Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт
— Что ты делаешь?— вскрикнул я. — Отпусти!
Он медленно разжал челюсти, налитые багровым огнем глаза горят сатанинским безумием, а рычание угасает в его груди медленно и неохотно.
Кровь остановилась, хотя чистая простыня уже испачкана красными пятнами, я с усилием начал заращивать раны, но те отступали медленно и очень неохотно, наконец исчезли, оставив шрамы, а те так и не отступили, оставшись грозным напоминанием, как я понял, только не понял, о чем.
Бобик не ложился, продолжая всматриваться в меня непривычно пристально, как в чужака, которому еще непонятно, можно ли доверять.
— Это я, — заверил я дрожащим голосом. — Только дурной сон, а ты умница, разбудил вовремя...
Но на душе оставались страх и черная безнадежность. Во сне Бобик меня спас, но наяву я все-таки взял ту корону. И с каждым днем чувствую ее нарастающий зов.
Я вздрогнул, сознание окончательно очистилось от липкого сна. Я посмотрел дикими глазами на середину комнаты, где Бобик, и он медленно растаял в воздухе.
— Что за... — проговорил я дрожащим голосом. — Бобик, морда ты моя расчудесная, ты и на расстоянии меня спасаешь?..
Глава 13
Зашел брат Альдарен, поклонился и спросил, не поднимая взгляда:
— Брат паладин... принести что-то для трапезы?
Я помотал головой.
— Нет, спасибо. У меня пост.
Он почему-то не поверил, переспросил:
— Пост? Но сегодня ж не...
— А у меня добровольный, — пояснил я гордо. — Воздерживаюсь от всякой пищи, ибо!.. Я же понимаю.
Он старался не смотреть на стол, где лежат остатки буженины, шейки и карбонада, политые соусом, ибо нет Бобика, а я создавал несколько бездумно, когда количество неважно, Бобик все подчистит.
— Хорошо, брат паладин, — ответил он покорно, но щеки почему-то заалели, то ли от возмущения, то ли от появившегося аппетита. — Через час вас примет отец настоятель.
— Надеюсь, аббат в добром здравии? — спросил я.
— В добром, — ответил он. — Отдыхайте, брат паладин.
— И тебе не хворать, — ответил я.
Когда дверь за ним мягко закрылась, я лег на узкую койку, закинув ладони за голову. Всего-то десять заповедей, а как же ограничивают жизнь! Сужают. Обрезают с боком самые интересные места и возможности.
Правда, это можно объяснить тем, что Господь уже тогда в своей мудрости предвидел угрозу прокрастинации и поспешил обрезать для нее пути. Это как пугливой или слишком любопытной лошади цепляют шоры по бокам, чтобы не отвлекалась, а смотрела только вперед на дорогу.
А в самом деле, монахи — лучшие в мире антипрокрастинисты. Мне тоже нужно навесить антипрокрастинистские шоры по бокам. Это вдобавок к тем, что уже навесил человеку Господь, спасибо ему, это я сейчас понимаю, хотя обычно бурчу и бунтую, капризничаю и заявляю о своих суверенных правах свободного человека...
Подсев к столу, я понял, что никогда так не жалел об отсутствии Бобика, всегда готового прийти на помощь, особенно в таких случаях.
Пришлось старательно доесть остальное мясо, вот-вот лопну, но теперь точно запомню этот урок.
В коридоре послышались шаги, сандалии с деревянной подошвой стучат особенно громко только у послушников, дверь тихонько приоткрылась.
Худой парнишка в не по росту длинной и просторной рясе заглянул вполглаза.
— Брат паладин, — проговорил он робко.
— Говори сразу, — велел я.
— Отец настоятель готов принять вас, брат паладин.
— Ого, — сказал я. — Это что, у него понизился статус? Раньше прислали бы монаха, а то и священника!
Он прошелестел, скромно потупив глазки:
— Обо всем ведает только Господь, брат паладин.
— Но дураки Ему не нужны, — напомнил я сурово. — Дураки и нищие пойдут в рай, как сказано в Писании, а умные и сильные — к Господу! Понял?
Он пролепетал, трепеща всем телом:
— Н-н-нет...
— Все равно запомни, — сказал я еще строже, — а в уединении обдумай.
Мы вышли в коридор, послушник пошел впереди мелкими шажками, так вроде бы личность умаляется перед Господом, хотя на фиг Ему это умаление, Он и так знает, что выше всех, а Ему, напротив, нужны люди сильные, умные, энергичные...
У аббата в канцелярии двое священников копаются в бумагах, еще один тут же что-то переписывает мелким почерком, все трое посмотрели на меня, как на выходца с того света.
— Привет, братья, — сказал я дружелюбно, хотя надо было сказать «отцы», — закройте распахнутые... для молитвы, конечно, рты, а то вороны влетят...
Послушник сказал торопливо, пока я не брякнул что-то еще пожизнерадостнее:
— Брат паладин к аббату.
Я сам, опередив его, а то как будто ждет от них разрешения, открыл двери и вошел, быстро охватывая взглядом обстановку довольно уютного кабинета, где все стены в шкафах с книгами.
Аббат в кресле по ту сторону стола, на столешнице раскрытая книга, но при стуке двери сразу же поднял на меня взгляд покрасневших глаз с толстыми набрякшими веками.
Я учтиво поклонился, помня, что аббат в далеком прошлом потомок герцога, если не сам герцог.
И он произнес, как сюзерен, принимающий вассального лорда:
— Брат паладин...
Голос прозвучал едва слышно, аббат слаб, я сказал с подобающим смирением:
— Святой отец... мне удалось кое-что... хотя не то, не там и не так...
Он указал взглядом на кресло, что на этой стороне стола.
— Садись, сын мой. Рассказывай.
— В своих скитаниях, — сказал я, — в поисках смысла жизни, конечно же, я собирал и весьма материальные вещи, хотя, конечно, духовность — это все!.. И в этот раз, перебирая все блестящее, что я, как ворона, натаскал в свое гнездо, обнаружил любопытную вещь... Опуская подробности, скажу сразу, эта штука может заставить Маркус...
— Заставить? — произнес он совсем тихо, но достаточно властно.
— Понудить, — поправил я себя, — побудить, привлечь, заинтересовать... В общем, очень высока вероятность, что Маркус опустится именно возле этой штуки. Я ее определяю, как маяк, что в ночи светит кораблям, указывая верный путь, куда плыть.
Он помолчал, я затаил дыхание, наконец он сказал с сомнением:
— Так ли уж велика необходимость Маркуса в таком маяке?
— Полагаю, — сказал я осторожно, — что да, очень. Кроме того, что этот маяк — создание той же эпохи, что породила сам Маркус... возможно, породила... этот маяк еще и может как бы подкармливать сам Маркус...
Он поинтересовался:
— На расстоянии?
Я вздохнул с великим облегчением:
— Святой отец, вы великий человек! Сразу хватаете все с лету, как пес муху. Действительно, маяк может подкормить... или напоить Маркус на расстоянии, но только на самом малом.
