Вера Чиркова - Западня
— Мы хотели предложить тебе намекнуть им на такую возможность и попросить подыскать на этот случай достойных заместителей, — предложил Ганти, и снова в словах друга герцогу почудилась недосказанность.
Однако разбираться в тонкостях прожженных интриганов Хатгерн решил позже, когда у него появится хоть немного свободного времени. Сейчас он думал о друзьях, ожидающих приглашения в кабинет, и о том, какие сомнения обжигают в этот момент их души. Слишком быстро переменились обстоятельства, чтобы у вчерашних узников успела окрепнуть уверенность в собственной безопасности.
— К вам ее милость, — доложил Тук и виновато улыбнулся.
— Впусти, — устало выдохнул Хатгерн и, откинувшись на спинку кресла, на минуту прикрыл глаза.
Матушка приходила каждый день, обычно к вечеру, и еще ни разу после разговора не уходила из кабинета самостоятельно.
И если в первые дни она старалась разбудить в герцоге жалость, но мгновенно вспыхивала лютой злобой, едва он начинал объяснять, что не в силах снять с нее заклятие, то в последние приходы пыталась выторговать как можно больше развлечений.
— Ваша милость! — В голосе Юнгильды льдинками звенела высокомерная вежливость. — У меня последняя просьба. Отправьте меня в мое имение, воздух столицы мне вреден.
— Как пожелаете, — так же холодно кивнул Хатгерн и крепче сжал губы, стараясь ничем не выдать горького разочарования.
Напрасно он семь дней подряд пытался объяснить ее светлости, почему сейчас во дворце нет ни приемов, ни балов и почему не было роскошных торжеств в честь победы над Юверсано. Да и новые советники герцога отметили свое внезапное назначение обычным обедом в малой столовой и не привели на него ни жен, ни невест, ни родственников.
— Поймите, матушка, это не наша победа. Нам ее подарили, а сами мы ничего не сделали. Наоборот, потеряли больше десятка стражников, пытавшихся удержать мост, несколько сожженных домов да вытоптанные захватчиками озими и виноградники.
Однако ее милость упорно не желала понимать, какое отношение какие-то дурацкие озими могут иметь к праздничному салюту и новому платью, которое ей как раз успели доделать придворные портнихи.
— Пусть мне упакуют все мои платья и драгоценности, — холодно объявила Юнгильда, но ее голос еле заметно дрогнул, и Хатгерн понял, о чем более всего пеклась его матушка.
Но спорить с нею не желал абсолютно, пусть возьмет все побрякушки, какие только захочет. Она пока не знает, что он еще три дня назад, после особенно тяжелого разговора с ее милостью, велел выставить из охотничьего поместья всех дармоедов. И кучу фрейлин, и музыкантов вместе с певцами и танцорами, а заодно и толпу разжиревших льстивых приживалок и дальних родственников. И вместе с ними всех слуг и всю охрану, кроме нескольких старых служанок да лекаря, которого когда-то приставил к Юнгильде муж.
— Еще сундуки… — попыталась произнести герцогиня и резко смолкла, ощутив начало действия проклятого заклятия.
— Все сундуки, которые стоят в ваших покоях, упакуют немедленно, — сделал вид, что не понял ее, Харн. — Когда желаете отправиться?
— Немедленно! — с яростью рыкнула ее милость и рухнула в кресло, возле которого очень предусмотрительно остановилась, войдя в кабинет.
— Тук, — не успел произнести герцог, как возникший возле кресла вихрь подхватил спящую герцогиню и утащил в ее покои.
Харн точно знал — теперь ему можно более ни о чем не волноваться. Ее милость уложат в карету и под присмотром верной горничной обложат подушками и меховыми одеялами, а сундуки упакуют, погрузят в багажные ящики и надежно привяжут. И проснется она уже в поместье, в своей постели.
И можно не сомневаться — будет проклинать его еще не один год, даже не заподозрив, что все эти дни своими собственными руками по одному корешку вырывала из его сердца преданную сыновью любовь.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
— Как сегодня дела? — разглядывая влетевших в окно фей, деликатно осведомилась Таэльмина и замерла в ожидании новостей.
Как она успела выяснить еще несколько дней назад, феи всего один день позволили себе понежиться на солнышке и то не стали создавать ни летучих полянок, ни облачных ковров. Просто лежали на верхней открытой площадке самой высокой башни своего дворца, собирая живительную энергию.
А потом каждое утро отправлялись на помощь союзникам, помогать отыскивать и уничтожать бесчисленных гольдских шпионов и диверсантов, замаскированных под камушки, плиты площадей и дорог и даже статуи.
При всем том война с гольдами шла быстро и успешно только до того момента, пока объединенное войско драконов, фей, вампиров, эльфов и нагардов вычищало от многотысячной армии незаметных шпионов города и поселки. Но едва драконы ступили в пределы гольдов, как все изменилось.
Гномы, тролли и камнегрызки, получившие от своих хозяев новые указания, больше не сдавались без боя, бросали в любое приближающееся к ним существо все заклятия, какие вложили в них гольдские магистры.
Зачастую эти заклинания таились в глубине их наполовину каменных тел, но никого из примитивных существ это не тревожило. Они прыгали на врагов, взрываясь еще в воздухе или после прикосновения с любым предметом, и рассыпались то острыми иглами, то раскаленными брызгами, то впивающимся в кожу песком. А те из них, кому удалось ускользнуть от бдительных глаз драконов и вампиров, немедленно отправлялись в ближайшие поселки и нападали на первых попавшихся жителей.
Обитатели Сиандолла, подгорных поселков и нагардских полуподземных городов сидели в тех домах, которые уже проверили и закрыли щитами бойцы драконьего войска, и тщательно следили за входами и окнами. Несколько раз огромным троллям, сотню лет лежавшим у дороги или посредине площади каменными глыбами, удалось застать врасплох даже не подозревавших об их истинном облике жителей, и теперь почти полсотни раненых лежали в домиках дриад и эльфов, ожидая, пока затянутся раны и вырастут руки или глаза.
— Окончательно вычистили занятые два дня назад поселения полукровок и захватили еще несколько залов второго уровня. Там очень трудно воевать. Ниже Родрур запретил спускаться всем, кроме драконов. Да и они уходят в тоннели только с полным резервом и в боевой ипостаси. В таком виде им ни раскаленные камни, ни зачарованное гномье железо не страшны. Но долго никто выдержать не может, гольды буквально вымостили эти залы своими воинами. Поэтому драконы двигаются вперед двойной цепочкой, передний бросает все свои заклинания и отступает, а на его место тотчас встает следующий, — подробно объясняла Айола, точно знавшая, что их хранительница не пропустит и не забудет ни слова. — А у тебя как успехи?
