыми извилинами, что от воинской жизни становятся все прямее… возможно… гм… в тумане нашей проблемы начинает проступать некий смутный и пока весьма скользкий вариант. Скажите, вы можете превращаться в человека?
Он перекосил в великом и чуточку преувеличенном отвращении мерзкую широкую харю.
– С какой стати?
– Можете или не можете? – повторил я настойчиво. – У меня есть знакомый тролль, мой лучший друг, можно сказать, он вообще путешествовал среди людей в людском облике.
Шаман сказал недовольно:
