Жнецы Страданий - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка"

Одна радость – теля Донатоса вздел-таки ярмо колдуна. Но то лишь капля в море, колдунов всегда по пальцам пересчитать можно. Да что себе врать – Осененных вообще стало мало. Скоро весна, поедут креффы искать выучей, и только Хранители ведают, кого они привезут и привезут ли. Вон, Бьерга второй год с пустыми руками возвращается. Хоть самому садись на коня да поезжай по городам и весям искать годных к послушанию. И поехал бы. Вот только нельзя Цитадель оставить. Не на кого.

Скрипнула дверь. В комнату зашла Бьерга. Как всегда, при виде ее у смотрителя сильнее забилось сердце. Сколько лет прошло, а он так и не смог вырвать ее из души. Много жарких ночей у них было… Каждую он помнит. И еще помнит, как две седмицы они жили вдвоем, когда погиб целитель из их тройки. Нэд забыл тогда, что он – ратник, а она – колдунья. Были только мужчина и женщина и любовь, что их связала. И хотелось, чтобы никогда это не кончалось, но… прилетела сорока из Цитадели, и пришлось, едва дождавшись новых сторожевиков, возвращаться в крепость. Тогдашний Глава слег после удара и, чувствуя, что дни его вот-вот оборвутся, собирал всех молодых обережников, годных для креффата.

Так закончилось короткое счастье Нэда и Бьерги. Они разъехались на поиски выучеников, да и когда возвратились, виделись лишь изредка, все больше времени проводя, вразумляя послушников. Сами не заметили, как отдалились друг от друга, а потом Нэд и вовсе стал Главой. И их без того редкие встречи прекратились. Претило гордой колдунье тайком к любовнику бегать. И он не мог оскорблять ту, которую любил.

И вот смотрел сейчас Нэд на женщину, в чьих волосах серебрилась седина, а перед глазами все одно стояла юная девушка, которая запала в сердце много лет назад. Пусть молодость и зрелость прошли, и уже старость неслышно, словно кошка, подкрадывается, но по-прежнему хочется подойти к ней, обнять и стоять молча, слушая, как бьется сердце… Нет. Не к лицу Главе такая слабость, да и креффы вот-вот придут. Оттого Нэд лишь скупо кивнул вошедшей колдунье и глазами указал на лавку.

Бьерга не успела раскурить трубку, как начали собираться остальные наставники – недоумевающие, полусонные. Нэд окинул быстрым взглядом стариков. Рэм, Койра, Ильд что-то обсуждали скрипучими голосами, неторопливо шагая впереди всех. Следом шли колдуны. Донатос и Лашта о чем-то спорили вполголоса, Руста недовольно хмурился, слушая их. Ихтор нервно потирал рассеченное надбровье, как всегда, когда был задумчив или растерян. Последним вошел злой, как Встрешник, Ольст.

Не хватало Озбры, Дарена, Майрико и Клесха. Но, даже и окажись эти четверо тут, зрелище все равно было бы жалким. Креффов совсем мало… В иные годы при Цитадели жило не менее трех десятков наставников, а теперь и дюжину едва наскребешь.

При воспоминании о Клесхе Нэда кольнуло привычное чувство не то что бы вины… скорее сомнения. Может, излишне злопамятен он? Может, давно пора умерить строгость к парню? Да и прав он ведь тогда оказался… Но мешала гордыня. Не так легко признать свою неправоту перед мальчишкой. Особенно после того, что тот учинил, звереныш дикий. Хотя какой он теперь звереныш. Волчара матерый. Да и не простит он обиду. Упрям сверх меры. Почти как сам Нэд в молодости. Только укатали Нэда крутые горки, плечи от груза забот сгибаются, и бремя это переложить не на кого. Случись что, некому во главе Цитадели стать.

Бьерга хоть и сильная колдунья, но баба. Как бабе доверишь дело такое? Да и не ее это дело – штаны просиживать, не удержат ее ни стены, ни требы. Рэм. Слишком стар. Дарен – вояка, а не правитель. Лашта слаб. Донатос жесток. Ихтор – себе на уме. Руста слишком хитрый. Озбра скользкий. Ольст излишне прям. Майрико… дура малахольная. Клесх… Скорее небо с землей местами поменяются, чем Нэд этого припадочного своим преемником назначит.

И тут же Глава мысленно встряхнулся. Не о том думает, не о том! Есть беда насущнее.

Дав знак креффам садиться, он, ни к кому лично не обращаясь, обронил:

– Как же так, други мои, приключилось, что мы кровососку, да еще с выродком, проворонили? Кто мне скажет, как она каземат покинула?

