Люциан Ферр - Чужая вера
Война идей начнется скоро и пораженье мир сулит, Обеим сторонам раскола, в ней даже смерть не победит. Исчезнут все исчезнет каждый, исчезнет мир в кровавой мгле, И даже демиург не властен над тем, что тонет мир в огне. Но все же есть одна надежда, чужой, что в мир этот пришел, Он мог бы прекратить ту бойню, когда бы страх свой поборол. Когда поймет он правду эту, то вступит в бой чужих богов, И растоптав сомненья в сердце, у смерти примет он покров. Отдаст он жизнь свою-чужую, чтобы потомков защитить,
– Знакомый стишок, правда? Так вот, оказывается, там еще три строчки были, – я на несколько мгновений задумался, припоминая их, и закончил пророчество:
А после чашу яда примет от тех, с кем он пытался быть, Разрушив стены той темницы, где дух мятежный взаперти Он в час заветный возвратится, чтоб навсегда потом уйти.
– Забавно. Но еще он говорил что-то о большой крови, и о том, что мне все равно пришлось бы уйти. Складывается такое ощущение, что я все время плясал под его дудку и позволил себя сжечь тоже с его подачи. Впрочем, и это мелочь. Ненавижу я его за другое! – думая о Рангаре, я опять начал злиться. – Знаешь, еще несколько минут до этого я был абсолютно уверен, что нет ничего больнее, чем когда тебя заживо сжигают. Как же я ошибся! Этот выродок вонзил мне ладонь в грудь и вырвал сердце. А в нем оказался знакомый нам с тобой драгоценный камушек, способный исполнять желания. И когда душа теряет связь с настроенным на нее артефактом – вот что по-настоящему больно.
– То есть ты невзлюбил Рангара за, то что он забрал у тебя то, о чем ты даже и не подозревал? – приподняв одну бровь, недоверчиво спросил Второй.
– Ты это я. Вот и скажи: могу я возненавидеть человека за подобное?
– Сомнительно. Весьма сомнительно. Но тогда я не понимаю причины…
– И откуда у тебя эта идиотская привычка не дослушивать до конца, – деланно всплеснул руками я, перебивая его. – Дослушал бы до конца – не делал бы глупых предположений.
– Значит, у истории есть продолжение?!
– Нет, я сразу после этого перенесся в острог. А тебя святой дух на пару с богом Отцом смастерили! – саркастически буркнул я. – Не перебивай, дятел, если хочешь услышать все. Я смерил его подозрительным взглядом и, откашлявшись, продолжил:
– Надругавшись над моими останками, он спокойно удалился. Хотя кое за что стоит сказать ему спасибо. Боль вывела меня из апатии, в которой я пребывал, и заставила организм начать спешно восстанавливаться. Вскоре я вновь смог двигаться. Сотворив портал в самое безопасное, как я считал, место, я, не раздумывая, нырнул в него.
– Ты хотел прыгнуть в цитадель? – уточнил «клон».
– Само собой. Только вместо нее оказался в прекрасно изолированной камере. Правда, я совсем недолго оставался там один. Очень скоро меня навестил наш добрый друг настоятель. Только вместо того, чтобы помочь, он попытался добить меня. К моему счастью, с первого удара сделать он этого не сумел. А к его счастью, я был не в том состоянии, чтобы хорошо целиться, так что ему тоже удалось выжить. Как выяснилось позднее, камера была сделана из старого доброго подавителя магии. Поэтому просто свалить, куда подальше, я не мог. А восстановиться и уйти на своих двоих мне не давали големы, которые едва ли не каждый час появлялись в камере и ломали мне кости. Большего они сделать не успевали, но и того хватало.
Меня передернуло от всплывших в голове картин прошлого. Но я отогнал их прочь и упрямо продолжил.
– Идей, как выбраться наружу своими силами, у меня не было. Поэтому я решил организовать помощь снаружи. Ну а кто поможет мне как не я сам. Собственно, так и появился ты. Кстати, ребра мне для тебя было жалко, поэтому комплексные чары пришлось закладывать в мизинец. Хорошо хоть, я потренировался тогда на создании магических минометов, иначе не было бы тебя.
– Что?! – возмущенно выпучил глаза Виктор Два. Совсем как я на него недавно. – Ты для меня какого-то жалкого ребра пожалел?! Жадина!
– Поговори мне еще, и сам будешь остальное додумывать! – пригрозил я.
– Да что тут думать?! Через некоторое время тебя усыпили и перевезли подальше от чужих глаз. Вот и вся история.
– Ну и пшел вон с дороги, раз сам все знаешь! – рявкнул я на него. – Знаешь, как долго я не спал нормальным, здоровым сном. Сном, в котором ты сам меняешь реальность по своему желанию. Где ты не таишься в куче дерьма от патруля серых. Где не приходится смотреть, как бросают жребий – кому покинуть отряд, потому что иначе все мы умрем от голода. А ты тем временем стоишь в стороне и ненавидишь себя за то, что вынужден бросить своего подчиненного… да и просто друга. А еще в обычном сне, через неделю те, кому удалось выжить, не сходят с ума от голода и не пытаются отгрызть от тебя кусочек. Я хочу провалиться во тьму и очнуться лишь утром! Бодрым и веселым!!!
– Знаешь, – тихо произнес Второй, отходя в сторону. – Кажется, теперь я понимаю, за что ты так ненавидишь Рангара…
– Рад за тебя, – буркнул я, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. По привычке подперев дверь шкафом, я не раздеваясь рухнул на кровать.
– Я хочу просто забыться, – ни к кому не обращаясь, в темноту прошептал я. – Просто забыться на несколько часов. И все…
Глава 2
Поддаваясь соблазну, вы принимаете
на себя все возможные последствия.
Храв
Черный парус и такой же черный корпус. Небольшой, но стремительный и очень маневренный кораблик качался на волнах. Когда-то его хищные очертания заставляли трепетать пиратов на много дней пути округ. Однако сейчас Темный Охотник хоть и выглядел грозно, однако реальной угрозы не представлял. Уже не первый день волны носили его по водной глади как хотели. Потому что управлять кораблем было некому…
Несколько дней назад наводившая ужас на всех пиратов команда Темного Охотника свалилась, не в силах побороть ужасающий недуг. И имя тому недугу было жизнь. Она постепенно возвращалась в их мертвые тела, заставляя поросшие паутиной органы оживать, а полученные некогда раны срастаться. Проклятые воины постепенно воскресали, и потому корчились от боли.
Впрочем, так было только в начале. Однако по мере того, как процесс подходил к логическому завершению, океан боли, в котором плавали сознания немертвых, мельчал. И сейчас самые стойкие даже могли действовать осознанно…
Приложив немыслимое усилие, Храв стянул с руки перчатку. Сунув указательный палец в рот он резко сжал челюсти. В тех муках, что он до сих пор терпел, боль от прокушенного пальца осталась практически незамеченной. Впрочем, ее оказалось достаточно, чтобы осознать сам факт и разжать челюсти. Вынув палец изо рта, Храв сосредоточенно изучил его.
