Екатерина Федорова - Леди-рыцарь
Леди Клотильда, доселе не отрывавшая глаз от своего занятия (единственная из всех!), соизволила наконец-то посмотреть на Серегу.
– Рубаху не надевайте, сэр Сериога, – посоветовала она. – Разуйтесь, подверните штаны, пусть выглядят коротковатыми. Как выйдете, лицо и волосы измажьте грязью. Ведите себя… Как простолюдин. Униженно, запуганно. Голову втягивайте в плечи. И побольше печали на лице.
“Во-во, – сердито подумал Серега. – Запуганно – это как раз про него. Здешний мир уже запугал его по самое не могу…”
– Купите хлеба, сыра. Ребенку – кувшин молока и… Что там еще ему может понадобиться, Слуди?
– Пряники, – оживился гном. – Яичко вареное. Курочка. Яблоки. Каша. Колбаса. Сало копченое. Пиво…
– Короче, все то, что он перечислял в самом начале, – хмуро одернула гнома Клоти, – точнее, то, что сумеете найти. Из всего этого. Держитесь как можно незаметнее. Э-э… Уважаемый матуподи… Или маниоди? В общем, где здесь поблизости можно закупить снеди? И подешевле.
– Маккилиоди, – обиженным тоном поправил ее карлик. И замолчал. То ли задумался над поставленной задачей, то ли обиделся.
– Я знаю, – скрипуче выдохнул субъект с ранами на голенях. – Мы ведь в торговых амбарах на берегу отводной канавы, так? Если многоуважаемый сэр Сериога пройдет еще несколько манауров по каналу, но, конечно, не в сторону крепости…
– Само собой.
Субъект и леди Клотильда недоуменно уставились на Серегу.
– Боюсь, вы несколько… неправильно выражаетесь, сэр Сериога, – прокашлявшись, осторожно позволил себе заметить бедолага лекарь. – Можно сказать – само собой разумеется. Но, однако, использовать столь сильно усеченную форму в качестве положительного ответа…
– Это неважно, – жестко сказала леди Клотильда. – Так что там через несколько манауров?
Субъект печально вздохнул.
– Дом вдовы Кочи. Такой ярко-зеленый, весьма приметный. У нее маленькое хозяйство – огородик, две коровы, куры. Она продает кое-что съестное тем, кто к ней заходит, морякам с торговых барж, приказчикам и грузчикам из амбаров. Я и сам, бывало, у нее покупал. Она, знаете ли…
– Благодарю, – четко оборвала его прерывисто-трепетную речь леди Клотильда; бывший лекарь тут же испуганно смолк. – У нас есть какие-нибудь деньги, Слуди?
Гном погрузил обе кисти а широкую полотняную полосу на своем теле, поелозил там. Вытащил их с разочарованной гримасой. Видимо, пояс был заботливо очищен от всего “лишнего” перед тем как поместить их бесчувственные тела в подвал – и действительно, зачем покойникам деньги?
– Здеся есть, – подал голос карлик. – Но тебе, леди, не дам. Вот ему, текулли, дам. А ты дашь свой решадль смотреть?
Пропал, подумал Серега. На нем ничего такого нет, если не считать, конечно, изорванных штанов и размокших от воды сапог. Но они на виду и так, и совершенно незачем просить дать их посмотреть.
– Сэр Сериога? – Леди Клотильда с любопытством смотрела на него. – Дайте ему этот ваш решадль, и дело с концом. Микки голоден, вот-вот заревет от…
– Да не знаю я, о чем он! – отчаянно прошипел Серега. – Хоть режьте, хоть убейте – нет у меня ничего такого, и вообще, не знаю я, о чем это он там лопочет!
– Текулли не может врать, – убежденно сообщил всей честной компании карлик. – Но решадль твой! У тебя. Ты забыла? Я не вороваю, нет. Я смотрю только. Дай. Там.
Он вытянул руку и ткнул пальцем куда-то в область Серегиного зада. Леди Клотильда приглушенно хихикнула – похоже, ей тоже приходили в голову кое-какие интересные мысли. Лекарь, до этого уныло разглядывавший собственные раны, поднял голову.
– Э-э, сэр Сериога… Возможно, он имеет в виду ваш карман? Сзади. Там что-то…
– Нет там ничего! – рявкнул Серега и сунул руку в вышеуказанное вместилище, намереваясь вывернуть его наизнанку и подтвердить тем самым правоту своих слов, – нет и быть не…
Пальцы наткнулись на нечто бархатисто-гладкое и маленькое. Он вытащил ЭТО и разжал пальцы.
На ладони лежал крохотный костяной кинжальчик-игрушка. На дне звездочек, прорезанных тончайшими линиями, так же безмятежно и чисто искрились прозрачные и крохотные, как капельки росы, камешки. Игрушка была прекрасна по-прежнему. Видения вихрем пронеслись вокруг Сереги – лес, луг, речка. Голоса детей перекликаются между деревьями. Стайка малышей в упоении носится по лугу, в высокой траве разбросаны игрушки. И пахнет согретой под солнцем травой, сладким медвяным ароматом цветущего клевера… В речке на мелководье плещется ребятня. Звонкие крики. И в солнечных лучах искрятся взлетающие вверх тучи водяных брызг…
– Да-ай…
Рука карлика, протянутая к нему, дрожала. Вместо ногтей на ней были белые наросты шрамов. Эта рука была настолько несовместима с прелестью игрушечного кинжальчика, настолько…
Серега, скрипнув зубами и озлясь внезапно сам на себя – что, детство в одном месте ни с того ни с сего вдруг взыграло, что ли? – вложил кинжальчик в руку карлика. Игрушку ему, видите ли, жалко отдавать… И это когда Микки голоден.
Лицо-череп изобразило сначала недоверие, затем восторг.
– Текулли… Я бы плакать, но не могу…
Да, мрачно подтвердил про себя Серега, тебе плакать нечем. Карлик продолжал бормотать что-то, подковылял к одному из сундуков, откинул крышку. Серега подошел поближе.
Громадный сундук (примерно в таких на Земле собирали приданое для юных девиц) был полон доверху. Золотые монеты, сияние драгоценных камней на каких-то дамских цацках. В сундуке лежало огромное богатство – что по меркам его мира, что по меркам этого. Иметь такое и жить в подвалах, радуясь чужим объедкам… Серега с нехорошим интересом поглядел на карлика. Тот отвернулся от золота с выражением полнейшего равнодушия на лице. И весь погрузился в созерцание костяного кинжальчика. Что-то нежно бормотал, поглаживая его кончиками изуродованных пальцев…
Сергей наклонился, захватил пригоршню золота. С сомнением взвесил на руке. Интересно, почем здесь хлеб насущный? И сколько ему брать…
– Только одну монетку, – сердито подсказала из-за спины леди Клотильда, – и купите еду на три дня. Что-нибудь малопортящееся. Если вдруг кто спросит, откуда у вас, у оборванца, золотая монета, скажете, что благородный сэр бросил, когда вы попросили подаяния у его дамы. Идите!
Карлик, с трудом оторвавшись от упоенного созерцания безделушки под названием “решадль”, выпустил его наружу. Продемонстрировал ему местный аналог “сим-сима” – колышек, то ли деревянный, то ли просто старательно сделанный под дерево, торчавший снаружи из земли совсем рядом со стеной. Колышек следовало дважды дернуть строго вверх, а затем, выждав паузу, повторить эту операцию. И все. Но ни в коем случае не допускать перекосов или еще как-то неподобающе тревожить заветный колышек…