От этих слов подпрыгнул, как ужаленный, Ольст:

– Это что же, Клесх ее поймал, Фебр на горбу своем до Цитадели пер, и все для того, чтобы здесь ее какой-то недоумок прохлопал? – Свирепый взгляд ратоборца переметнулся на Донатоса: – Твой дурак в охране сегодня был?

– Мой выученик, – вскинулся колдун, – караулил вход в подземелье. Дураков у нас ты пестуешь.

Услышь сейчас Тамир своего наставника, сильно подивился бы. Впервые тот его защищал.

– Откуда он мог знать, что брюхатая эта с Даром окажется, а? – со злостью спросил колдун у Ольста. – Ты сам-то хоть раз видывал, чтобы Осененного из Ходящих словить удавалось? А? То-то. Он же и вовсе полтора года всего в обучении. Вот она и приманила его и Даром оглушила. Хорошо хоть не убила. Да и то видать потому, что сил мало было. Стоял бы там ты, и тебя бы положила. Так что нечего тут кипеть.

И он замолчал, недовольно хмурясь.

Нэд снова оглядел недоумевающих наставников и с обманчивой мягкостью поинтересовался:

– И кто же, соколы ясные, ее смотрел, что Дар не узрел?

– Я! – вскинулся Лашта. – А передо мной Донатос, а поперед всех Клесх. И не было в ней Дара. Не было! Пустая, как скорлупа от яйца.

– Ой, дурни-и-и, – протянул Ольст. – И не в ум вам, что, пока баба тяжелая, Дар ее спит?

– Ты нас не срамословь, чай, не первогодки, знаем, как проверять, – вертя в руках нож, осадил его Донатос. – Я и теперь скажу: не было в кровососке ничего, кроме выродка ее. Иль и моему слову не веришь?

Ольст покачал головой, по-прежнему недоумевая, как такое могло случиться. Но продолжать перепалку не стал.

– Тогда как же кровососка Даром воспользовалась? – подала голос Бьерга.

– Я почем знаю, – окрысился Лашта. – Самому любопытно.

Ихтор слушал перебранку молча. Поди, будут теперь два оборота лаяться, как и тогда, когда Клесх пришел и сказал на креффате, что среди Ходящих есть Осененные. Ору было… Целитель вздохнул. Рядом с ним устроились старики. Рэм, Ильд и Койра что-то тихо обсуждали между собой, не вмешиваясь в разговор.

Всеобщий гомон оборвал грозный окрик Нэда:

– А ну, цыц, раскудахтались! Мне ваш лай слушать – никакой пользы. Как баба сбежать смогла? Как ловить ее теперь? За Клесхом посылать, что ли? – насмешливо спросил он. – Иных умельцев нет? Одни лопухи остались?

Лашта скрипнул зубами и вскинулся:

– Какие лопухи? Дарен с Озброй где, по-твоему? Вместе со старшими выучениками в лесу сугробы меряют, ищут. Только это ж кровососка. С выродком к тому же. Как думаешь, найдут?

И он досадливо хлопнул себя по колену.

– Знать бы, как она смогла… – протянул Ихтор. – Неужто у баб Ходящих Дар сразу после родов просыпается? Теперь, ежели ратники с пустыми руками воротятся, так и не узнаем ничего. А ведь могли бы Гнездо накрыть. А где, говоришь, Клесх ее скрутил?

– Где, где… У Встрешниковых Хлябей где-то, – сварливо отозвалась Бьерга, посасывая дымящую трубку.

– Парнишку бы расспросить, что ее привез, – задумчиво почесал седую бороду Рэм.

– Если бы да кабы, – вздохнул Нэд. – Он ее нам передал, сам краюху хлеба схватил, коня переменил, да и был таков. Сказал только, что наставник Стаю выследил.

– Предугадать надо было, – проскрипел со своего места старый, морщинистый и лысый, как колено, Койра. – Все у вас через…

– Ну извиняй, я будущего провидеть не могу, – развел руками Лашта. – И чего тут предугадывать? Ты вспомни-ка, когда последний раз сюда кровососа притаскивали? Чего молчишь? То-то и верно – никогда. Это я не про Осененных говорю, а про кровососов пожиты́х. Хоть раз припомни! Тут же и вовсе баба брюхатая – чего на нее глядеть? Как предугадать? Что предугадывать? Ты вот мне скажи, каково вероятие, что Клесх поймал Ходящую из матерых, беременную, да еще и с Даром? Это все равно что среди жары в лес по ягоды с тулупом пойти – а ну как снег?