Ольга Силаева - Драконье лето
Что-то коротко щелкнуло. Квентин быстро повернул ключ. Еще оборот, и створки бесшумно разъехались.
— Т-тебе… очень повезло, — пролепетала я.
— Мне повезло, что ты достала ключ, — покачал головой Квентин. — Линка… если я выберусь, я буду скучать.
— Тебе еще послание расшифровывать, не забывай. — Я скользнула в темноту. Обернулась на пороге. — Стой. Как ты меня назвал?
Он моргнул.
— Не обращай внимания. В моей голове такая каша, что я уже ничего не знаю. Война, маги, Эрик… ты. Пойдем посмотрим, что там внутри.
Я вдруг рассмеялась.
— Что?
— Да нет, просто в голову пришло… Представляешь, если бы ключом было «с-л-о-в-о»?
— Ну уж такой подлости я бы от Анри не ожидал. Должен же быть предел чародейскому коварству, — вымученно улыбнулся Квентин. — Хотя… вполне в его духе.
Он вытер пот со лба, и я перевела взгляд на свои влажные ладони. Парочка непуганых школяров. Ой, что будет, когда Марек узнает…
Под ногами заскрипел паркет. За спиной Квентин щелкнул пальцами, зажигая газовый рожок, и бледный свет озарил комнату.
Потолок терялся вверху. Стрельчатые своды смутно угадывались метрах в десяти от двери — там, где заканчивались высокие ясеневые шкафы. Ряды книжных полок уходили вглубь, пересекаясь под необычными углами. На пересечении висела лохматая карта.
— Еще хорошо, что здесь нет окон, — пробормотала я. — Не то нас бы живо выставили вон.
— Хорошо бы только вон, — Квентин, хмурясь, быстро перебирал стопки бумаг на наклонном столе. — Боюсь, я слишком много знаю. Ты, кстати, тоже отличилась.
Я подошла к карте. Темь? Нет, и река течет слишком прямо, и рельеф какой-то квадратный… О!
— Тебе, часом, карта библиотеки не нужна? — поинтересовалась я.
— Я как раз ищу списки… Ты уже?..
Он оказался рядом как-то вдруг, и несколько секунд мы стояли рука к руке, не то старательно делая вид, что читаем карту, не то заранее прощаясь.
— Посмотри, — сказал Квентин, поднимая мою руку к холму-островку в центре карты. Четыре буквы над холмом ни о чем мне не говорили, но его, похоже, задели не на шутку.
— Понимаешь, что это? Они разложили по залу украденные собрания и подписали, дабы каждый школяр знал, где что. Кор, Рист, Верг… спасибо, бранными словами не разукрасили. Карта, значит. Картежники…
— Мне не разобрать… Это на изначальном языке?
— Эти имена всегда пишут на изначальном. Что ж, — незнакомая холодная улыбка тронула его губы, — кажется, я знаю, с чего начать.
Он направился к отдаленному стеллажу, а я огорченно присела на перевернутую урну. Кавардак здесь, честно говоря, тот еще. Повсюду завалы, книги стоят как попало, страницы топорщатся, как перья. Полупустые хранилища для свитков перемежаются грудами тубусов, незнакомый профиль на полу прикрыт вязаным ковриком.
Я вспомнила о замке-призраке. Неужели Марек и впрямь плетет и вяжет, а по ночам ходит по замку и завешивает-загораживает все, что построили драконы?
Да нет же. Он оригинал, но хорошего пошива. Я внутренне улыбнулась нехитрой шутке. Нет, Марек мой учитель, друг, мужчина, которому я доверяю. Пусть он предубежден, но он не палач, не враг всего драконьего.
Но в случае с мэтром виноват он, и Вельера недолюбливать ему есть за что. Значит ли это, что им порой движет неприязнь? Слепая злоба?
А ведь Марек меня возненавидит, поняла я. И выбор, который я сделала вчера, меня еще догонит.
— Как жаль, что Эйлин не знает того заклинания, — сказала я вслух. — Или Дален.
— И не говори. Мне столько раз снилось, что Эйлин дает мне свиток с ответами!
— Но она?..
— Один раз сказала, что такое заклинание пригодилось бы и ей: тут мертвым грузом лежат фолианты с полустертыми письменами. Или гравюры: в подвалах замка есть такие рисунки, ты не представляешь… — Квентин поднял голову и нахмурился. — Подожди, ты боишься, что они узнают? И заранее тоскуешь по Мареку, по своим урокам?
Отпираться не было смысла.
— Да.
— Лин… — он покачал головой. — Ты для меня… Они не узнают. Я исчезну, и через неделю-другую мы встретимся где-нибудь в городе. Мы прочтем послание, а еще через несколько часов рисунок сойдет, и все будет кончено.
— Я знаю. Просто не верю.
Он вздохнул, откладывая очередной свиток.
— Ты веришь, только тебе кажется, что остаться без наказания несправедливо. А знаешь, — он улыбнулся, и в его улыбке была просьба: не думай, не говори, забудь! — ты бы хорошо смотрелась тут в том платье. Что-то в нем есть очень уместное здесь.
— Память вещей? Нет. Не думаю.
Квентин помрачнел.
— Да, я не прав. Эйлин… я бы никогда не подумал, что она…
— Способна влюбиться? Драконы не отличаются от людей, в человеческом-то обличье. У них, правда, другие идеалы, свои традиции — ну, тебе ли не знать.
— Я не встречал драконов, кроме Эрика Риста, — глухо возразил он. — Я же говорил.
Я кивнула и угрюмо уткнулась носом в колени. Со всех сторон манили раскрашенные тома, но подходить к ним не хотелось. Не мое это. Не-мо-е.
Прошел час. Ни скрипа, ни шороха. Только методичный шелест в углу.
— Квентин, ты до рассвета управишься? — не выдержала я. — Тут уже скоро светать начнет.
— Тут не начнет, — невозмутимо возразил он. — Я как раз нашел один труд о способах тайнописи. Слишком легко, кстати, словно его для меня тут положили. А вполне возможно…
Он закусил губу и побледнел. — Что?
— Ничего, — его спокойствие стало мертвенным. — Может быть, погуляешь пока по библиотеке?
— Чтобы наткнуться на очередную ловушку? Спасибо, что-то не хочется. Кстати, ты почему не пробовал разрезать дверь? Ну да, шума будет изрядно, но все же?
— Потому что в замке Галавер две двери зачарованы от огня. Через первую мы прошли только что: маги, как видишь, переделали ее на свой лад. Вторая откроется только дракону. Стены же так быстро не разрубить.
— А где вторая?
— За твоей спиной. Когда-то и ее, и все окна заложили кирпичом с внешней стороны. Его можно бы и прожечь, но шуму, как ты сказала, будет изрядно. Лин, дай мне полчаса, хорошо?
Я умолкла. Квентин все сильнее бледнел; пальцы выстукивали неровный ритм. Наконец он поднял с пола обрывок листа и странным гортанным голосом произнес несколько слов. С ладони слетела огненная нить и коричневой вязью заструилась по бумаге.
Когда огонь дошел до края, Квентин убрал руку, уперся ладонями в старинный том и несколько минут вглядывался в страницы. Тщательно примерился, вытянул вперед кисть, расправив пальцы — и обрывок разлетелся на клочки.
