Денис Чекалов - Пламя клинка
Лазурная, прозрачная сфера накрыла лагерь. Она истекала из волшебного посоха, что сжимал степной чародей в поднятых руках.
Так он будет стоять, пока не погибнет или не закончится бой. Второй колдун стоял рядом, готовый защищать своего напарника до последней капли крови.
Девушка встала подле него и вонзила в землю черный бастард. Руны обсидиана взвились над ним, укрепляя волшебный щит.
Я сложил руки на груди.
— Лишь та победа, что без потерь, — негромко произнес я.
3
Орки приближались.
Пурпурный триангл пламени сжимался все уже.
За огненными стенами темнела армия Эрлан-бея. В короне горящих искр, на фоне черного неба воины клана Ворона казались сумрачными тенями, и оттого это зрелище становилось еще более жутким.
Они молчали, и лишь рокот яркого пламени разносился над ночной Степью.
Щерились пики, реяли по ветру боевые флаги.
— Да помогут нам боги, — прошептал воевода Огнард.
Орки стояли на летающих боевых платформах, скользивших над Степью, быстро и плавно, как их ладьи по водам болота.
Лица шаманов были раскрашены яркими, светящимися мазками в виде оскаленных черепов.
Колдуны воздевали к небу кривые, сучковатые жезлы, и на каждом скованный длинной золотой цепью бился полупрозрачный призрак.
То ярились души воинов, обреченные вечно служить торфяным шаманам. Их тела и лица прогнили, глаза ввалились, и плоть осыпалась с ребер.
Фантомы, заточенные между миром мертвых и лживым долом живых, они страдали и корчились от невыносимой боли.
Их властно звало колесо сансары, но души знали, что единственный путь обрести свободу — найти себе замену, убив кого-то другого.
Алые черепа метались над орочьими отрядами.
На главной платформе, выше всех остальных, стоял Эрлан-бей, вождь клана Небесных Воронов, и бронзовая булава сверкала ярыми молниями в его воздетой руке.
— Сдавайся, Саардак-хан!
Голос орка гремел раскатистым громом:
— Ты окружен, тебе некуда бежать. Жалкое колдовство твоих степняков не выдержит и пары моих ударов. Выйди и умри храбро, как полагается настоящему воину.
Саардак-хан сложил на груди огромные руки.
— Не к лицу мне, великому вождю орков, владыке Древней Степи, говорить с трусливым изменником. За меня все скажет глашатай. Да будет так!
Я шагнул вперед.
Начертил грозовую руну, и голос мой разнесся над Степью, словно звучал с небес.
— Бейся или умри! — сказал я. — Таков ответ великого хана.
— Да будет так, — отвечал Эрлан.
Он взмахнул магическим жезлом с шестью кривыми ветвями. Степь задрожала, заколебалась под нашими ногами.
— Чары раскола, — негромко шепнул Димитрис.
Огромные куски засохшей земли взмыли высоко в воздух. Они закружились с пронзительным свистом, набирая скорость, и градом обрушились на своды магического щита.
Лицо степного шамана, который создавал его, скривилось от боли. Другой подбежал к товарищу и тоже сомкнул свои руки на жезле Охраняющей Сферы.
Но было поздно.
Большие рваные дыры открылись в астральном куполе. Горящие черепа устремились в них, оскалив острые зубы и исторгая сгустки бурлящей лавы.
Я вскинул руки.
— Да вернется огонь в огонь, и зло пусть поглотит зло! — провозгласил я.
Холодный ветер заметался под сводами дырявого купола. Он подхватил летящие черепа, сгреб их в охапку, посыпая ледяными снежинками, а потом швырнул прочь, в триангл огня.
Громко завыли демоны, и пламя сожрало их, не признав собственных детей.
— Это все, что ты можешь, торфяный маг?! — воскликнул Саардак-хан.
Оксана выбросила обе руки вперед.
Белые волшебные стрелы злобной жужжащей стаей вырвались из ее ладоней.
Они обрушились на торфяных орков, пробивая доспехи из панцырей алых стегоцефалов, разрывая шеи и глубоко вонзаясь в глаза.
Мертвые воины падали один за другим, дыры в астральном куполе медленно затянулись.
— Бейся, пока ты можешь, Саардак-хан! — воскликнул Эрлан. — Я знаю, что силы твои уже на исходе. Пара степных шаманов и два людских чародея не смогут остановить мою армию.
Он снова взмахнул искривленным жезлом.
Шесть его наконечников, словно когти огромной звериной лапы, прорезали воздух, и кровь заструилась из распоротых Пространства и Времени.
Тугие, толстые корни начали вырастать из развороченной Степи. Они подымались ввысь, вонзались в астральный купол и с оглушительным скрежетом раздирали его на части.
Призраки сорвались с цепей.
Они мчались к нам, раззевая гнилые пасти, и мертвые руки дрожали от жажды крови и нетерпения.
Оба степных шамана изо всех сил сжимали скипетр Охраняющей Сферы, но их усилий уже не хватало, чтобы спасти магический щит.
Оксана бросилась к ним, и руки девушки сомкнулись на жезле.
— Жизнь наша есть следствие мыслей наших, — прошептал я. — Рождена в нашем сердце и творится нашею волей.
Звенья цепей рассыпались, падая на выжженную траву. Призраки закричали, яркий солнечный свет вырвался из их оскаленных пастей.
Фантомы метались над Степью, и жезлы торфяных магов больше не могли их удерживать. Один за другим умертвия возносились к небу и, обретя свободу, таяли в колесе сансары.
Оксана подняла меч.
Звезды вскипели над нашими головами, и мерцающие лучи вырвались из них. Потоки ртутного света низверглись на орков, сжигая торфяных заживо.
Один за другим они обращались в живые факелы, кричали, падая с боевых платформ, и рассыпались пеплом.
Ярко вспыхнула астральная сфера и вновь надежно закрыла лагерь Саардак-хана.
Девушка подошла ко мне.
— Магический щит слабеет, — сказала она негромко. — Скоро мы не сможем его удерживать.
Я кивнул.
Эрлан-бей черпал силу из Болот Отчаяния. И это же колдовство ослабляло шаманов хана.
Когда астральный купол падет, орки бросятся врукопашную. И тогда ничто не сможет остановить их.
— Отлично, — ответил я. — Это значит, что все идет по плану.
4
Я подошел к стене астрального купола.
— Эрлан-бей! — провозгласил я, и голос мой пронесся по Степи, словно удар грома. — Твои колдовские слуги низвергнуты в Преисподнюю. Твои воины гибнут, а ты бессилен и не можешь даже приблизиться к великому Саардак-хану.
Он взмахнул тяжелой булавой, хотел ответить, но я властно прервал его:
— Ты прокрался ночью, как вор, нарушив закон Степи и древние обычаи орков. За тобой вся армия клана, а великий Саардак-хан пришел почти без охраны. Много ли будет стоить твоя победа, Эрлан-бей?
