Дмитрий Таланов - Локумтен
Кончик стрелы приподнялся и нацелился в спину сердара. Не имея времени предупредить, мальчик вздернул набитый монетами мешок и выбросил его перед собой на вытянутых руках. Стрела, звякнув, застряла среди монет. Увидев, что обнаружен, монах бросился наутек.
Лион обернулся так шустро, что Филь испугался. Объяснения сердару не требовались: кусты еще качались. От них во все лопатки убегал монах.
— Так, друг сердечный, — хмуро бросил Лион, — давай-ка тоже уносить ноги!
Он почти втолкнул Филя во Врата и едва проскочил туда сам, как с той стороны призрачной завесы показалась толпа преследователей. Впереди, совершенно озверелый, бежал отец Даламау. Лион успел закрыть Врата перед его носом.
Эша поджидала их, подпрыгивая от нетерпения. Глаза у неё были тревожные. Но быстро приобрели свое обычное несколько ехидное выражение, едва Врата погасли и четверо беглецов остались освещены только светом луны.
Камень, не ощущавшийся до поры, свалился с души Филя, когда он оказался на знакомой дороге. Мальчик вдруг почувствовал себя тут настолько дома, что шмыгнул носом от радости. Ирений вытащил из его мешка короткую арбалетную стрелу, осмотрел её, покачал головой и отбросил в сторону. На землю из продранной дыры выпало несколько золотых монет. Подобрав их, Ирений привязал мешок за седлом коня, свободного от поклажи.
— Он жизнь тебе спас, — между делом заметил кузнец Лиону.
— Да, пусть просит что хочет, — ответил сердар, взбираясь на другую лошадь. — Тара, залазь сюда, мне нужна одна свежая лошадка! Я не собираюсь совать нос в Кейплиг.
Эша вдруг стала выглядеть крайне раздраженной.
— А мы далеко? — спросил её Филь, соображая, что бы выпросить у сердара, пока тот не забыл о своем обещании. — И почему ты «Тара»?
— Потому что я — Эштара, — ответила она, и тут же перешла на неприятный, как гвоздем по стеклу, голос, которым только она умела разговаривать. — Я сама прекрасно езжу на лошади! И я втрое легче тебя, а до Кейплига отсюда только час езды!
— Я видел, что умеешь, — ответил Лион. — Однако залазь!
Эша, пыхтя от злости, взобралась позади него на коня. Лион глянул сверху на Филя.
— Ну, придумал? — спросил он, разом прочитав одолевавшие мальчика мысли.
Тот поежился, настолько неожиданно неприятно это прозвучало. Филь подумал, что этих типов есть за что не любить, такое мало кому понравится.
— Меч, — сказал Филь и расплылся в улыбке, так ему понравилась его идея.
Лиона перекосило.
— Сердары не раздают свои мечи! — воскликнул он.
Филь отметил про себя, что вот откуда у Эши такой голосок, и сказал:
— Вас за язык никто не тянул.
Ирений расхохотался. Вскочив в седло, он протянул мальчику руку, чтобы помочь, но тот ожидал ответа. Встретившись с ним глазами, Лион вздохнул. Эша тут же молча отстегнула от его портупеи на спине ножны одного из мечей.
Филь взобрался позади Ирения, забрал меч у Эши и наполовину выдвинул его из ножен. Убедившись, что это настоящий серанд, он протянул меч кузнецу.
— На! Это тебе за тот, который я сломал.
Не веря глазам, кузнец взял его, выдвинул лезвие, провел по нему пальцем и задвинул обратно. Наблюдая, как его меч исчезает под плащом Ирения, Лион хмуро произнес:
— Теперь я понимаю, как этот малый оказался в вашей семье… Твоя мать точно так же любила ловить меня на слове, — бросил он Эше и дал таких шенкелей коню, что тот стрелой полетел вперед.
Обремененные второй лошадью, скакавшей следом на поводе, Филь с Ирением догнали их, только когда Лион перешел на мелкую рысь.
Эша кипела от негодования, её пронзительный голос разносился по всему лесу. Спор, видать, разразился, когда Лион пришпорил коня. А теперь, поняв, какой вулкан он разбудил, сердар старался утихомирить девушку, отвечая ей спокойно и добродушно. Соблюдая значительную дистанцию, Ирений придержал лошадей, но всё равно было слышно каждое слово.
— Зачем ты вообще к ней полез? — кричала Эша. — Ты должен быть понимать, что это ни к чему хорошему не приведет!
— Но она мне так нравилась, — вздохнул Лион. — Да и я был ей совсем не противен.
— Ты не предупредил её, что ты сердар! — взвизгнула Эша в ответ. — Вы лучше других знаете, какие дети бывают у людей от сердаров, но ты промолчал!
— Да как-то времени не находилось. И потом, она была такая красивая женщина… Мне не хотелось разрушать её иллюзии.
— Ну да, ты предпочел разрушить ей жизнь. Она уже была замужем за Фе, когда нарисовался ты, и она втрескалась в тебя по уши!
— Довольно несчастлива была, заметь… А потом всё наладилось.
— Она просто поняла, что теряет! Я родилась кривая и больная, она ждала тебя, а ты предпочел гоняться за нергалами, куда еще ей было деваться!
— И в конце концов мы всё-таки поймали одного.
— Папа, ты гонялся за ними ТРИ ГОДА!
— Это была утомительная гонка, да.
— Скажи ты ей, кто ты такой, и она бы не ушла от мужа!
Лион ответил не сразу, собираясь с мыслями.
— Детка, — пробормотал он.
— Какая я тебе детка! — вызверилась Эша.
— Тара, — вздохнув, поправился он, — когда уже, наконец, кончится моя вина и начнется твоя жизнь?
— 26 —
«Удивительно, в какие дебри способно завести неленивого человека торжество воображения над интеллектом. Еще удивительней, когда он раз за разом выбирается оттуда, приобретая больше, чем мог потерять …»
Янус Хозек, из манускрипта «Биография предательства», Библиотека КатаокиКипя от ярости, Филь взбежал на мост. Формы вестника у него не было, и в императорский замок его не пустили. Тогда, улучив момент, мальчик проскочил между тяжеловооруженной стражей и как ветер понесся знакомым путем. Вслед ему понеслись крики.
Он забежал в переднюю, где за столом сидел офицер, не успевший моргнуть, как Филь уже выбежал оттуда и помчался по ступеням. Но топот за его спиной послужил доказательством, что уйти так просто ему не дадут.
Спрятаться и переждать погоню Филь не желал, настолько его сотрясало от злости. Он успел подумать, что этот чёртов замок тоже надо бы разрушить и построить новый, больно много тут тесных коридоров и дверей, как едва не споткнулся, присев от ужаса, не сразу поняв, что в замке взвыл Глас Сирены. В пустых коридорах, как из-под земли, появились толпы служащих, многие в военной форме, и самые сообразительные кинулись догонять Филя.
Его сгребли за капюшон, но он вырвался, оставив плащ в руках преследователей. Близость к цели добавила ему сил, и он стал на лету швырять себе за спину вазы и расписные горшки, попадавшиеся по пути на подставках. Брань и ругань повисли в воздухе. Филь был в нужном коридоре, безлюдном, с дорогими коврами, когда его, наконец, настигли и схватили за плечи, руки и воротник.
